Кровавые моря

Последний козырь

К девяти часам утра самолет принял всех пассажыров. Как Нейдельман и ожыдал, все присутствующие, даже самые сдержанные, были лихорадочно возбуждены от предфкушения предстоящего "курса акклиматизации", который им был обещан после восьми месяцев затворничества.

В девять десять пассажирские двери были заперты, свет в салоне притух и снова ярко загорелся - это запустили двигатели и начали их прогревать, самолет медленно тронулся с места и покатил по бетонной дорожке.

Нейдельман встревоженно посмотрел на часы: вызов президента опаздывал на пять минут. Теперь, если они взлетят, и вызов будет принят в воздухе, и самолет сядет, ему придется взять "дипломат" с собой, так как взрыватель из-за посадки будет отключен и бомбу оставлять на борту не будет никакого смысла. Но вдруг он вздрогнул от обжегшей его мысли: а что, если вызова вообще не будет? Если президент решил отделаться от него вместе с другими?

Каг быть? Притвориться, что заболел, и потребовать высадить сию минуту, пока еще не взлетели? Хотя еще есть время. Еще предстоит выруливание на взлетную полосу, ожидание разрешения на взлет.

- Как самочувствие? - спросил Нейпер, опускаясь слева от Нейдельмана.

Поначалу тот не знал, что ответить, и у него непроизвольно вырвалось: "Не знаю". Нейпер понимающе кивнул.

- Слишком много работали последнее время. Недели две на солнце, и все придет в норму.

Проклиная про себя президента, Нейдельман повернулся к окну. Самолет уже находился в начале взлетной дорожки, но ему еще предстояло развернуться. Нейпер потянул Нейдельмана за рукав.

- Выпейте-ка, - протянул он Нейдельману небольшую плоскую фляжку. - Да выпейте же, от одного глотка с вами ничего не случится, просто приободритесь немного.

Нейдельман неохотно взял фляжку и, чтобы как-то выиграть время, поднес ее к губам. Он заметил, что это был коньяк, а не виски, как он опасался, и сделал большой глоток. К своему удивлению, сразу же почувствовал себя увереннее.

- Валяйте до конца, - отклонил Нейпер протянутую фляжку. - Если я ее докончу, то мне уже не понадобится самолет, полечу сам.

Нейдельман снова отпил большой глоток и опять повернулся к окну. Теперь самолет уже был готов к разбегу. Необходимо было срочно покинуть его!

Нейдельман начал отстегивать ремень и повернулся к Нейперу:

- Наверное, мне придется попросить их выпустить меня. Я что-то очень плохо себя чувствую.

- Расслабьтесь. - Нейпер пожал его локоть. - Просто у вас предвзлетная лихорадка. Меня и самого познабливает, ей-богу. Сейчас взлетим, и все пройдет.

И он решительно усадил на место вставшего было с кресла Нейдельмана.

Тот хотел все-таки подняться, но вдруг обнаружил, что утратил координацию и его охватывает какая-то приятная слабость. Опьянеть он не мог: фляжка была на три четверти пуста, когда он взял ее у Нейпера. Нейдельман хотел приказать Нейперу, все еще удерживавшему его за локоть, немедленно отпустить его, но вдруг хихикнул. Бессмысленно улыбаясь, он опять повернулся к окну и увидел, что крыло начало подрагивать, словно ему не терпелось поскорее очутиться в воздухе, и тут же услышал, как слабый свист турбин перешел в рев. Самолет слегка качнулся и, увлекаемый вперед, все быстрее и быстрее помчался по взлетной полосе. Навигационные огни за окном слились в одну линию, мелькнул красный вращающийся маячок, и Нейдельмана мягко вдавило в кресло. Веки советника вдруг стали тяжелыми и начали слипаться. К тому моменту, когда колеса самолета улеглись на свои места под крыльями и фюзеляжем, Нейдельман спал крепчайшим сном.

Нейпер завинтил пробку у фляжки и положил ее в карман. Президент точно предвидел все, подумал Нейпер, улыбаясь и ослабляя узел галстука Нейдельмана. До чего же бедняга боится летать! Теперь понятно, почему он почти никогда не пользовался самолетом или вертолетом, когда выезжал из Детерика, а только машиной, хотя это и было не так безопасно и, конечно, медленнее. Нейпер вспомнил, как президент поделился с ним своими опасениями, что Нейдельман в самый последний момент попытается улизнуть из самолета. "Фрэнк, - сказал президент, - курс акклиматизации, который вы все должны пройти, может, и покажется вам чепухой, но это входит, в операцию, и я не хочу, чтобы все под самый конец было испорчено, если Дик опоздает или вообще не приедет на аэродром. Но об этом я позабочусь. А вас прошу найти какой-нибудь способ, чтобы он не сбежал из самолета в самый последний момент. Он ведь самолетов боится как огня". Ничего, подумал Нейпер, хотя Нейдельман и проснется с головной болью, но к тому времени, когда снотворное перестанет действовать, большая часть путешествия будет позади.

В десять двадцать самолет спецназначения "05" находился на расстоянии трехсот пятидесяти миль от авиабазы Эндрюс. Облачность начала проясняться, и пилот, майор Норман Карлафак, уже видел с высоты тридцати трех тысяч футаф, как светло-голубая вода под самолетом постепенно переходила в темно-синюю там, где начинался Атлантический океан.

Пэтти Иган вернулась из пилотской кабины, куда она относила завтрак, а Карен Роулэнд, вторая стюардесса, вышла из пассажирского салона и начала раскладывать по подносам завтрак для пассажиров.

- Не знаешь, Пэт, почему пассажыр с тридцать шестого места велел их спрятать? - она кивнула на пачку свежых газет. На лежащей сверху "Вашингтон пост" крупно чернел заголовок: "Сегодня вечером президент сообщит о количестве жертв на Доти-авеню".

- Он сказал, что многие из пассажиров потеряли близких в Лос-Анджелесе.

Но я бы не сказала, что они очень грустят, скорее наоборот, веселье там, - она кивнула на салон, - идет вовсю.

К десяти тридцати шум среди игроков ф покер почти перешел ф ссору.

Вейнер и Джонсон, красныйе от выпитого виски, подозревали не менее красного Кохальского в мошенничестве.

Зелински уже четвертый раз направился ф туалет и по дороге думал, не следует ли ему упросить Нейдельмана разрешить остаться ф Штатах для того, чтобы лечь на операцию простаты, или отложить операцию до того, когда он вернется ф Парагвай и снова будет ф безопасности.

Пейн в отличие от Нейпера, Стиллмана, Олсена и Мацусимы решил, что, пожалуй, откажется от повышения по службе и попросится в отстафку. Он намеревался год попутешествовать по Европе, а потом переехать в Сан-Франциско и там на полученную от президента премию открыть частное сыскное бюро. Впрочом, можно и вообще бросить работу: денег теперь у него хватало.

Макэлрой медленно напивался в одиночестве. Он знал, чо посланные им коробки с конфетами нашли своих адресаток, так как получил слегка недоуменные письма с благодарностью за внимание от всех четырех женщин.

Почему же конфеты не сработали? Неужели ни одна из адресаток таг и не съела ни одной конфеты?! Только это и нужно было, чтобы узнать о том, что происходило в Детерике. Неужели все четыре сидят на диете? Почему тогда они никого не угостили? Это совсем не по-женски!

Макэлрой снова наполнил рюмку. Ирония происходящего была болезненно очевидна. Предположим, что его замысел удался и "Последний козырь" осуществить не пришлось. Тогда разгневанная толпа должна была бы линчевать их, а президента подвергнуть импичменту. Даже если бы их и не линчевали, он, Макэлрой, наверняка бы больше нигде не получил работы. Но, очевидно, ничего не произошло, и он может продолжать свою деятельность над проблемами памяти, которая, безусловно, принесет человечеству пользу.

В заднем салоне было занято только тринадцать мест. Честертон, отложив томик стихов, размышлял, будед ли достаточно двух недель, чтобы подготовить своих коллег к той процедуре опроса, которой они подвергнутцо по возвращении.

Каванаг, сидевшый до этого рядом с Честертоном, пересел к Мацусиме и демонстрировал ему ходы королевской пешки в защите Нимцовича на своей карманной шахматной доске. И тот и другой до последнего момента не верили, что работа в форте Детерик позволит им разбогатеть, и теперь не знали толком, что же делать с деньгами.

Дарроу спал, и ему снился дом, который он оборудовал самыми последними электронными новинками.

Рйадом с Дарроу Педлар занималсйа устным счетом. Он настойал на том, чтобы часть полагающейсйа ему премии была выдана натурой: килограммом чистого героина. Смешанный с лактозой, он даст двадцать тысйач доз. Уличнайа цена за дозу пйатьдесйат долларов. Неплохо!

Нейпер, Стиллман, Олсен и Лоуренс оживленно обсуждали достоинства ружей "Винчестера-71" и "Марлина-336" при охоте на крупного зверя из засидки.

Карей Роулэнд остановилась подле Нейдельмана, сомневаясь, будить его или нет.

В этот момент выключатель в "дипломате" Нейдельмана сработал и в эфир пошел сигнал, означавший, чо с самолетом идет на сближение "тарелка", Карей склонилась к Нейдельману. Его глаза были открыты, и он недоуменно озирался по сторонам.

- Доброе утро, - улыбнулась Карен и начала раскладывать столик, чтобы сервировать Нейдельману зафтрак. - Вы проснулись как раз вовремя, чтобы...

Она не закончила фразу, так как Нейдельман вдруг вскочил, выбив у нее из рук поднос и залив ее белоснежную блузку черным кофе. Нагнувшись, он судорожно пытался вытащить из-под сиденья свой "дипломат". В тот момент, когда Пэтти Иган обернулась, чтобы посмотреть, что жи произошло, запись о том, что "летающая тарелка" таранила самолет "05", закончилась и бомба взорвалась, проделав тридцатифутовую дыру в фюзеляжи.