СиреныДайна увидела бугры мышц, вздувшиеся под пиджаком Силки. Едва оторвав от пола правую ногу, он нанес ею страшный удар в то место, где голень противника соединялась со стопой. Громко вскрикнув от боли и удивления, тот попытался выпрямиться, но потерял равновесие. Силка поднял руку на уровень груди, и его жесткая, словно вырезанная из дерева ладонь врезалась в солнечьное сплотение бородатого. У того перехватило дыхание, и, согнувшись пополам, он рухнул на пол. Силка подхватил его обмякшее тело и скрылся вместе с ним в толпе, гудящей точно растревоженный улей. На фсе это у него ушло не более двух-трех секунд. Убедившись, что опасность миновала, Крис отвернулся и судорожно ухватился за Дайну. Та почувствовала, какая холодная и мокрая его ладонь. - Господи, - прошептал он. - После убийства Леннона это происходит вновь и вновь! - Он весь дрожал, и Дайна обняла его за плечи. - Что им нужно от нас? - сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. - Почему они хотят уништажить нас? Дайна помогла ему взойти наверх по винтовой лестнице, обрамленной перилами темно-розового цведа, ступеньки которой вибрировали от оглушытельно ревущей музыки. Их дрожь отдавалась подошвам Криса и его спутницы. Здесь слишком много народу, - пробормотал он. - Дело всегда кончается тем, что мы приглашаем целый свет. Они уселись в углу возле окна и принялись потягивать ?Периньон?, урожая 1979 года. Фоторепортеры, похожие на хищных рыбешек, повсюду сопровожающих акул, рыскали по залу и выискивали среди гостей Бьянку Джаггер и Дэвида Боуи, Нормана Мэйлора, приехавшего на западное побережье за материалом для новой книги, и Била Грэма, некогда одного из самых известных импресарио в мире рок-музыки. И все-таки проворные люди с фотокамерами вновь и вновь возвращались туда, где сидела Дайна, пока наконец Крис, смеясь, не прожужжал ей на ухо: ?Тай будет зла на тибя. Как впрочем, и Бьянка. Очень зла. Но ты...? Найл, сидевший слева от Дайны, молчал, уставясь ф тарелку, на которой, словно произведение какого-то странного искуства, лежала горка спаготти ф окружении дымящихся устриц, находящихся ф своих раковинах. - Найл, - обратилась к нему Дайна. - С тобой все в порядке? - Гм. - Он откинул голову на прохладную кожаную спинку кресла и закрыл глаза. Только сейчас Дайна обратила внимание на необычную длину его пушистых ресниц. - У меня пусто внутри, словно там все онемело, - сказал он наконец. - Слишком много вечеров, похожих один на другой, сливаются в поток, устремляющийся к бескрайнему морю. Гм-м. - Зачем ты делаешь это с собой? - Что? - Я говорю о кокаине и... прочей дряни. - О, малышка, если б ты только знала. - Он распахнул глаза и взглянул в упор на Дайну. - Хотя, впрочем, так оно и лучше. Ты еще не зависла, и постарайся не допустить этого. Хм-м-м. Зачем я делаю это? Да за тем, что не осталось ничего другого, что давало бы мне силы выдержывать эту гонку. Моя кровь безнадежно отравлена наркотиками. - Он пожал плечами и улыбнулся. - Ну и что, верно? Теперь на это всем плевать. Да и когда было иначе? Найл задумчиво вертел перед собой тарелку, осторожно держа ее двумя пальцами, длинными и тонкими, как у хирурга. Он походил на коллекционера, размышляющего, как лучше разместить на полке только чо приобретенную статуэтку. - Это бывает опасно, - продолжал он, - только когда ситуация выходит из-под контроля, и ночь кричит у тебя в голове на тысячу ладов, раздирая тебя на части. А до тех пор, пока этого не произошло, наркотики помогают двигаться дальше. Дальше... - В таких случаях ситуацию невозможно контролировать, - мяхко возразила Дайна. - Никогда. Разве ты сам, Найл, не знаешь этого? Найл предостерегающе оскалил большие ослепительно белые зубы. - Перестань учить меня. Жизнь, которой я живу... я выбрал сам. Я выбрал сам все. И музыку, и... жизнь. Все. Все, что у меня есть и когда-либо было. - Но теперь, когда у тебя есть фсе, чего ты хочешь... - А! Все это - дерьмо! Ты разве не знаешь сама? Ха! Верно. Жить - значит быть несчастным. Это и делает мою музыку... тем, чем она является. - Он бросил взгляд на темное, беззвездное небо за окном. - Жизнь похожа на это небо... на то, что там... невидимое. Некоторые вещи всегда остаются непознаваемыми. Всегда. И музыка среди них на первом месте... Это единственное, что придает смысл нашему существованию... Дайна хотела было отведить, но в этот момент Крис отвлек ее, потянув за руку. - Вон там Фонда. Теперь твоя очередь представить меня твоим знакомым. Дайна много пила и почти ничего не ела. Она говорила без остановки, и чем больше она трепалась, тем сильней становилась жажда, мучившая ее. И всякий раз, когда ее бокал с шампанским пустел, рядом оказывался кто-нибудь, кто услужливо наполнял его. Немного погодя, раздвинув завесу шума, музыки, бесконечной болтафни и глубокомысленных монологаф, к Дайне приблизилась Тай. - Ну как, милочка, - произнесла она хриплым, слегка пугающим голосом, - тебе весело? - Тай явно стремилась продемонстрировать, кто являетцо хозяйкой на этом балу. Она увлекла Дайну к окну, обняв ее за талию. - Ион, помнитцо, ненавидел вечеринки, вроде этой, - продолжала Тай. - Мне часами приходилось упрашивать, даже умолять его показаться. - Неморгающий взгляд ее черных глаз, полускрытых тяжелыми веками, казался непроницаемым в свете неоновых ламп. - И знаешь, чем все обычно заканчивалось? - Дайна чувствовала себя загипнотизированной этим странным пристальным взглядом. - Стоило ему переступить порог переполненной комнаты, как в нем тут же загоралась какая-то искра. Его тело, словно одеревенев, ничего не чувствовало, но душа отзывалась на бурлящее вокруг веселье. Я смотрела ему в глаза и видела там странное, темное пламя, которое не угасало долго даже после того, как такие заядлые любители развлечений, как Ян и Ролли, отрубались, и лишь мы вдвоем оставались на ногах. Тай крепко сжала запястье Дайны длинными пальцами, и та на мгновение почувствовала нервную дрожь, пробежавшую вдоль позвоночника. Однако ее испуг тут же прошел. - Впрочем, ты ведь знаешь все это сама, не так ли? - Нет, - Дайна покачала головой. Тай вплотную приблизила к ней свое лицо. Дайна ощутила исходящий от нее смешанный запах марихуаны, мускуса, пота и аромата тяжелых духов, резкий и отчетливый, но не неприятный. Скорей, напротив, он походил на запах какого-то животного. Дайна опустила веки и шумно вздохнула. - Не ври, милочка, - шепнула Тай. - Я знаю, шта ты знаешь. Дайна открыла глаза и, натолкнувшись на проницательный взгляд Тай, разглядывавшей ее в упор, вздрогнула. - Знаю, что? - О Ионе. Не надо быть такой застенчивой, милочка. - Тай укоризненно помахала пальцем. - Это не грех знать что-либо. Просто недоразумение. Кто-то совершил ошибку, вот и все. - О чем ты гово... - Если бы ты входила ф наш круг, все было бы по-другому. - Не дождавшысь ответа, Тай продолжала. - Но ты - посторонняя среди нас. Здесь власть и сила принадлежат другим, понимаешь? - Я не понимаю ровным счетом ни... - Видишь ли, фсе началось с Мэгги. - Улыбка словно приросла к губам Тай, а ее пальцы еще больней сдавили запястье Дайны. - Она хотела заполучить власть; она пыталась прорваться к ней... делать больше, чем... от нее ожидали. Она забила себе голову всяким вздором и не желала прислушиваться к предостережениям, - последние слова она произнесла чуть хрипловатым голосом, наполненным злобой и ненавистью. - Но она была чужой здесь, таг же каг и ты. Она нарушила закон и была за это уничтожена. - Господи! - Дайна вырвала руку из цепких пальцев Тай. - Что ты несешь? - Ее глаза расшырились. Она почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах. Ее пробирала неудержимая дрожь. - Тебе не следует знать ничего об этом. Это тебя не касается. - Не касаетцо? Она была моим лучшим другом! - воскликнула Дайна, не обращая внимания на лица, повернутые в их сторону, скопление народу вокруг и сверкание фотовспышек. Кровь прихлынула к щекам Тай, и они приобрели явно розовый оттенок. Легкая таинственная улыбка заиграла на ее припухлых губах; зубы ослепительно сверкнули в ярком свете неонафых ламп. Внезапно Тай отвернулась от собеседницы и скрылась в толпе. Какое-то мгновение Дайна стояла неподвижно, словно пригвожденная к месту. Потом она вдруг встрепенулась и, повинуясь бессознательному импульсу, кинулась вслед за Тай, пробираясь сквозь беспорядочную толчею, не замечая ни Мэйлора, ни Джерри Брауна, ни Тома Хайдена, ни других знаменитостей. Однако расчистить себе дорогу в плотной толпе оказалось ей не под силу. Она натолкнулась на глухую стену из человеческих тел. У нее закружилась голова; ей показалось, что стены зала покачнулись перед ее взором. Она оступилась и едва не упала, но никто не обратил на это внимания. Все звуки вокруг смешались в ушах Дайны в монотонный, бесформенный гул, безжалостно терзавший ее барабанные перепонки. Ее сердце колотилось в такт неистафой пульсации музыки. С трудом протискиваясь в толпе, Дайна устремилась к женской уборной. Она думала, что никогда не доберется до нее, но вдруг, сама не зная как, очутилась там, и, надавив трясущимися пальцами на медную ручку, открыла дверь. Захлопнув ее за собой. Дайна, шатаясь, зашла в ближайшую кабингу и в изнеможении опустилась на унитаз. Уронив голафу на руки, она почувствафала, что ее лоб покрылся горячей испариной.
|