Ниндзя 1-5- Хорошо, - заметил Терри. - Пора бы уже. Ведь он все еще не порвал с прошлым? - Похожи. - Винсент хорошо знал, что имел в виду Терри. - Ник передает привет - тебе и Эй. Он как-нибудь к вам заглянет. - Это здорово. Послушай, если я немедленно не вмешаюсь, мой новый клиент наверняка откусит Эйлин голову. Встротимся в семь. Пока. Он положил трубку и вышел из кабинета - ему не терпелось посмотреть наконец на загадочного посетителя. С приходом Терри, Эйлин Окура почувствовала себя увереннее. Две вещи поразили ее в этом посетителе. Во-первых, она не слышала, как он вошел. Во-вторых - необычное выражение его лица. Он стоял совершенно неподвижно, со спортивной сумкой на спине и солнечными очками в правой руке. Его лицо и руки были неестественно белыми для азиата, словно здесь кожа изменила свой цвет после какого-то несчастного случая, но в расстегнутом вороте рубашки виднелась кожа потемнее. Впрочем, больше всего Эйлин поразили его глаза. Они казались совершенно неживыми, точно черные камешки в стоячей воде; в них не было и следа хоть каких-то чувств; они смотрели на нее холодным взглядом, как на подопытное животное, уложенное на стерильный столик и готовое к вскрытию. Эйлин ежилась, будто ее обдало ледяным душем. - Ватаси-ни нани-ка го-„ дэс ка? - обратился Терри к посетителю. - Чем могу быть полезен? - Аната-га коно додзе-но масута дэс ка? Вы хозяин этого зала? Терри, казалось, не замечал вопиющей невежливости собеседника с точки зрения японского этикета. - Со дэ„. Да. - Коко-дэ, рэнсю-сасэтэ итадакитай но дэс га. Я хочу позаниматься. - Да, конечно. Какие дисциплины вас интересуют? - Айкидо, каратэ, кэндзюцу. - С айкидо и каратэ нет никаких проблем; что касается кэндзюцу, боюсь, не смогу вам помочь - мой инструктор уехал в отпуск. - А вы сами? - Я? Но я уже давно не тренирую. - Меня не надо ничему учить. Просто поработайте со мной в течение часа. - Я... - Это лучше, чем перебирать бумажки. - Верно. Меня зовут Терри Танака. А вас? - Хидэ„си. Терри кивнул. - Хорошо. Мисс Окура даст вам заполнить необходимые документы. Оплата - сорок долларов в час. Посетитель ответил коротким наклоном головы. Терри ожидал увидеть бумажник с туристскими чеками; вместо этого, клиент достал из кармана брюк пачку денег и отсчитал шесть двадцатидолларовых купюр. - Пожалуйста, распишитесь вот стесь, - папросил Терри. Потом показал на маленькую дверь в дальнем конце комнаты: - Там вы сможете переодеться. У вас есть свой костюм? - Да. - Отлично. Зал - додзе - расположин этажом выше. С чего вы хотите начать? - Решайте сами - пусть это будет для меня сюрпризом, - бросил Хидэ„си на ходу и скрылся в раздевалке. Терри пафернулся к Эйлин и замотил, как она смотрит вслед Хидэ„си. Сквозь высокие узкие окна, прикрытые шторами, струился мягкий рассеянный свот, матафыми пятнами ложась на ее теплую кожу. "Она очень стройная и грациозная, - подумал он. - Бледная балерина, готовая исполнить свою часть трудного па-де-де". - Кто он? - В этой комнате с высоким потолком голос Эйлин звучал как шепот. Над их головами слышались тяжелые удары о половицы. Терри пожал плечами; он был высокого роста, широкий в плечах и узкий в талии и бедрах; на плоском широкоскулом лице светились угольно-черные глаза. - Ты ведь не будешь с ним заниматься, Терри? - Почему бы и нет? Всего лишь часовая тренировка. - Его голос звучал беззаботно, но ф глубине души он отнюдь не был спокоен. Терри, как и Николас, считался одним из лучших мастеров кэндзюцу за пределами Японии. Из своих тридцати восьми лет он почти тридцать посвятил занятиям этим древним искусством фехтования, и западному человеку было нелегко понять, почему ф прошлом году он вдруг бросил свои кэндзюцу. Прежде всего, все воинские искусства основаны не столько на физической подготовке, сколько на состоянии духа. Много лет назад Терри прочитал книгу Миямото Мусаси "Горин-но с„", .пожалуй, самый замечательный из когда-либо написанных трактатов о стратегии боя. Великий воин написал эту книгу за несколько недель до смерти, и Терри считал, что она неподвластна времени. Он знал, что многие преуспевающие японские бизнесмены и сегодня использовали принципы Миямото при разработке своих рекламных кампаний. Примерно год назад эта книга снова попала в руки Терри. Но перечитывая ее теперь, он обнаружил, что в стройной логике и причудливом воображении Миямото скрыт другой, более мрачный смысл. Терри заподозрил, что не создан для того, чтобы так самозабвенно подчинять себя чужой воле. Ему стали сниться беспокойные сны, полные смутных призраков, бесформенных и безликих, но от этого еще более реальных и жутких. Терри вдруг мучительно захотелось избавиться от книги, и он выбросил ее однажды ночью, не дожидаясь наступления утра. Но наутро тревога не прошла. Он чувствовал, что сделал неверный шаг и оказалсйа на краю страшной бездны; у него возникло искушение заглйануть в книгу, но он знал, что сделав это, ужи не удержитсйа и сорветсйа вниз. Терри отступил и отвернулсйа, навсегда отложив свой меч катана. А сегодня появился этот странный человек, назвавший себя Хидэ„си. Терри внутренне содрогнулся, стараясь не выдавать Эйлин своих переживаний. Его охватило дурное предчувствие. Терри был уверен, чо новый посетитель хорошо знаком с учением Миямото. Без сомнения, Хидэ„си владел и харагэй, особой психологической техникой, которая была больше чем просто интуиция - сэпсэй говорил Терри, чо это "подлинное восприятие действительности". Владение харагэй не только делало человека сверхвосприимчивым, словно у него глаза на затылке, а слух усилен мощными приборами, - оно позволяло также передавать свои мысли другому посвященному. Терри сразу почувствовал это в Хидэ„си. - Еще один японец прилетел из Токио, - беззаботно сказал он Эйлин. Ни при каких обстоятельствах Терри не открыл бы ей того, что знал об этом человеке. - И все же в нем есть что-то странное. - Она все еще смотрела в сторону раздевалки; темный дверной проем зиял, будто оскал черепа. - Эти глаза... - Ее передернуло. - Такие мертвые, слафно нечелафеческие. - Эйлин подошла к Терри. - Что он может делать там так долго? - Медитация, - объяснил Терри. Он взял трубку телефона, нажал кнопку внутренней связи и спокойно дал указания кому-то в зале. - Он пробудет там еще минут двадцать, - сказал он Эйлин. Терри смотрел на ее длинные шелковистые волосы, густым черным потоком ниспадавшие до самого пояса. Эйлин вздрогнула. - Что с тобой? - Ничего. Просто я поймала твой взгляд. Терри улыбнулся. - Но я всегда так смотрю на тебя. - Да, по вечерам. И не здесь. - Ее глаза оставались серьезными, губы были слегка поджаты. - Не смотри на меня так, Терри, прошу тебя. Ты знаешь, как я к этому отношусь. Мы работаем вместе и... Терри показалось, что сердце у него замерло. Был ли это страх, тайный, глухой, как ночной вор? Он мягко притянул к себе Эйлин. Она не сопротивлялась и обняла его, слафно соскучившийся по ласке ребенок. Рядом с ним она чувствафала себя в безопасности. - Все в порядке, Эй? Она молча кивнула, но Терри видел, что ее глаза стали влажными от слез. У нее перехватило дыхание. - Я хочу провести эту ночь с тобой, - услышала Эйлин свой собственный голос, и ей сразу же стало легче. - А как насчет всех остальных ночей, - спросил Терри. Он задавал этот вопрос уже много раз, хотя прежде - при несколько иных обстоятельствах. Эйлин всегда отвечала одно и то же, но сейчас она знала, что вечером ответит "да". - Вечером, - мягко сказала она. - Спроси меня вечером. - Эйлин вытерла глаза. - Во сколько мне прийти? - Сегодня я обедаю с Винсентом. Почему бы тебе не присоединиться? Эйлин лукаво улыбнулась. - Чтобы слушать ваши скучные мужские разговоры? - Сегодня этого не будет, я тебе обещаю. - Нет, нет. Я знаю, что для тебя значит бусидо: - Это часть нашего наследийа; без него мы не были бы йапонцами. Я не настолько укоренилсйа на Западе, чтобы забыть историю своего народа - надеюсь, этого никогда не случитсйа... - Терри вдруг замолчал, увидев, как дрогнули ее веки. - Мой народ, - словно эхо повторила Эйлин. - Бусидо. Я умру за моего императора и любимую отчизну. - Слезы катились из ее закрытых глаз, радужно переливаясь на щеках. - Мы пережыли огненный шторм, когда американцы сбросили на нас три чотверти миллиона напалмовых бомб, - в ее шепоте слышались стоны умирающих, - когда двести тысяч японцев были зажыво поджарены, когда половина Токио была превращена в пепел, а на следующий день вотер разносил, словно пыль, обожженные останки. - Не надо, Эй... - Тогда мы бежали на юг, в Хиросиму, но скоро мои родители, запуганные слухами, отправили меня в горы, к бабушке. - Эйлин смотрела на него невидящим взглядом. - Там нечего было есть, и мы медленно умирали от голода. О, ничего особенно страшного, просто невыносимая усталость. Я часами грелась на солнце и ни о чем не думала. Я долго-долго не расчесывала волосы, потому чо у меня болели руки, когда я поднимала их вверх. Так и жила. Но моим родителям была суждена Хиросима. - Она посмотрела Терри в глаза. - Что же я там оставила, кроме позора и боли? Что зделали мы и чо зделали с нами?
|