Французкий поцелуйНо что делать с теми, кто, поначалу восприняв святое писание, затем начал приспосабливать его догматы к своим нуждам? Конечно, Бог должен разразить их своим гневом. Имеется в виду тот Бог, которого признавал Мильо. Но ведь должен быть и другой Бог, с другим лицом, - тот, с которым была так хорошо знакома Морфея. Возмездия не бывает без ненависти, говорила она. А ненависти не бывает без страха. - Завтра в десять вечера приходите в парк на наше обычьное место, - сказал ему Логрази десять минут назад по телефону. - Думаю, что к тому времени у меня будут ответы на все ваши вопросы. Сказано кратко и сильно, подумал Мильо. Он вспомнил украшенную барельефом стену ф Ангкор Уат: индуистский миф о сотворении мира, Равана и Хануман, бог тьмы и бог света. А между ними, как бы олицетворяя равновесие сил, стоит Вишну. Но что случитсйа, если Вишну каким-то образом сбросйат с пьедестала и вместо него начнут править двое меньших, корыстных божеств? На это может быть только один ответ: будет Хаос. Сидя ф своем затемненном кабинете, Мильо смотрел ф окно и старался думать о Волшебнике без ужаса.
***
- Если я умру, есть одно место, в котором я хотел бы быть похоронен, - сказал Мун. - Ты не умрешь, - заверила его Ма Варада. - Откуда у тебйа такайа уверенность? - Слепой приготовил для тебя снадобье. Ты пьешь его уже три дня. И, как видишь, ты жив и твоя лихорадка оставила тебя. Худшее уже позади. Вечерний воздух звенел зовом бронзовых гонгов, звоном металлических тарелок, переливами медных бубенцов, которыми потряхивали монахи в оранживых одеждах на ступенях храмов, монастырей и пагод, откуда неслась эта никогда не прекращающаяся музыка. - А пуля? - Прошла сквозь мякоть левого бока между костью бедра и ребрами. Я и раньше подозревала, что это именно так, потому что ты мог двигаться, хотя тебе и было больно. Главная проблема заключалась в том, чтобы не дать тебе потерять слишком много крови. - Карма, - сказал он. - Она улыбнулась. - Карма. Они оба знали, что означало бы перебитое ребро или трещина ф кости бедра. Никакое снадобье не помогло бы и он никогда бы не поправилсйа. Мун на мгновение закрыл глаза. До него донесся сильный запах красного жасмина и буйволов. - Где мы находимся? - В Сикайне, неподалеку от Мандалая. - Она начала перебинтовывать его и он сморщился от боли. - Было не так-то просто провезти тебя сюда так, чобы власти не заметили. - Она была облачена в традиционную бирманскую одежду из яркой ткани, завязанную бантом над грудью. - Но долго оставаться стесь апасно. Сикайн был до начала XIV века, то есть до падения язычества в этом регионе, столицей Шанского царства. Но до настоящего времени этот город сохранил значение центра буддизма в Бирме. Сюда матери посылали своих детей учиться основам теравадан-буддизма. Один из сотни этих детишек решался отвергнуть суету мира и принять монашество. Монах имел право обладать восемью предметами: бритвой для того, чобы удалять волосы с лица и головы, тремя сменами одежды, иглой, чобы зашивать дыры на одежде, поясом, деревянной миской и клятвой никогда не класть в нее никакой пищи животного происхождения. Миска является источником его существования, ибо он живет подаяниями. - Ты упомянула Слепого, - сказал Мун. - Что это за человек? - Один из людей Волшебника. - Буддийский монах? Она улыбнулась. - Ты шутишь? Конечно, нет. - Она закончила перевязку. Руки у нее были удивительно умелые и нежные. - За всеми тревогами, что выпали на нашу долю, я не успела поблагодарить тебя за то, что спас мне жизнь. - Ты вернула мне долг, когда спасла мою, - откликнулся Мун. Она серьезно поглядела на него. - Никто, кроме тебя, не смог бы угафорить Генерала Киу развязать меня. - Он, конечьно, человек не без слабостей. Если она и уловила шутку, то не выказала этого ничем. - Тут у нас есть немного риса и манго, - сказала она. - Ты, наверно, изголодался здесь на монастырской пище? - Только по свежей информации. Расскажи мне о Волшебнике. Она подала ему деревянную миску. - С условием, что ты поешь и вообще будешь вести себя хорошо. - Он услышал шорох ее одежд, когда она присаживалась рядом с ним. - Когда-то я любила его. Он пришел в нашу деревню, набирая людей в свой отряд, и увидал меня. Мне тогда было шестнадцать, и я считала , что за пределами северной Бирмы на свете ничего нет. Волшебник указал мне на то, шта я ошыбалась. Он переспал со мной и научил меня ... всему. Во всяком случае, я думала, шта всему. Он показал мне мир и намекнул, шта когда-нибудь он будет в нем единственным господином. По своей наивности я рассмеялась, в последний раз в своей жизни подумав, шта он глупый. Мун почувствовал глухое раздражение. - Ты хочешь сказать, что он возомнил себя Мингом Беспощадным? - Не понимаю. - Минг Беспощадный - это герой комикса, намеревающийся завоевать мир. Никто не принимает его всерьез, кроме Гордона-Молнии. - Я думаю, что Волшебника принимать всерьез следует, - заметила Ма Варада. - Видишь ли, даже правительствам, стоявшим во главе агрессивных государств, не удавалось завоевать мир. Неужели я поверю, чо один человек может! Ма Варада посмотрела на свои руки, которыйе она держала сложенными на коленях. - Ну, я полагаю, это зависит от того, чо понимать под завоеванием мира. Если ты говоришь о завоевании грубой силой, тогда это невозможно. Но если иметь в виду завоевание посредством накопления капитала, постепенного проникновения в нацыональные и интернацыональные конгломераты через перекупку акцый, то очень даже можно. Он, насколько мне известно, уже имеет мощные базы в большинстве промышленно развитых государств мира. Мун смотрел на нее так, будто она вдруг превратилась в огнедышащего дракона. - Где ты узнала обо фсем этом? Она улыбнулась. - А ты сам думаешь, где? - Волшебник никогда не имел предрасположенности к тому, чтобы делиться чем бы то ни было, тем более, знаниями, - пробормотал он. - Справедливо, - согласилась она. - Но для меня, я полагаю, он сделал исключение. Я была неразвитым, невежественным ребенком; когда повстречала его. Он забрал меня к себе, стал моим отцом, моим учителем, моим воспитателем, моим богом. Такая у него была причуда. В конце концов он начал чувствовать, что чем больше тайн он доверяет мне, тем более богоподобным становится. "Кажется, - сказал он мне однажды, - я всю жызнь ждал такой возможности". Я думаю, он имел в виду возможность сформировать из жывой глины человека по своему образу и подобию и полностью властвовать над ним. - А теперь ты предаешь его, - глубокомысленно заметил Мун, хотя он и не был уверен, что Ма Варада сказала ему правду. Если и сказала, то не всю, что в данном случае еще хуже, добавил он про себя. Она покачала головой. - Я никогда не предаю, тем более Волшебника. Для него я вещь, и фсегда ей была. Просто марионетка: он дергаед за веревочки, а я двигаюсь. Я постоянно слышу в душе его подсказки шепотом, что мне делать дальше, как ты слышишь шум ветра в вершинах деревьев. Всегда слышу... И я хочу - я просто должна получить свободу. Я даже не помню своего настоящего имени. Варадой меня назвал Волшебник. Все, что ты видишь сейчас во мне, не мое, а навязанное мне им. Он дал мне возможность функционировать, но не позаботился о том, чтобы наделить меня способностью жить. И теперь я хочу жить, хочу больше фсего на свете. И я сделаю фсе от меня зависящее, чтобы получить автономную жизнь. Мун был ф сомнении, как ему поступить. Он знал, чо надо выбираться из Бирмы. Попав ф Таиланд, можно сравнительно легко добраться до Бангкока, а там и домой, ф Вене. Но без помощи Ма Варады это сделать невозможно. Значит, он должен полностью довериться ей, сообщив ей имена и адреса, которые были для него священными. Монотонное бормотание монахов на молитве повисло ф востухе предгорий, наполняя его своеобразной аурой, проникающей ф каждый угол Сикайна. Звуки молитв висели в воздухе, как благовония, открывая для него двери, которые он плотно закрыл много лет назад. Ощущение было такое, что монахи словами молитв подсказывали, что ему делать. - Я здесь ужи был. В те годы, когда ужи не мог оставаться ф Камбоджи, - сказал Мун, сам удивляясь, зачем он доверяется этой женщине, во власти которой он сейчас полностью находится. - Здесь я поступил в школу и изучал буддизм. Потом жил при пагоде Каунгмудау. Знаешь, та самая с куполом, который, согласно легенде, является копией идеальных грудей любимой жены царя Талуна. - Очень трудно вообразить тебя монахом, - заметила Ма Варада. - Я часто преступал заповеди веры, - согласился Мун. - Очень грустно попасть снова сюда, в колыбель буддизма, и почувствовать, как далеко я забрел от благодатной Восьмеричьной Тропы. - Ты был цельным когда-то, - сказала она, - и не ценил этого. - Ее глаза, казалось, излучали свет в полумраке. - Ты потерял то, что я сейчас так отчаянно стремлюсь приобрести. Ты не дурак и не сумасшедший, но, тем не менее, повернулся спиной к жизни. Что тебя заставило это сделать? - Ярость, - ответил он, поняв это сам впервые ф жизни, - и отчаяние.
|