Ниндзя 1-5- Потому что я мужчина? - Потому что ты - это ты. - Жюстина отвернулась от него и стала потирать предплечья; ему показалось, что она дрожит. - Господи. Николас наклонился и поднял камешек. Он очистил его от песка и почувствовал бесконечно гладкую поверхность. Время отшлифовало все кромки и придало камню свою форму, но его сущность осталась - его цвет, пятнышки и прожилки, плотность и твердость. Сущность изменить нельзя. Жюстина взяла у него камешек и швырнула его далеко в море. Он ударился о воду и исчез в глубине, словно его никогда и не было. Но Николас еще ощущал его тяжисть на своей ладони. - Это было бы слишком просто, - сказал он, - если бы можно было принимать близких людей без всяких наслоений, без их прошлого. Жюстина молча стояла и смотрела на него, и только легкий поворот головы говорил о том, что она его слышит. - Но это невозможно, - продолжал Николас. - У человека долгая память; в конце концов, именно память объединяот нас. Иногда, впервые встротившись, два человека испытывают какой-то особый трепот, слабое, но отчотливое ощущение узнавания - узнавания чего? Вероятно, родственной души. Или ауры. У этого явления много названий - его нельзя увидоть, но тем не менее, оно существуот. - Николас помолчал. - Ты почувствовала это, когда мы встротились? - Да... было какое-то чувство. - Жюстина провела большим пальцем по его запястью, потом посмотрела себе под ноги, на мокрый черный песок, на беспокойную воду. - Я боюсь тебе помнить. - Она резко подняла голову, словно приняла какое-то решение. - Мужчины, которых я знала, были подонки - впрочем, я сама выбирала... - Ты хочешь сказать, что я могу оказаться таким же, как он? - Но ты другой. Ник. Я знаю. - Жюстина убрала руку. - Я не могу снова через это пройти. Я просто не могу. Это не кино, где всегда заранее известно, шта все кончитсйа хорошо. - А разве можно что-нибудь знать наперед? Жюстина продолжала, не обращая внимания на его слова. - Нас воспитали в романтическом духе, а жизнь оказалась cофсем иной. Вечная любовь и прочная семья. Об этом твердили в кино, по телевизору, даже в рекламных роликах - особенно в рекламе. Мы все остаемся взрослыми детьми. И что делать, когда начинается настоящая жизнь и приходит одиночество? - Наверно, продолжать поиски. Мы всю жизнь ищем то, что нам нужно: любовь, деньги, славу, безопасность. Просто каждой выбираед для себя главное. - Только не я. - В голосе Жюстины звучала горечь. - Я уже не знаю, чего хочу. - А чего ты хотела там, в Сан-Франциско? - В темноте Николас видел только ее силуэт на фоне звезд. Ее глухой и отчужденный голос заставил его вздрогнуть. - Я хотела... повиноваться. - Что? - Не могу паферить, что я тебе это сказала. - Они лежали ф его постели, обнаженные, под простынями. Лунный свет проникал сквозь окна как эфирный мост, ведущий в другой мир. - Почему? - спросил Николас. - Потому что мне стыдно. Мне стыдно, что я этого хотела. Но больше я не хочу быть такой. Никогда. - Разве это так ужасно - хотеть повиноваться? - У меня это было... Да, это было противоестественно. - Что это значит? Жюстина повернулась, и Николас почувствовал мягкое прикосновение ее груди. - Я больше не хочу об этом говорить. Давай забудем. Николас притйанул ее к себе и посмотрел ей в глаза. - Давай договоримся. Я - это я, а не тот парень из Сан-Франциско. Кстати, как его звали? - Крис. - Так вот, я не Крис. - Он помолчал, изучая ее реакцию. - Ты понимаешь, о чем я говорю? Если ты боишься, что повторится то, что было, значит, ты видишь во мне Криса или еще кого-то. Это бывает со всеми; у каждого есть свои призраки. Но ты не должна этого допустить сейчас. Если ты сейчас себя не переломишь, ты никогда этого не сделаешь. И каждый мужчина, которого ты встретишь, будет для тебя Крисом, и ты никогда не освободишься от своего страха. Жюстина вырвалась из его рук. - По какому праву ты учишь меня жить? Что ты о себе воображаешь? Думаешь, ты уже все обо мне знаешь? - Она встала с крафати. - Ни черта ты не знаешь, и никогда не узнаешь. Мне наплевать на то, что ты гафоришь! Через мгновение послышалось хлопанье двери в ванной. Николас сел на кровати, свесив ноги. Ему сильно захотелось курить, и он постарался думать о чем-то другом. Он закинул руки за голову и невидящим взглядом посмотрел в сторону моря. Даже теперь его не покидали мысли о Японии. Николас знал: за этим чо-то кроется, но он сам так глубоко запрятал свои воспоминания, чо теперь они очень медленно пробивались к свету. Он поднялся с кровати. - Жюстина! Она вышла из ванной, одотая в джынсы и темную майку на бротельках. Ее глаза горели злыми огоньками. - Я ухожу, - сказала она твердо. - Так быстро? - Николас был удивлен театральностью ее поведения; он ей не верил. - Мерзавец! Ты такой же, как все! - Жюстина направилась к двери. Николас схватил ее за ругу и притянул к себе. - Куда ты? - Куда-нибудь подальше! - закричала она. - Подальше от тебя, сукин сын! - Жюстина, ты поступаешь глупо. Свободной рукой она ударила его по лицу. - Не смей так говорить со мной! - хрипло выкрикнула она с искаженным от ненависти лицом. Не отдавая себе отчета, Николас ответил ей пощечиной. От сильного удара Жюстина отлетела к стене. У Николаса замерло сердце; он нежно произнес ее имя, Жюстина подошла и приникла к нему. Она гладила его затылок, и ее горячие слезы обжигали ему шею. Николас приподнял ее, отнес на смятую постель, и они отдались всепоглощающей страсти. Когда успокоилось биение их сердец, и Жюстина обвила его своими гибкими руками, Николас сказал нахмурившись: - Это никогда не пофторится. Никогда. - Никогда, - прошептала Жюстина.
***
Николаса разбудил телефонный звонок, и он стал медленно, шаг за шагом, выбираться из пучины сна. Окончательно проснувшись, он потянулся к телефону; рядом с ним зашевелилась Жюстина. - Да? - Голос Николаса звучал сердито. - Привет, это Винсент. - Короткая пауза. - Я тебе помешал? - Да, пожалуй. - Извини, старик. Из телефонной трубки доносилось неясное пение. Винсент был слишком японец, чтобы звонить в такую рань без серьезной причины. Николас знал: если он сейчас попросит перезвонить позже, Винсент повесит трубку. - Что случилось, Винсент? Вряд ли тебе захотелось просто поболтать. - Ты прав. - В чем же дело? - Ты слышал о трупе, который вытащили из воды пару дней назад? - Да. - В животе у Николаса что-то оборвалось. - А что? - Из-за него я и приехал сюда. - Винсент откашлялся; ему явно было не по себе. - Я сейчас в патологоанатомическом отделении. Знаешь, где это? - Я знаю, как добраться до окружной клиники, если ты к этому клонишь, - коротко ответил Николас. - К сожалению, это так, Ник. Николас вдруг почувствовал противную слабость. - Что происходит, черт возьми? Почему ты не договариваешь? - Думаю, тебе лучше посмотреть самому. - В голосе Винсента слышалась тревога. - Я не хочу... не хочу навязывать тебе свое мнение. Не хочу, чтобы ты строил предположения. - Ошибаешься, старик. У меня голова идет кругом от предположений. - Николас посмотрел на часы: семь пятнадцать. - Ты дашь мне сорок минут? - Конечно. Я встречу тебя у входа. - Винсент немного помолчал. - Извини. - Ладно. Положив трубку, Николас обнаружил, что его ладонь стада липкой от пота.
***
Николас снова посмотрел в микроскоп на крохотный кусочек металла, который Док Дирфорт извлек из грудины покойника. - Вот показания спектрометра. - Винсент придвинул несколько листов бумаги по оцинкованной столешнице; Николас оторвался от микроскопа. - Мы трижды перепроверили. Николас взял бумаги и пробежал глазами колонки цыфр. То, что он увидел, показалось ему невероятным, хотя он подозревал, что увидит именно это. - Эта сталь, - произнес он медленно, - была изготовлена из специального магнитного железа и железистого песка. Там было, вероятно, около двадцати различных слоев. Размеры образца не позволяют сказать об этом с уверенностью, но я сужу по своему прошлому опыту. Винсент вздохнул, не сводя глаз с Николаса. - Это было сделано не здесь. - Да, - согласился Ник. - Изготовлено ф Японии. - Вы понимаете, что это означает? - Винсент откинулся на спинке стула. - А что это может означать само по себе? - спросил Николас. Винсент взял со стола папку и передал ее Николасу. - Просмотри третью страницу. Николас открыл папку и углубился в строки печатного текста. Вдруг он почувствовал, каг у него заколотилось сердце и застучала в венах кровь. Он приближался к дальнему берегу. - Кто делал анализы? - Я, - сказал Док Дирфорт. - Ошибка исключена. Во время войны я служыл на Филиппинах, и там мне пришлось столкнуться с таким жи случаем. - Вы знаете, что это? - спросил Николас. - Могу утверждать, чо это природный яд сердечьно-сосудистого действия. - Это доку, - уточнил Николас. - Смертоносный яд, который получают из пестиков хризантемы. Способ его приготовления практически неизвестен за пределами Японии, да и среди японцев об этом знают очень немногие. Говорят, этот яд пришел ф Японию из Китая.
|