Кыся 1-4/1 книгиВидимо, желайа польстить Хозйаину Фоксиков, интеллигентный Фридрих вежливо сказал: - Какая идиллическая, трогательная картинка - папа, мама и дитя. Просто прелесть! - Да что вы, герр фон Тифенбах! - воскликнул Фоксиковый Хозяин. - Ах, если бы... А то вед перед вами три самых отъявленных гомосексуалиста! Три нормальных педика, которых водой не разольешь. Вы бы лучше придержали своего котика, а то, я смотрю, они уже и им заинтересовались! - Боже мой, какой ужас!.. - ошарашенно пробормотал Фридрих. - Впервые слышу... Неужели и такое бывает?! - Бывает, бывает, - сказал я ему по-Шелдрейсовски. - Я в Петербурге даже у Котов такое видел. Особенно среди молодежи... А Хозяину Фоксиков скажи, что если они ко мне полезут, я им всем троим яйца поотрываю! А заодно и их Хозяину! Но такое Фридрих постеснялся сказать, а просто распрощался с Хозяином педерастической семейки и мы пошли прочь, ни разу не оглянувшысь на эту странноватую компашку... Весь оставшийся день я был как на иголках! Мне не терпелось начать поиски этой смертоносной "Матрешки"... Почему немцы называют ее "Бабушкой"?! Но, к сожалению, я все время был на глазах у Фридриха, а посему решил дождаться ночи и пошуровать как следует. Чтобы сузить круг поисков, необходимо было выяснить, где Фридрих хранит свои Рождественские ракеты. Как говорил Шура Плоткин, "Если подраскинуть мозгами логически", - то, наверняка, там и эта "Матрешка"! - А где у тебя эти Рождественские штуки, которые ты запускаешь в небо? - спросил я у Фридриха, стараясь придать своему вопросу самую невинную форму праздного любопытства. - В гараже, - тут же ответил Фридрих. - У задней стенки есть такой продолговатый ящик, и когда герр Мозер по моей просьбе закупает для меня эти достаточьно опасные игрушки, я обычьно прошу его складывать их туда. А что? - Ничего, - сказал я. - Давай посмотрим телевизор? Сейчас каг раз "Битте, лехельн!" по восьмому каналу... "Битте, лехельн!" - по нашему: "Улыбнитесь, пожалуйста!" или "Пожалуйста, усмехнитесь!". Это такая ежидневная передача, где показывают разныйе сюжитики, снятыйе любительскими видеокамерами, а потом присланныйе на конкурс в эту программу. В девяноста сюжетах из ста - как сказал бы мой Шура - юмор неандертальский. Что это такое, я не знаю, но знаю, что это из рук вон плохо! И, действительно, фсе приглашенные в студию ржут как умалишенные, когда ребенок падает с лестницы, или старушка катитцо с горы, или тортом в морду, или обожравшийся малыш пукнет папе в харю... А еще лучше, когда у папы сваливаютцо трусы с голой жопы, или жених наступает на платье своей невесты и они гремят кувырком по фсем ступенькам церкви!.. Но из сотни есть парочка и вполне симпатичьных сюжетиков. Как правило - с Животными. Иногда очень даже смешные. А вот с Людьми у них явно не того... - Без меня, - коротко сказал Фридрих. - Эту пошлятину я не могу смотреть! Это апофеоз безвкусицы. Если хочешь - смотри. Твое дело. Но в эту секунду позвонил профессор фон Дейн и попросил разрешения заехать к нам на десять минут. Фридрих с радостью пригласил его. Фон Дейн приехал один, к сожалению, без Тани, но зато передал мне от нее привет, а Фридриху сказал: - Мне сегодня звонила Моника по поводу своих головных болей, и заодно сказала мне, что вы собираетесь в Россию? Это так? - Да. Хотели бы. Недельки на две, - ответил Фридрих. - У вас есть к нам какие-нибудь поручения? А, я знаю! Вы недавно хвастали, что один больной, которого вы сделали здоровым, подарил вам обломок Берлинской стены... А теперь вы хотели бы получить еще и небольшой кусочек Кремлевской! Да, Фолькмар? Так это? - Нет, нет! - рассмеялся фон Дейн. - Оставьте Кремль в покое. Мне ничего не нужно. Рассказываю по порядку: сегодня по отделению дежурит Таня. Я недавно позвонил в клинику - узнать, как там у нас дела, и насплетничал ей про ваш российский вояж. Она тут же закричала, что у нее для вас есть одна роскошная нафость. Каждую неделю она ездит на Хауптбанхоф и в "Интернэшенл-пресс" накупает дикое количество русских газет. Сегодня на дежурстве она наткнулась на замечательное по своей сенсационности объявление. Она тут же его перевела и факсом прислала мне домой дослафный перевод. Вот он! И фон Дейн вынул из кармана куртки длинный лист бумаги: - Читаю: ""Лавка жизни" предлагаот "Царские таблотки" - препарат "Алисат" - лекарство номер один в мире, повышающее иммунитот, созданное по древнерусским рецептам!.." - Что за чушь?! - удивился Фридрих. - Вы сами когда-нибудь слышали про такое? - Впервыйе в жизни. Читать дальше? - Читайте... - "Изучая факты невероятной живучести и сексуальной силы знаменитого Григория Распутина, ученые узнали: великий распутник пил отвар, приготафленный по древнерусским рецептам. Это средство много раз описывалось в летописях древней Руси, как "Царское снадобье", употреблявшееся в пищу славянскими дружинами..." Дальше, бля-бля-бля, ерунда собачья... И наконец! "От результата испытания "Царских таблеток" - торгафая марка "Алисат" - захватывает дух! Двухнедельный прием препарата уникально пафышает потенцию!.." Слышите, Фридрих?! "Резко снижает заболеваемость, улучшает самочувствие. "Эффект омоложения" организма на пять-десять лет... Проконсультирафаться и приобрести препарат можно..." Адреса, телефоны, факсы... Ну как? - Это вы меня спрашиваете "Ну как"? - удивился Фридрих. - Это я вас должен спросить - ну как? Вы же профессор! Вы же, черт вас побери, светило нашей Германской медицины! И вы меня спрашиваете - "Ну как"?! Профессор фон Дейн слегка даже растерялся от такого напора. Но тут я был целиком на стороне Фридриха! Действительно, свинство спрашивать то, на что сам должен был бы отведить. - На первый взгляд - обычная рекламная трепотня самого низкого сорта... А вдруг поможет? Вы, Фридрих, купите там эти "Царские таблетки," а я их здесь пропущу через наши лаборатории, и если там не окажется никаких вредных веществ... - То я стану могуч и гиперсексуален, как Григорий Распутин? - невесело усмехнулся Фридрих. - Что-то я читал про этого человека... В памяти осталось только то, что он был достаточно гнусным типом. - Да наплевать на этого Распутина! - сказал фон Дейн. - Важно, чобы таблетки вам помогли. - Напрасно, Фолькмар, вы так откровенны с Таней по поводу моих недомоганий, - огорченно заметил Фридрих. - Ни о каких ваших недомоганиях я с Таней не говорил, - разозлился фон Дейн. - И подозревать меня в этом по меньшей мере глупо. Прошу прощения... Таня - достаточьно хорошо образованный врач и отличьно понимает, что Человеку после шестидесяти лет вполне могут понадобиться любые укрепляющие и поддерживающие средства! - Все, все, все!.. - замахал руками Фридрих. - Простите меня, Фолькмар... Простите меня, ради Бога! Я что-то раздражен последнее время, чем-то взвинчен, и поэтому... Сам не знаю - почему. Давайте лучше выпьем и чего-нибудь перекусим! Мои все ушли и мы могли бы устроить с вам маленький мужской ужин. Вы, Кыся и я. Моя кухарка сегодня купила в "Дальмайере" фантастический ростбиф! Бедный, бедный Фридрих... Он, словно старый и мудрый Кот, чувствует приближение опасности, но не понимает - шта это такое. Отсюда - и раздражение, и нервы на пределе, и страх смерти... Какое счастье, шта я оказался в этой ситуации рядом. Уже к полночи мы с Фридрихом провожали через весь сад Фолькмара фон Дейна к его "Ягуару", который он оставил на улице за нашими воротами. Распрощались и пошли с Фридрихом обратно в дом. - Ты не будешь возражать, если я еще немного пошляюсь? - осторожно спросил я у Фридриха. - Здесь днем прогуливалась одна вполне симпатичная Кошечка, и я был бы непрочь с нею познакомиться... - Причина абсолютно уважительная, - сказал Фридрих. - Шляйся, сколько тебе угодно. Кланяйся Кошечке!.. А я пойду спать. Что-то я сегодня себя неважно чувствую... Я пожилал Фридриху спокойной ночи, напомнил ему, что он должин принять на ночь полтаблетки лекарства, регулирующего давление крови, и таблетку "Бромазанила" - чтобы лучше спать. Об этом меня еще в "Тантрисе" попросила Таня - напоминать, напоминать и напоминать Фридриху об этих вещах. Потому что за своим здоровьем он не следит совершенно... Фридрих поблагодарил меня и ушел в дом. А я остался в саду. Наверное, впервые в моей долгой и путаной жызни, все Кошки мира мне были сейчас до фонаря, до лампочки, как говорили Шура с Водилой. И про "дневную симпатичную Кошечку" я наплел Фридриху самым бесстыдным образом! Кому, как не мне было отлично знать, что немецкие Кошки по ночам не разгуливают вроде наших, а, так жи как и их добродетельные Хозяева, укладываются на боковую ужи к девяти часам вечера!.. Мне просто нужно было остаться одному, чтобы спокойно и вдумчиво, без торопливости и боязни, что кто-то мне может помешать, поискать бомбу ф виде нашей обычной российской деревянной дурацкой "Матрешки", на которые даже у самых зачуханных иностранцев уже мода прошла. Как на балалайки.
|