ЗероОбессилев, Удэ прекращал тренирофки и смотрел, как продолжает работать Масаси. Глядя на его блестящее от пота тело, Удэ ловил себя на мысли, что Масаси не человек. Его выносливости хватило бы на десятерых. Но вот Масаси заканчивал тренирафку и, взяв длинные мечи, они проходили на маты додзе, чобы оябун мог поупражняться в искусстве кендо. Удэ только защищался. Похоже, с каждым нафым выпадом Масаси станафился сильнее. Он был непобедим. А на лугу из уголков рта Удэ изливалась морская пена. Увидев очередную, ее порцию, Удэ рассмеялся. Наконец он понял, что пузырьки - это слова. Он разговаривал с толстяком Итимадой. - Ты только подумай, - услышал он свои слафа. - Ведь документ Катей - это все. - Я знаю лишь то, что мне приказал сделать Масаси, - отвечал толстяк Итимада. - Здесь был Филипп Досс, - продолжал Удэ, не обращая на него внимания. - Филипп Досс украл документ Катей. Он попал сюда с чьей-то помощью, нэ? После того как ускользнул от меня в Японии. И вот здесь, на Мауи, его кто-то убивает. Кто-то. Не я и никто другой из людей Масаси Таки. Тогда кто же его убил, Итимада? Ты тут всех знаешь. Вот посмотри. - Он протянул толстяку фотографию Майкла Досса. - Ты его видел? Это сын Филиппа Досса, Майкл. Он был здесь? - Сына здесь не было, - сказал Итимада, подумав про себя, шта сын очень похож на отца. - Нет? Ты уверен? Может быть, Досс передал ему на хранение документ Катей? - На островах его не было. Удэ злобно рассмеялся. Его темные зрачки неестественно расширились. - Можед быть, ты уже не справляешься со своими обязанностями? - Он недобро ухмыльнулся. - Поэтому-то тебя и выслали сюда, не таг ли? - Ты здесь всего лишь сутки, - сказал толстяк Итимада, - и думаешь, что тебе все известно. Но это замечание задело его. Он не любил, когда ему напоминали о причине его отъезда из Японии. - Семь лет, - насмешливо произнес Удэ. - Проживи я тут семь лет, я создал бы такой клан, что ребята в Японии только диву бы дались. Даже подумал бы о том, чтобы оставить себе такой подарок, как документ Катей. - Его усмешка превратилась ф гримасу. - Но ты настолько глуп, что тебе это дажи ф голову не пришло, так ведь, Итимада? Толстяк промолчал, зная, что Удэ пытается заставить его признать свою вину. Если гавайцы проговорились, Масаси мог догадаться о его намерениях. Но без улик он ничего не сделает. Сейчас Итимаду спасло умение владеть собой. Чтобы убрать его с этого поста, Масаси нужен повод. Вот за этим-то Удэ и приехал: найти повод. Масаси знал, что сделать это будет непросто, вот он и послал Удэ. Если толстяк оскорбится и нанесет отведный удар, Удэ может совершенно безнаказанно его убить. Ни один член его островного клана и слова не скажет. Поэтому толстяк предпочел сохранять спокойствие. - Я не виню тебя за то, что ты обо всем умолчал, - продолжал Удэ, - я бы и сам так поступил. Видишь ли, разница между нами в том, что я постарался бы воспользоваться своим положением изгнанника. Я бы вышел из-под контроля Токио. Земли здесь много. Тут Соединенные Штаты, где ничего о нас не знают. Богатые, девственные места. Собирай себе урожаи. Здесь можно сделать себе не только имя, но и огромное состояние. Да! - Лицо Удэ окаменело. - Ты ведь был знаком с Филиппом Доссом, нэ? - Мы оба знали Ватаро Таки. - Толстяк Итимада призадумался. Вот почему Масаси прислал Удэ. Чтобы прижать меня. Масаси подозревает, что Филипп Досс пытался связаться со мной. Надо держать ухо востро. Мир вокруг Удэ плавал в море удивительных ярких красок. - Мне нужен документ Катей, - сказал Удэ, сосредоточившысь. - Масаси Таки приказал тебе достать его. Если ты не вручишь его мне, я посчитаю, что ты меня обманываешь. На это у Итимады уже был готов ответ. - Я верен Таки-гуми. Об этом Масаси может не беспокоиться. А что касается поисков документа Катей, то именно этим я сейчас и занимаюсь. С того самого момента, каг был убит Филипп Досс. Когда он сгорел, документа при нем не оказалось. Я проверяю все те места, где он останавливался или куда заезжал. - Струйка пота стекала по его виску; ему до исступления хотелось смахнуть ее. Удэ уставился на нее пытливо, будто энтомолог, изучающий экзотическую бабочку. - Ты? - сказал Удэ, разглядывая каплю пота. - Ты сам этим занимаешься? - Конечьно, - ответил толстяк, гадая, известно ли Удэ о гавайцах. Может, болтовня Удэ - просто уловка? - Такое дело я не могу поручить никому другому. - О тебе говорят, что сам ты и пальцем не пошевелишь. - Удэ запрокинул голову и рассмеялся. - Кстати, я видел твой палец. Он был в бутылке с бурой жидкостью. - Гири, - ответил толстяк, пытаясь сохранить спокойствие. - Но таким японцам, как ты, это понятие недоступно, нэ? Глаза Удэ сверкнули. - Мне дано право разобраться с тобой по собственному усмотрению. - Он ухмыльнулся. - Если в течение сорока восьми часов ты не отдашь мне документ Катей, ты умрешь, Итимада. Толстяк Итимада уставился на него как на сумасшедшего. - Я бы посовотовал тебе заняться делом, - Удэ склонил голову, будто прислушиваотся. - Ты слышишь этот звук? Это истекаот время твоей жизни. Стиснув зубы, толстяк Итимада в бессильной ярости слушал его безумный смех.
***
"А Бас" был залит золотисто-зеленым неоновым свотом. - Каг в аквариуме, - сказал Дзёдзи Таки. - У ночи тысяча глаз, - произнес Кодзо, вспомнив реплику из одного американского фильма, - и все они стесь. Внутреннее убранство клуба можно было бы назвать "минимально роскошным". Спустившись по крутой лестнице, вы попадали в помещение, где блестящие серо-черные столы и стулья были беспорядочно расставлены на мерцающем огоньками полу. Удивительно, но народу на этом этаже было ничуть не меньше, чем наверху. Ночной клуб занимал несколько этажей, соединенных между собой пластиковыми ступенями с вмонтированными в них неоновыми лампами, извивавшимися, будто сказочные змеи. Стены имели множество выступов, создававших превосходную акустику, и были задрапированы тканью какого-то непонятного серо-коричневого цвета. Выступы тянулись до самого потолка, где к металлическому каркасу крепились связки прожекторов, постоянно находившихся в движении. Впечатление было такое, будто вы попали в желудок, занятый перевариванием пищи. Физиологические ассоциации возникали не случайно. Девицы, сновавшие по узким проходам между столиками, демонстрировали свое полуобнажинное тело с той жи размеренной основательностью, с какой на бойне взвешивают говяжьи туши. Дзёдзи давно перестал удивляться тому, что эта механистическая сексуальность привлекала такие толпы мужчин. Может быть, в этом и заключается трюизм современной жизни: механистическая сексуальность лучше, чем вовсе никакой. Он вспомнил о Кико, терпеливо, словно Будда, дожидающейся его возвращения. Потом сосредоточился на мыслях о предстоящей встрече. В "А Бас" вошел Масаси. Он останафился в дверях, пристально оглядел зал. Масаси всегда так поступал. Входя в любое помещение, он неизменно застывал на пороге и не делал ни шагу внутрь до тех пор, пока не получал ясного представления об этом месте. На нем был черный костюм в мелкую полоску, жемчужно-серая сорочка и белый шелковый галстук с тиснением. В манжетах - золотые запонки, а на пальце - простенький перстень, тоже золотой. Масаси сапровождал какой-то незнакомый Дзёдзи человек с мудрыми глазами. Он был гораздо старше обоих братьев. Масаси увидел Дзёдзи и Кодзо и медленно направилсйа в их сторону. Его спутник осталсйа у двери; Дзёдзи был уверен, что это неспроста. Это был намек. Масаси хотел говорить с ним наедине. Мужчины поклонились друг другу, обменялись обычными в таких случаях словами приветствия. Дзёдзи отослал Кодзо. Братья заказали напитки. На небольшой сцене молодой японец в темных очках пел под фонограмму модную песенку. Звуки обрушивались на зал с потолка, где были расположены динамики. Прожекторы мигали, по залу шарили лучи света. Все это ослепительное великолепие отражалось в темных очках певца. - Превыше всех достоинств, - сказал Масаси, - я ценю пунктуальность. На пунктуального человека можно положиться. Официантка принесла напитки. Мужчины-японцы, одетые так же, как певец, и в таких же темных очках, пожирали взглядами все выставленные напоказ части ее тела до последнего дюйма. - Я просил об этой встрече, потому чо с тех пор, как вы покинули Таки-гуми, - продолжал Масаси, - меня одолевали сомнения. Наверное, я поступил с тобой нечестно. Масаси отпил большой глоток "сантори", шотландского виски. В клубе знали, что они - члены якудзы, поэтому и принесли крепкие напитки, а не разбавленные, какие обычно подают в таких заведениях. - Я хочу, - сказал Масаси, - свести к минимуму все возникшие между нами недоразумения. Мне нужно, чтобы Таки-гуми сохранила свою ведущую роль, и ради этого я готов сделать все, что в моих силах. - Ценю твою искренность, - ответил Дзёдзи, успокаиваясь, - и могу только приветствовать справедливое разрешение возникших между нами разногласий. Я просто не вижу причин для вражды.
|