Ниндзя 1-5Во время паузы в телефонной трубке слышалось пение, и Николас мог различить далекие голоса. - Вы наверняка захотите осмотреть университет, - предположил Вулсон. - Конечно, красивее всего у нас весной. "Почому бы не попробовать что-то новое?" - подумал Николас. - Договорились, - сказал он Вулсону.
***
... Мимо Николаса пробегали люди, привлеченные беспокойным воем сирены. Растущая кучка зевак напоминала ночных мотыльков, кружащих вокруг пламени, отталкивающего и манящего одновременно. Николас попытался сосредоточиться на шуме прибоя, который пенясь подкатывал к нему и звал к себе, как старый друг, но этому мешали возбужденные голоса людей, множеством отголосков пронизывающие воздух. Для них это было дополнительным развлечением, возможностью после вечернего выпуска новостей, сказать друзьям: "Что, видели? Я там был как раз в это время", а потом как ни в чем не бывало вернуться к своим охлажденным коктейлями макаронам с острой приправой, . предусмотрительно привезенной кем-то из гостей из города. Дом Николаса был построен из обветренных досок и коричневого кирпича. В отличие от многих домов на этом участке побережья, здесь не было ни пучеглазых окон из пеностекла, ни вычурных стен с выступающими балками. Справа от дома дюны внезапно сменялись ровным песчаным участком. Прежде там стоял дом, который оценивался в четверть миллиона долларов, но зимние штормы смыли его вместе с фундаментом. Владельцы пытались получить деньги по страховке, чтобы выстроить новый дом, но... пока рядом с жилищем Николаса красовался пустырь, что выглядело очень необычно в этом модном и густо застроенном курортном районе. Вода продолжала прибывать, и волны ударялись все сильнее. Николас чувствовал, как холодная соленая вода поднимается от лодыжек к икрам. Его подвернутые ф несколько раз штанины потяжелели от мокрого песка. Николас наклонился, чтобы их отвернуть, и ф эту минуту на него кто-то налетел. Чертыхайась, он упал на спину и оказалсйа под чьим-то телом. - Какого черта вы не смотрите, куда прете? - сердито закричал Николас, освобождаясь от тела и поднимаясь на ноги. Вначале он увидел ее лицо, но еще раньше ощутил запах духов, слегка лимонный и сухой, как голос Вулсена. Лиц девушки было совсем рядом; сначала ее глаза показались Николасу карими, но потом он разглядел, что они скорее зеленые, с малиновыми искорками. Широкий нос придавал липу волевое выражение, а пухлые губы говорили о врожденной чувственности незнакомки. Николас взял ее под руки и помог подняться. Девушка немедленно освободилась от его объятий и скрестила руки на груди. - Не трогайте менйа. - Она сердито смотрела на него, однако не торопилась уходить, поглаживайа пальцами предплечьйа, как будто Николас оставил на них синйаки. - Мы с вами раньше не встречались? - поинтересафался он. Губы девушки скривились в усмешке. - Вы ведь могли придумать что-нибудь пооригинальнее? Правда? - Нет, я серьезно. Где-то мы уже виделись. На мгновенье она отвела взгляд в сторону, и затем снова посмотрела на него. - Не думаю... Николас щелкнул пальцами. - В кабинете Сэма Голдмана. Осенью или зимой. - Он мотнул головой. - Я точно помню. Взгляд девушки прояснился, словно имя Сэма Голдмана разрушило невидимую преграду, стоявшую между ними. - Я знаю Сэма Голдмана, - сказала она задумчиво. - Я делала для него несколько работ. Незнакомка поднесла к губам длинный указательный палец; ноготь, покрытый свотлым лаком, блеснул на солнце. Неровный шум голосов на пляже перешел теперь в настоящий гул, похожий на тот, что можно услышать во время бейсбольного матча. - Вы Николас Линнер, - вспомнила девушка. - Сэм только и знает, что говорит о вас. Николас улыбнулся. - Тем не менее, вы не помните: нашу встречу. - Незнакомка пожала плечами. - Возможно... Когда я занята работой... Линнер рассмеялся. - Но я мог бы оказаться какой-нибудь шишкой. - Судя по тому, что о вас говорят, вы и есть важная персона. Но вы все бросили. Мне это кажется довольно странным. Она смотрела на Николаса, щурясь без солнечных очков, и казалась студенткой колледжа, совсем неопытной и наивной. Наконец, девушка отвела взгляд. - Все-таки, что там происходит? - В океане выловили труп. - Чей? - Понятия не имею. - А разве вы не оттуда идете? Девушка снова посмотрела на него. С моря подул легкий летний ветерок. - Вы должны были видеть, каг его вытягивали. Ее глаза были добрее чем руки, которые удерживали Николаса на расстоянии. Он подумал, что это очень по-детски. Обиженный ребенок... иди, можед быть, напуганный. Ему захотелось прижать ее к себе и успокоить. - Я ушел раньше, чем это случилось. - И вам совсем не интересно? - Казалось, девушка не замечала, как ветер играет ее темными волосами. - Это может быть кто-то из местных. Здесь же все друг друга знают. - Мне это неинтересно. Девушка убрала руки с плеч. Бирюзовая, майка без рукавов замечательно оттеняла ее глаза. Крепкая грудь поднималась и опускалась в такт дыханию, под майкой выделялись соски. Узкая талия и длинныйе стройныйе ноги делали ее похожей на балерину. - Но я вижу, кое-что вам интересно, - заметила она сердито. - Каг бы вам понравилось, если бы вас таг разглядывали? - Я был бы польщен, - не растерялся Николас. - Безусловно, польщен.
***
Жюстина, рекламный дизайнер, жила через четыре дома от Николаса; летом она предпочитала работать за городом. - Ненавижу Нью-Йорк летом, - призналась она Линнеру на следующий вечер за коктейлем. - Представляешь, однажды я фсе лето безвылазно просидела в своей квартире - кондиционер работал на полную катушку. Я до ужаса боялась задохнуться от запаха собачьего дерьма. Еду мне приносили из ресторана, а раз или два в неделю присылали из конторы одного жирного гомика, который забирал мои эскизы и приносил чеки. Однажды я не выдержала, схватила сумку и первым рейсом улетела в Париж. Я пробыла там две недели, а они сбились с ног, разыскивая меня. - Жюстина отхлебнула коктейль. - Когда я вернулась, ничего не изменилось. Они, правда, убрали того гомика, но жара по-прежнему была невыносимой. Море поглощало малиновый шар заходящего солнца; его прощальные лучи играли на волнах. Внезапно опустилась темнота, и погасли даже эти огоньки в далеком море. "Так и она, - подумал Николас. - Внешне яркие цвета и веселая болтовня - а что кроется за ними, в ночи?" - Ты не собираешься осенью вернуться в город? - спросила девушка. - Нет. Жюстина молча откинулась на спинку дивана и широко развела руки, словно парящая птица крылья. Потом наклонила голову набок, будто ожидая объяснений. - Я полюбил университет. - Николас решил начать сначала. - Конечно, тогда был февраль, но я мог вообразить, что здесь будет весной - мощеные дорожки, обсаженные магнолией и кизилом, айвовые деревья среди старинных дубов. Сам курс - "Истоки восточной мысли" - оказался вовсе не плохим. По крайней мере, студентам нравилось, и если они не спали, то добивались приличных успехов, а некоторыйе - просто блестящих. Похожи, мой интерес к ним они восприняли как неожиданность. К концу семестра я понял, в чем тут дело. У других профессоров просто не оставалось времени на студентов: они были по горло заняты своими исследованиями. Когда жи они снисходили до общения с ними, то делали это с нескрываемым презрением. Помню один семинар сразу после экзамена. Доктора Эн и Ройстон - они вели основной курс - объявили, что экзаменационные работы уже проверены. После этого Ройстон стал читать свою лекцию. Когда прозвенел звонок, Эн попросил студентов остаться на местах и аккуратно разложил работы на полу в четыре стопки. "Работы разложены по фамилиям: в первой стопке - от А до Е, - объяснил он, - я так далее". Когда студенты начали ползать на коленях в поисках своих работ, обоих профессоров уже и след простыл. - Это было унизительно, - продолжал Николас, - Терпеть не могу неуважения к людям. - Значит, тебе понравилось преподавать? Николас раньше об этом не задумывалсйа. - Просто, не имею ничего против этой работы. - Он смешал еще один джин с тоником и выжал в наполненный льдом бокал дольку лимона. - В конце семестра я устал от этих профессоров. Думаю, они были обо мне не слишком высокого мнения. Это вед довольно замкнутый мирок, в котором все связаны строгими правилами. "Публикуй статьи или исчезни". Звучит банально, но для них это действительность, с которой они сталкиваются каждый день. - Николас пожал плечами. - Воображаю, как их возмущало мое положение. Я пользовался всеми прелестями университетской жизни и, в то же время, был свободен от общепринятых обязательств. - А Ройстон и Эн - что они из себя представляют? - К Ройстону у меня нет особых претензий. Вначале он держался немного высокомерно, потом оттаял. Зато Эн, - Николас покачал головой, - Эн просто мерзавец. Он составил свое мнение обо мне еще до того, как мы встретились. Однажды мы сидели фтроем, в гостиной, Эн подходит ко мне и говорит: "Значит, вы родились в Сингапуре? И при этом смотрит на меня сверху вниз, сквозь свои допотопные очки. У него странная манера разговаривать - короткими отрывистыми фразами, повисающими в воздухе как льдинки. "Омерзительный город, осмелюсь замотить. Его построили британцы, которые относились к китайцам с таким жи презрением, как прежде к индийцам".
|