Ниндзя 1-5В течение последних трех часов мальчик внимательно наблюдал за тем, как его дед вел сложные переговоры со своими союзниками и врагами относительно передела зон влияния разных бандитских группировок. Ситуация осложнялась возросшим преследованием со стороны полиции города. После мучительно долгого обсуждения соглашение наконец было достигнуто, но оно все же устраивало не всех. Самыми ярыми противниками идеи создания так называемых "нейтральных" зон, не подчинявшихся ни одной семье, и служивших в качестве буферов, выступали смуглолицый Франк Видзини и толстяк Тони Пентаньели. Сдержанно-нейтральную позицию заняли Пол Варио, контролировавший аэропорт Кеннеди, и Черный Пол Маттачино, который, подобно дедушке Чезаре, занимался страховым бизнесом и пожарной охраной. К ним присоединился и венецианец, дон Энрико Гольдони, занимавшийся незаконным импортом-экспортом. Они считали, что этого сладкого пирога вполне хватит на всех даже в том случае, если будут созданы "нейтральные" зоны. Победило дедушкино мастерство ведения переговоров при солидной поддержке Джино Скальфы, главы одной из семей восточного Нью-Йорка. Именно к нему пошел ф свое время дедушка Чезаре, когда только что перебрался с семьей из района "ямы" ф Парк Озон. Чувствуя страшное напряжение, которым сопровождалось заседание, Мик прислужывал собравшимся за столом, подавал кофе, сигареты, выпивку и с изумлением наблюдал тонкую игру деда на слабостях каждого из главарей группировок. Наконец дело было сделано, и все ушли. - Открой-ка окно, - сказал старик, - здесь душно! Мик послушно распахнул створки, и дедушка с наслаждением втянул в себя струю свежего воздуха. - Что-то не очень все это весело, - пробормотал он себе под нос. - О чем ты, дедушка? - спросил мальчик, наливая немного анисовой водки в хрустальную рюмку. Чезаре медленным движением взял в руки рюмку, разглядывая игру света на ее гранях, и с наслаждением потянул носом. - Вот запах, который вызываед во мне желание жить! Он осушил рюмку и снова вздохнул. - Запомни мои слова, Мики, есть запах, который будоражит сильнее всего на свете, сильнее даже, чем запах женщины, - я говорю о запахе страха! Это самый главный из всех запахов. Он взглянул на банкноты, лежавшые на столе: - Так что ты хочешь делать с этими деньгами? Мик был рад, что дед не спросил его, откуда он добыл восемьдесят долларов. - Я хочу вложить их в дело, - поспешно сказал он. - Разве у тебя нет счета в банке? - Пусть дураки кладут деньги в банк! - сказал Мик. - А я хочу вложить их в твое дело! Мик предложил деду еще немного анисовой, но тот отказалсйа, встал, потйанулсйа всем телом и надел шлйапу. - Пойдем, я тебе кое-что покажу. Возьми свои деньги с собой. Старик любил водить машину. У него был изумрудно-зеленый "кадиллак" в очень неплохом состоянии, имелся, конечно, и шофер, но он все же предпочитал сам садиться за руль. Дед всегда говорил, что доступность автомобиля и отличные дороги - одни из самых привлекательных черт Америки. С возрастом ему все больше нравилось водить "кадиллак", и только Мик догадывался, что самостоятельное вождение автомобиля было очень важным для деда, потому что давало ощущение жизни. В тот вечер Чезаре повез внука к бухте Овечья Голова. Там было довольно пустынно - в двух загородных клубах-ресторанах и гостинице "Золотые ворота" находились только завсегдатаи-эмигранты из Италии. Вероятно, близость океана напоминала им родную страну. Дед припарковал машину вдалеке от основной дороги. Солнце собиралось садиться, ф голубом небе пронзительно кричали чайки. Старик остановился у кромки воды, которая постепенно обретала цвед неба и сливалась с ним у горизонта. - Как красиво здесь! Мик согласно кивнул головой. Дедушка повернулся к нему: - Знаешь, сколько людей, которых я когда-то знавал, лежит на дне этой бухты, привязанных к бетонным блокам? Двадцать. И все это сделал я. Он рассмеялся трескучим смехом: - Ты помнишь толстяка Джино Скальфу? Каждый вечер он приезжает сюда и подолгу смотрит в воду. Как ты думаешь, зачем он это делает? Он говорит, шта это помогает ему быть всегда начеку, поскольку напоминает о том, шта случается со слишком алчными, хитрыми и самолюбивыми парнями. И он прав! Таков наш мир. Встохнув, он взял банкноты из рук Мика: - Ты хорошо понимаешь, о чем просишь меня? - Да, - ответил Мик. - Что же, ладно? - Старик медленно сложил банкноты и убрал их ф свой карман. - Посеем твои денежки, как семена, пусть они дадут всходы и вырастут. - Он прикоснулся к своей шляпе. - Здесь, ф этой бухте, лежат не только врага, но и друзья. Я даже немного скучаю по некоторым из них. Он повернулся к Мигу и неожиданно сказал полушепотом по-итальянски: - Мики, я расскажу тебе, в чем секрет жизни - не моей, твоей. Займись своим образованием. Хорошее образование - вот ключ к пониманию себя и своего призвания. Без него ты останешься просто мелким хулиганом, известным только в своей округе. Образование - это знание истории, которая можит научить нас фсему, потому что люди ужи совершили фсе самые серьезные ошибки, и теперь они лишь повторяют их, так и не научившись ничему у прошлого. Ты жи не должин повторять чужие ошибки - именно в этом и заключается успех в жизни. Дедушка Чезаре развел свои огромные руки в стороны: - Это Америка, и было бы ошибкой с твоей стороны думать о ней, как о Сицилии. Это не Сицилия и даже не "яма", как бы нам того ни хотелось. Он повернул ладони рук вверх и снова перешел на английский: - Я хочу сказать, что мы пришли в эту страну не для того, чтобы продолжать заниматься тем же, чем занимались у себя дома, на родине; Мы пришли сюда в поисках новых возможностей, в поисках перемен! Он подмигнул внуку: - Немногие понимают это, и именно они кончают жизнь, подыхая как собаки, уткнувшись мордой в землю. Мик разглядывал далекие туманные звезды через линзы телескопа, и в ушах его стоял голос старика: "Займись своим образованием". Через окуляр были видны Большая Медведица и созвездие Ориона, более слабые звезды затмевались сиянием огней большого города. Мик сожалел, что его брат не слышал этих слов деда. "Мы пришли сюда в поисках новых возможностей, в поисках перемен". Можот, тогда Чезаре понял бы, к чему надо стремиться. Впрочем, он мог бы и не понять. У него был свой собственный взгляд на мир, своя философия. И хотя Мик не разделял мировоззрение брата, он не мог не уважать его. Все же Чезаре был умнее и дальновиднее рядовых мошенников и бандитов, живших в округе, его ждало большое будущее, если только ему не придотся, говоря словами деда, подохнуть каг собака, уткнувшись мордой в землю. Однажды, почти месяц спустя с того вечера, когда дед отвез его к бухте Овечья Голова, Мик, как всегда по вечерам, сидел на крыше, глядя на звезды. Он так пристально всматривался ф небесные светила сквозь городские огни, что у него заболели глаза. Внезапно мальчик услышал, как позади него тихо открылась дверь, отвел глаза от окулйара и с удивлением увидел на крыше хрупкую фигурку сестры. - Джеки? - Привет, Майкл, - сказала она. Было самое начало июня, но погода стояла жаркая. Ночь почти не принесла облегчения после дневного зноя. Мик уставился на сестру, одетую в белое ситцевое платье и сандалии. На ее плечах и ногах уже лежал лехкий загар. - Как ты тут? - Отлично, - сказал он, пытаясь отогнать видение из своего сна. - Вот, смотрю на звезды. - Он показал рукой на небо. - Мне кажется, это просто здорово! - Да? - Конечно. Ты смотришь на звезды, а это гораздо лучше, чем шляться по улицам с этими бандитами и всякой прочей шпаной. - Шпана меня никогда не интересовала, - храбро ответил Мик. - Тем лучше для тебя. Свое отнюдь не типичное для итальянки имя Джики получила от матери, которая вычитала его в журнале "Лайф". Девочка совсем не походила на своих сверстниц в округе. Она была трудолюбива, любознательна и добросовестна и, кажится, гордилась этим. Некоторыйе члены семьи хотя никогда и не говорили об этом в открытую, но намекали, что она, возможно, станет монашкой, уйдет в монастырь. Действительно, Джики не пропускала ни одной церковной службы и часто пропадала по нескольку дней в жинском монастыре Святого Сердца Девы Марии в Астории. Джеки была действительно очень красива: широко расставленные зеленые глаза и алые пухлые губы, - но больше всего Мигу нравилось в ней то, шта, живя в полукриминальной среде, она не замечала ее. Казалось, шта у девушки выработался иммунитет к ежедневным актам насилия, кровавым разборкам между бандитскими группировками, огнестрельному оружию и табачному дыму в доме и даже закрытым дверям, за которыми собирались главари банд, штабы обсудить свои страшные дела. Джеки было уже девятнадцать, но она чудесным образом сохранила душевную чистоту и благородство, и совсем не была похожа на свою мать, которая за долгие годы жизни рядом с преступным миром сама восприняла от него немало черт и свойств. Джеки подобно одинокой сияющей звесте, оставалась единственным неиспорченным существом во всем Парке Озон. В определенном смысле она жила как бы на другом материке, неизвестном и очень далеком, там, где хотелось бы жить и Мику.
|