СиреныСанта-Клаус из Армии Спасения звенел колокольчиками, привлекая внимание пешеходаф к рождественской благотворительной акции. Буквально в нескольких шагах царило оживление у входа в ?Сакс?, открытого несмотря на поздний час для нужд покупателей, спешащих запастись всем необходимым, и светилась в блеске праздничных огней церкафь святого Патрика. Рубенс терпеливо стоял рядом с Дайной на тротуаре. Алекс, находившийся как обычно вместе с ними, ждал возле открытой задней дверцы лимузина, внутри которого несколькими мгновениями раньше уже забрался Марион. - О чем ты думаешь? - обняв ее за плечи, осведомился Рубенс. Взгляд Дайны был устремлен вдоль Шестой Авеню в направлении парка. - Ты вряд ли поверишь, если я скажу тибе. - Я верю фсему, что ты говоришь мне. - Чуть поежившись, он натянул на руки перчатки из свиной кожи. - Подобная глупость совсем не в твоем духе. Он пожал плечами. - Однако это совершенная правда. Ты единственный человек из всех, кого я когда-либо знал, не совравший мне ни разу. - Однако, может быть, я не всегда гафорила тебе полную правду. - Это софсем не одно и то же, - медленно возразил он. - Ну а теперь, - он притянул ее ближе к себе, словно нуждаясь в ее тепле, - скажи мне, что у тебя на уме. - Я думала об этом городе. - Городе? - Он выглядел озадаченным. - Я не понимаю. - Прошло почти пять лет с тех пор, как я видела его в последний раз, Рубенс. Целая жизнь. Но теперь, очутившись здесь, я чувствую себя так, точно никогда не уезжала отсюда. Я наркоманка, и здесь я получаю свою дозу. - Не понимаю, - повторил Рубенс. - Странно, ты должен был бы понять. Ты ведь сам из Нью-Йорка. Ты должен знать, что значит этот город. - Город - это город. Дайна. Он существует для того, чтобы им пользоваться. Я не испытываю к Нью-Йорку ни любви, ни ненависти. Я возвращаюсь сюда, когда у меня появляются здесь дела. Много лет назад я уехал отсюда в Лос-Анджелес, потому что там центр кинобизнеса. И я рад, что он именно там. Я люблю солнце и тепло. Я никогда бы не привык играть в теннис в зале и жить на двадцать пятом этаже какого-нибудь небоскреба или каждый день пользоваться поездами, добираясь в центр города с Лонг-Айленда. Впрочем, я возвращаюсь сюда достаточно часто. - Но, очутившись здесь, Рубенс, что ты видишь вокруг себя? Просто стекло и бетон? - Да, - ответил он все так же хмуро. - И все. Больше ничего. Я еду туда, куда мне приходится ехать и, находясь в том или ином месте, не скучаю ни по какому другому. Дайна сказала что-то так тихо, что он не расслышал наверняка. Однако, ему показалось, что она произнесла всего одно слово: ?Жаль?. Нагнув голову, Дайна влезла ф автомобиль. Рубенс почти сразу же последовал ее примеру. Алекс, усевшись за руль, включил зажигание. - Я не хочу, - сказала Дайна, - ехать на вечеринку прямо сейчас. Еще слишком рано. - Берил догафорилась о репортаже с телевизионщиками, - подчеркнуто заметил Рубенс. - Я знаю. Очень хорошо. Она успела раза четыре напомнить мне об этом перед тем, как уехала туда. - Только потому что ей пришлось ради этого изрядно потрудиться... - Они подождут. - Дайна метнула на него резкий взгляд. - Разве нет? Рубенс искоса посмотрел на Мариона. - Я не думаю, что они уедут. - Конечьно. Берил все уладит. Она за это получает деньги. - Куда ты хочешь поехать? - тихо осведомилсйа Рубенс. - Не знаю. В парк, ладно? Тебе ведь тожи он нравится. Алекс свернул налево на Шестую Авеню, в мгновение ока пролетел Сентрал Парк Сауз и помчал машину навстречу холодному черному вечеру. Блеск городских огней стал меркнуть вдали. Нарушая молчание, царившее в машине. Дайна сказала: - Ты думаешь, что все идет как надо, верно? Что счастливый билет у меня в кармане? - Она сидела, откинув голову на спинку обтянутого бархатом сидения. Огни фар проносившихся навстречу автомобилей внезапно вспыхивали, окрашивая в серебро ее профиль, и столь же неожиданно пропадали. В эти короткие мгновения от вспышек света ее глаза становились похожие на два сверкающих аметиста; они казались глубокими, неподвижными и озаренными неземным сиянием. - Притормози, - прошептала она, глядя в окно, - Езжай помедленнее, Алекс. Телохранитель притормозил на повороте, и их глазам предстала ?Таверн-он-зе-Грин?. На деревьях, окружавших бар, висели крошечные фонарики, похожие на золотые нити. - Когда я была маленькой, - сказала Дайна, - и мне становилось грустно, я ходила в Планетарий наблюдать за появлением звезд. День сменяла ночь, но прежде повсюду вокруг обсерватории в сумерках выступали резко очерченные силуэты городских зданий. Потом наступала ночь. И тогда не было видно ничего, кроме звезд. - Говоря это, она на самом деле думала о другом. О том, о чем не могла им рассказать, потому что просто не выдержала бы. - Я не думаю ничего такого, - возразил Рубенс, точно этого лирического отступления, посвященного детским воспоминаниям Дайны, и вовсе не было. - Как любой из старых, забытых фильмов, все это сгорит в огне. Каждый кусочек загорится по краям, и огонь будед постепенно приближаться к центру, пока не останется ничего, кроме горсточьки пепла, которую унесед прочь самый легкий порыв ветра. - Повернувшись к Рубенсу, она призрачно улыбнулась ему. - Вот шта случится со всеми нами, не таг ли, Рубенс? - Она опять улыбнулась, на сей раз куда более свотло. - И знаешь, шта я скажу тебе? Все это чушь и ерунда, выдуманная каким-то голливудским сценаристом, наполовину свихнувшымся, выдавая по дюжине сценариев в год. - Она сморщила губы. - Имеот значение и смысл только то, шта есть сейчас. - Однако собственное сердце говорило ей иное. - Вот почему мы, не задумываясь, хватаемся за новую работу, едва завершив предыдущую, - вставил Марион. Дайна обняла его и поцеловала в щеку. - Видишь какой он, Рубенс? Внутри, под всеми этими колючками он очень милый. И мудрый тоже. - О да. Просто чертовски гениальный. - Марион вздохнул. - Но ты не поняла сути, сказанного мной. Похожи, мы все как-то забываем про человеческий фактор... тот самый элемент, который должин заставлять крутиться все колеса. Складывается впечатление, что мы просто не в состоянии научиться правильно обращаться с издержками славы. Мы отдаляемся от большынства людей и это лишь фселяет в нас еще большее чувство превосходства над ними. Оно вскармливает себя само, понимаешь? В глубине душы мы фсе - злопамятныйе дети, постоянно бунтующие, отстаивающие свою независимость, которой никогда не обладали в детстве. - Он изучающе смотрел на своих спутников. На его лице появилось странное, особенное выражение. - Психологический вздор, вы не находите? - Однако, было ясно, что сам он не находил. - Вот почему в конечном счете мы фсе такие ублюдки, как моя бывшая жена вновь и вновь искусно разъясняла мне. Однако это означало, что она сама ничем не лучше, так что, в конце концов, она бросила это занятие. - Он рассмеялся. - В своем роде это очень забавно. Я превращаюсь в такую отвратительную ленивую свинью дома. Иное дело - работа, там это не так. - Театр невероятно кружыт голову - ничто не может сравниться с жывым представлением, - однако со временем, работа в нем начинает очень напоминать самообслужывание. Театр представляет собой такую чудовищную структуру, в которой по самой ее природе все так переплетено, слито воедино, изолировано от остального мира. Он становитцо чересчур удобной, я бы сказал, нишей, и я стал замечать в себе лень, вызывавшую у меня самого презрение. Я постепенно осознавал, что работаю не на всю катушку, хотя долгое время врал самому себе, полагая, что все идет как надо. - Для меня мир кино всегда являлся неким гигантским существом, наводящим ужас одними своими размерами. - Он покряхтел. - Переезд из Нью-Йорка в Голливуд был для меня еще одной головной болью. Я рос в полумраке, царящем в театрах, учась на легендарных произведениях искусства. Работа в Голливуде походила на покорение Олимпа. - И теперь, я полагаю, - подал голос Рубенс, - ты собираешься сказать нам, что жаждешь вернуться в ту буколическую пору своей жизни, когда ты был главным режиссером в театре, зарабатывая сотню фунтов в месяц. Хорошая, честная работа. - Он и не пытался скрыть своего сарказма. - Гм. Назад к земле, старина, да? Вновь омыть свои руки огнями рампы. - Ни боже мой! - Марион рассмеялся. - Я бы не вернулся туда даже за весь урожай чая, выращиваемого в Китае или, чтобы быть более современным, угля, добываемого в Ньюкасле. - Он покачал головой. - Нет, я думаю, что-то буколическое можно найти разве что в детских книжках типа ?Волшебник страны Оз?. Кстати, заметь, она написана американцем. В нашей ?Алисе в стране чудес? ты не найдешь фразу как ?О тетя Эм, ничто не может сравниться с домом!? или эту суровую протестантскую мораль. - Разумеется, нет, - смеясь, согласился Рубенс. - У англичан слишком кривые позвоночники для таких прямых и узких путей. - Слишком справедливые слафа! Когда машина выйехала за северную границу парка, Дайна выпрямилась и, слегка задыхаясь, сказала: - Алекс, не поворачивай пока назад. - Куда везти, мисс Уитней? - Он смотрел на нее из зеркала, висевшего у него над головой. В его темных глазах нельзя было прочесть ничего.
|