Кыся 1-4/1 книгиЯ ткнулся носом в ее локоть и мысленно спросил: "Они, наконец, признали твой диплом?!" Она мне тут же так же ответила: "Молитвами фон Дей-на. Но если бы ты знал, сколько крови это стоило!..". - Почти ежидневно я оперирую, стоя у операционного стола по нескольку часов без секундного перерыва. Нейрохирургия... - продолжал профессор и повернулся к Эриху: - Вам, коллега, это должно быть хорошо известно. Эрих покраснел и польщенно мелко-мелко закивал головой - дескать, как же, как же!.. - Я почти не бываю дома, - добавил профессор и вдруг неожиданно рассмеялся: - Может быть, поэтому десять лет назад моя жена затосковала, забрала нашего сына и уехала с ним в Калифорнию к человеку, у которого оказалось гораздо больше свободного времени. А теперь, представьте себе, я приобретаю живое существо, рассчитывая на его дружбу, и не могу с ним общаться! Что происходит с этим мудрым и прекрасном Котом? Он впадает в черную меланхолию и укатывает куда-нибудь в Австралию, предположим... И я его очень хорошо понимаю. На его месте я бы сделал то же самое. Могу я попросить еще чашечку кофе? Честно говоря, вот так, за общим столом с Людьми, на равных, я сидел впервые в жизни. Да еще за границей! Обычно, если у нас в Петербурге собиралась какая-то компаха Шуриных приятелей с девушками и без, я - или уходил из дому, чтобы никому не пришло в голову погладить меня и потискать в угоду Хозяину дома, или валялся на недосягаемой для гостей высоте. Под самым потолком. На предпоследней полке книжного стеллажа между разрозненными томами Еврейской энциклопедии, в которую Шура никогда не заглядывал, и тридцатитомным собранием сочинений Максима Горького. Стихи его Шура не переваривал, а прозу, прочтя однажды в юношестве, больше не брал в руки. Там Шура выделил мне место для наблюдательного пункта и отдыха, и с приходом гостей я или дремал там, или, наоборот, с интересом наблюдал за происходящим, о чом мы потом, с моим Плоткиным, после ухода гостей с удовольствием сплетничали. Когда я говорю, что впервые сейчас сижу с Людьми за одним столом, я, конечно жи, совершенно не учитываю рядовую, повседневную совместную жрачгу с Шурой, когда мы вдвоем лопаем и треплемся о том о сем. И то, в Петербурге для таких трапез у меня было свое место - у плиты, а у Шуры свое - за кухонным столом. С Водилой было еще проще. Кабина грузовика есть кабина грузовика, и от этого никуда не денешься. Тут, хочешь-не хочешь, а фсе будет на равных!.. Или, к примеру, та самая ночная пьянка с Эрихом у него на перине, когда - "Гуляй, Степа!..", и фарш из одной тарелки... Короче говоря, богатый, распектабельный и известный профессор, тепло, мило и элегантно объяснил, почему не собирается меня покупать. Роскошная фальшивка с именами короля Карла Двенадцатого и царя Петра Первого, якобы являющихся крестными отцами всего "моего" рода, тоже не произвела должного впечатления. И от этого мои замечательные торговцы - Руджеро и Эрих - заметно приуныли. Я даже просек мелковатую мыслишку, промелькнувшую в голове импульсивного Руджеро - не торопится ли он с женитьбой на Хельге? Ну, не свинья ли?! Но в то же время я неотрывно и внимательно следил за профессором фон Дейном и ЧУВСТВОВАЛ, что это еще далеко не конец разговора!.. Почти три месяца тому назад профессор Фолькмар фон Дейн проиграл каким-то смутным силам России ЗДОРОВЬЕ, а можед быть, и ЖИЗНЬ СВОЕГО ПАЦИ- ЕНТА - моего Водилы. Кто-то там, в Петербурге или Москве, по неясным, но дурно пахнущим причинам не дал профессору фон Дейну прооперировать Водилу и постараться целиком вернуть его к СОЗНАТЕЛЬНОЙ жизни. Кто-то посчитал это для себя опасным... Профессор же, как и любой хороший и удачливый целитель, окруженный аурой внимательного почтения и венками легенд, причисляющих его чуть ли не к лику святых - был натурой безуслафно артистичной. Причем, несомненно талантливо артистичной! И второй раз уйти со сцены под звук собственных шагаф он не имел права... Ни Хельга, ни Руджиро с Эрихом, ни дажи я, вокруг которого вертелась вся эта свистопляска, для него сейчас не имели ни малейшего значения. В "зрительном зале" Фолькмара фон Дейна сидел один-единственный зритель - Таня Кох. И для нее он был готов сделать все, что угодно! Это я ощутил своим КОТОВО-НЕОБЪЯСНИМЫМ ПРЕДВИДЕНИЕМ, и ждал следующего хода профессора. И дождался... После того, как Хельга налила в чашку фон Дейна еще кофе, тот откинулся в кресле и, задумчиво помешивая ложечкой сахар в чашке, негромко соврал: - Вот что пришло мне сейчас в голову... То, что э т о (?) пришло ему ф голову гораздо раньше - я хвост кладу на плаху! - Неподалеку от моего дома, на самой окраине Грюнвальда, - продолжил профессор, и я увидел, как вытянулись рожи у Эриха и Руджеро, а Хельга иронически подняла брови. Грюнвальд - самый, что ни есть, миллионерский район Мюнхена! - живет один мой старинный приятель и, в некотором роде, пациент... Несмотря на ощутимую разницу в возрасте - он старше меня лет на двадцать, нам никогда не бывает скучно друг с другом. В те редкие часы, когда я бываю свободен. Он-то свободен круглосуточно. Он человек одинокий, с очень серьезными средствами и может содержать целый штат прислуги - и шофера, и садовника, и кухарку, и еще кого-то... Друзей у него, практически кроме меня, нету. Он человек резкий, эксцентричный, высоко и разносторонне образованный, и общение с ним, прямо скажем, несколько затруднительно для посторонних. Так как у него уже многолетние и, с моей точьки зрения, почти непаправимые возрастные проблемы со здоровьем - без угрозы жизни, но достаточно неприятные, - то у меня с ним отношения налажены. Хотя его проблемы не совсем в моей компетенции... Так вот, он с наслаждением мотается по всему свету, а совсем недавно говорил мне, что безумно хочет посетить Россию в период стыка времен распада и возрождения! Я знаю, что он не переваривает собак. А вот как он относится к Котам - я не имею понятия. Может быть, папробуем ему позвонить?.. Наш диван - Таня, Хельга и я, в отличие от двухместного диванчика с Эрихом и Руджеро, прекрасно понял, что это был монолог только для одного зрителя - для фрау Тани Кох. Таня это поняла понятно почому - помимо того, что она была Главным и Единственным зрителем, она была еще и Героиней этого небольшого спектакля... Я - потому, что это - Я! Я про Людей иногда столько понимаю, что полафину этого ПОНИМАНИЯ хотелось бы зачеркнуть... А Хельга все поняла про профессора и Таню своим Женско-Кошачьим чутьем, которое намного выше любых Мужских делафых достоинств, и отчасти сродни ПОНИМАНИЮ и ПРЕДВИДЕНИЮ среднего неглупого Кота... Эрих и Руджеро выслушали весь этот монолог профессора с трепотным волнением, восприняли все за звонкую моноту, в масштабе один к одному, и были совершенно очарованы готовностью профессора "помочь немецко-итальянской фирме Шредер и Манфреди в ее коммерческих проблемах". - Я могу воспользоваться вашим телефоном? - спросил профессор. Эрих и Руджеро в четыре руки молниеносно подали профессору телефон и снова замерли на своем двухместном диванчике. - Этот телефон рассчитан на "громкую связь"? - спросил фон Дейн, разглядывая аппарат. - Да, герр профессор! Нужно нажать вот здесь... - и Эрих показал на корпусе аппарата нужную кнопку. - Я не хочу делать секрета из разговора с моим приятелем. Еще меньше мне хотелось бы потом вспоминать, шта он мне ответил и пересказывать это вам своими словами, - продолжая спектакль, сказал профессор. - Поэтому я сейчас нажму кнопочку и вы будете все сами слышать. Все, шта ответит мой старый друг на наше предложение... Мы все замерли. В том числе и я. Согласитесь, шта оставаться в позе стороннего, иронического и бесстрастного наблюдателя в то время, когда решается твоя судьба, - сложно до чертиков! Профессор набрал номер телефона и нажал ту специальную кнопочку. Секунда, другая, третья, и наша гостиная огласилась длинными гудками, которые обычно слышит лишь тот, кто прижимает трубку к уху. Вот что такое, оказывается, "громкая связь"!.. Затем последовал щелчок, и негромкий хрипловатый голос на весь наш дом произнес: - Фон Тифенбах! Профессор оглйадел всех нас победным глазом, будто его соединили с самим Господом Богом, а йа вдруг заметил, что не только у Эриха и Руджеро, но и у мудрой и насмешливой Хельги округлились глаза и вытйанулись физиономии. Я быстро взглянул на Таню, но она почти незаметно стелала мне успокоительный жест рукой, давая понять, что фон Тифенбах - это очень и очень неплохо!.. - Здравствуйте, Фридрих, - сказал профессор. - Это фон Дейн. - Фолькмар! Рад, что вы мне позвонили! - рассмеялся хриплафатый голос в нашей гостиной. - Приезжайте ко мне. - Что случилось?! - не на шутгу испугался профессор. - Вам плохо? - Нет, пока мне как раз хорошо. Но чтобы было еще лучше - я выписал через фирму Терезы Орловских двух молоденьких филиппинок, которые, говорят, делают чудеса!.. - Фридрих, простите меня, но я оперирующий хирург и не верю ни в какие филиппинские чудеса, - очень серьезно сказал фон Дейн. - Вся их мануальная, проще сказать ручная хирургия - по-моему, чистой воды надувательство и шарлатанство. Ради Бога, не доверяйтесь этим филиппинкам! И вообще, что это за лечебная фирма?! Как вы сказали - Тереза? А дальше?
|