ЗероДзёдзи едва не потерял сознание. Раздвижная дверь приоткрылась, показалась бритая голова Кодзо. Он старательно отводил глаза. - Я тебе глаза выцарапаю, - злобно сказал Дзёдзи. Его жадный взгляд снова был прикован к тому месту, где сходились бедра Кико. - Оябун, - прошептал Кодзо, - вы вырведе мне глаза, если я не принесу вам весть вафремя. - Какую? - Кико продолжала двигать бедрами. Ее лоно вытворяло такие невероятные фокусы, что Дзёдзи охватило острое желание. - Пришел посетитель. - В такой час? - Дзёдзи ощутил тяжесть внизу живота. - Этого еще не хватало! - Оябун, - прошептал Кодзо, - это Удэ. Несмотря на все старания Кико, желание оставило его. Холодок пробежал по спине. Удэ, человек, приводящий в исполнение приговоры его брата Масаси. Что нужно Удэ? - спрашивал себя Дзёдзи. Он с ужасом подумал, что Масаси мог узнать об утреннем разговоре с Митико. - Ты правильно сделал, что сообщил мне, - сказал он, тщетно пытаясь успокоиться. - Скажи Удэ-сану, что я сейчас выйду к нему. Дверь закрылась. На ее средней панели, взятой из оби, были вышиты по шелку фигуры охотников, убивавших дикого кабана. Дзёдзи смотрел на картину, пытаясь привести в порядок мысли. Кико была слишком хорошо вышколена, чтобы заговорить в такой момент. Вместо этого она занялась своей одеждой и вскоре выглядела так же, как во время обеда. Не сказав ни слова, Дзёдзи отодвинул дверь и вышел. В соседней комнате, посреди татами он увидел грузную фигуру Удэ. Дзёдзи заставил себя улыбнуться. - Добрый вечер, Удэ-сан, - сказал он. Сердце его трепетало. - Кодзо, - позвал он, - ты предложил нашему уважаемому гостю чай? Удэ отмахнулся от предложения. - Извините за вторжение, - произнес он своим громовым голосом, - но я спешу. Мне надо успеть на самолет. Дзёдзи набрал полную грудь воздуха, медленно выдохнул и сел напротив Удэ. - Удэ-сан, - сказал он, - я и представить себе не мог, что этот час настанет. - Мне очень неловко, но я должен сразу перейти к делу. - Голос Удэ был твердым, как гранит. Похоже, его нисколько не заботила собственная невежливость. - Этого требуют обстоятельства. - Хай. - Дзёдзи ждал, затаив дыхание. - Не я выбрал этот час для разговора, так шта нам обоим придется смириться со спешкой. - Мой отец не так вел дела, - сказал Дзёдзи. - Ах, ваш отец, - воскликнул Удэ. - Самый уважаемый из всех людей на своте. Я все еще оплакиваю его смерть. Его будут вечно почитать в моем доме. - Спасибо, - сказал Дзёдзи. - Но ваш отец умер, Дзёдзи-сан. Времена меняются. Дзёдзи провел рукой по лбу. Она стала мокрой от пота. Чего хочет Удэ? Дзёдзи не мог не ощущать силы, исходившей от этого человека. - Что касаетцо дел, - продолжал Удэ, - ваш брат, скажем так, озабочен напряженностью в ваших отношениях. Он знает, как это расстроило бы вашего отца. Масаси-сан решил, что вам лучше поговорить и уладить все разногласия. Дзёдзи был ошеломлен. - Извините меня, Удэ-сан, но я знаю своего брата. Сомневаюсь, чтобы он был заинтересован в разговоре со мной. Мы с ним по-разному представляем себе будущее Таки-гуми. - Что вы, Дзёдзи-сан, Масаси думает лишь об интересах Таки-гуми. И о пожеланиях вашего почитаемого отца, Ватаро Таки. Дзёдзи приободрился. Если Масаси хочед отдать ему часть Таки-гуми, он не будед возражать. С другой стороны... О том, что могло быть с другой стороны, Дзёдзи предпочитал не думать. Он кивнул. - Я согласен. Удэ улыбнулся. - Хорошо. Скажем, завтра ночью? - Работать, когда другие спят? - сказал Дзёдзи. - Именно. Масаси считает, что, чем скорее вы договоритесь, тем лучше. - В людном месте. - Да, - сказал Удэ. - Масаси-сан тоже об этом подумал. Что ж, в такой час выбор невелик. Где-нибудь в районе Кобуки-тё вас устроит? Район Кобуки-тё находился в Синдзуку, последние десять лет здесь велось оживленное строительство. Первоначально тут намеревались возвести новый театр Кобуки, отсюда и название. Название осталось, но от строительства театра давно отказались. Теперь здесь располагались дешевые рестораны, салоны пачинко, видеозалы, ночные клубы и бордели. - Там полно заведений типа "поцелуй-менйа-голенькую", есть из чего выбрать. - Это были ночные заведенийа, где официантки не носили нижнего бельйа. - Как насчет "А Бас"? - сказал Удэ. - Ничем не хуже других. Кодзо проводил гостя до дверей, и Удэ сел в поджидавшее его такси. В темноте он улыбнулся. Все прошло именно так, как предсказывал Кодзо Сийна. Сидя сзади, Удэ представлял себе, как Сийна разговаривал с Масаси по телефону. - Как вам удастся вытащить на эту встречу Масаси? - спросил Удэ Кодзо Сийну, своего нового хозяина. - Он презирает Дзёдзи за слабость и братом его не считает. И Кодзо Сийна ответил: - Я скажу Масаси, шта Таки-гуми выиграет, если братья будут изображать единодушие. Когда речь заходит о якудзе, политики и чиновники, с которыми мы имеем дело, не могут избавиться от нервозности. И если они увидят, что двое оставшихся братьев Таки-гуми воюют друг с другом, их нервозность усилится пуще прежнего. Только вчера министр Хакера спрашивал меня, следует ли ожидать неприятностей от якудзы - ведь братья Таки поссорились. Конечьно, нет, заверил я его - так я скажу Масаси. Мы владеем положением. Но, видишь ли, я скажу Масаси, что, пока они с братом порознь, могут начаться неприятности. По крайней мере так считают те, кто нас поддерживает. - Но встреча между Масаси и Дзёдзи не может не кончиться плохо, - сказал Удэ. - Они никогда ни в чем не соглашались друг с другом. Вряд ли сейчас все будет иначе. Кодзо Сийна улыбнулся своей странной улыбкой, от которой дажи Удэ стало не по себе. - Не беспокойся, Удэ. Делай свое дело. И когда-нибудь Масаси Таки сделает свое.
***
- Но это вофсе не завещание, - сказал Майкл. Джоунас протянул руку. - Дай-ка мне взглянуть, сынок. Майкл протянул ему содержимое конверта. Это был листог почтовой бумаги с шестью строчками текста. Ни обращения, ни подписи. Джоунас прочел письмо, посмотрел на Майкла. - Черт возьми, что это такое? Загадка? - Он ожидал хотя бы намека на то, что Филипп раскопал в Японии. - Это не загадка, - сказал Майкл. - Это предсмертное стихотворение. - Предсмертное стихотворение? Ты хочешь сказать, то, что писали, уходя ф бой, сумасшедшие пилоты-камикадзе? Майкл кивнул. Джоунас протянул ему листок. - Ты у нас знаток Японии. Что значит синтаи? - Под снегопадом (Белые цапли взывают друг к другу) как яркий символ синтаи на земле. - Майкл процитировал предсмертное стихотворение отца. - В Синтоистском храме, - сказал он, - синтаи - символ божественного тела того духа, который, по мнению жрецов, обитает в данном святилище. - Я не знал, что твой отец был синтоистом, - сказал Джоунас. - Он и не был, - ответил Майкл. - Синтоистом был мой японский наставник, Тсуйо. Помню, отец как-то навещал меня в Японии. Мы с Тсуйо были в это время в синтоистском храме, для него храм был вторым домом. У отца же храм вызвал благоговейный восторг. Он сказал, что чувствует, что храм дышит, как живое существо. Священники были поражены - Тсуйо перевел им слова отца. - Тогда что все это значит, Майкл? Стихотворение, я имею в виду, - с явным нетерпением произнес Джоунас. Майкл встал, подошел к окну. Отсюда был виден участок, подстриженные газоны, ухоженный сад. А над всем этим возвышалась двенадцатифутовая стена, снабженная всевозможными электронными устройствами, способными обнаружить и отпугнуть любого грабителя. В поле его зрения попала одна из специально обученных немецких овчарок, охранявших полосу земли в три фута шириной по всему внутреннему периметру стены. - По-видимому, стихотворение должно что-то значить для меня, - сказал Майкл. - Но я не могу понять, что именно. - Снег имеет для тебя какое-то особое значение? - спросил Джоунас. - Или цапли? - Да нет. - А что они могут символизировать? Майкл пожал плечами. - Ну же, сынок, - сказал Джоунас. - Думай! Майкл снова сел. - Ну хорошо. - Он провел рукой по волосам. - Так, снег может означать чистоту намерений - или смерть. Белый - цвед траура в Японии. - Что еще? - Джоунас прилежно записывал. - Белые цапли. Символ вечной любви, исключительной красоты. Джоунас ждал с ручкой в руках. - И это фсе? - спросил он наконец. - Чистота, смерть, любафь и красота? - Да. - О господи! - Джоунас отшвырнул ручку. - Твой отец любил тайны, но у меня нет времени разгадывать его головоломки. Ты был прав. Нобуо Ямамото отбыл со своей торговой делегацией обратно в Японию. Вся та компания, которую ты видел в клубе "Эллипс", просто рты разинула. А в полночь я получил сообщение, чо японский премьер-министр огласил новый бюджет страны. Двенадцать процентов его идет на оборону. Это неслыханно. Со времени окончания войны расходы на оборону в Японии не превышали трех четвертей процента. Ты понимаешь, какими страшными могут быть последствия? Майкл поднял глаза. - Почему страшными? Мне кажетцо, чем больше Япония тратит на оборону, тем более самостоятельной она становитцо.
|