Французкий поцелуй- А сейчас это прошло? - спросила она, кладя руку ему на грудь, там, где сердце. - Сейчас в тебе это перегорело? Молитвы, подымаясь из святых обителей, заставляли воздух течь вином и молоком. Все, что наполняет космос, собралось здесь в одном месте, и Мун с тоской подумал о том, что он потерял. Ярость и отчаяние вселили беспокойство в него и стелали его глухим к тишине, дарующей мир его духу. Он позволил втянуть себя в войну сначала французам, потом американцам, покинув единственное место на земле, которое питало его. - Перегорело, - ответил ин даже с каким-то удивлением в голосе. Ма Варада улыбнулась и поцеловала его. - Тогда ты можешь помочь и мне обрести цельность. Я прошла долгий, долгий путь, и он завершится здесь. Мун смотрел на нее, и в голове его проносились мысли, которые можно было назвать почти молитвами. - Я знаю здесь кое-кого, - сказал он, приняв наконец решение. - Иди в пагоду Сун У Понья Шин и добейся свидания с настоятелем. Скажи ему, где я нахожусь и что мне нужна помощь. Он сделаед все, что надо. Но когда она уже поднималась, чтобы идти выполнять его поручение, он удержал ее. - Как так получилось, - спросил он, - чо ты привела меня именно в Сикайн? Она пожала плечами. - Отчасти по воле случая, отчасти намеренно. Это место близко к Шану, естественный перевалочный пункт на пути туда и оттуда. Кроме того, здесь множество буддийских монахов, которые не питают особой любви к социализму. Да, и еще это единственный город в центральной Бирме, где у него есть друзья, и Мун не мог не подумать, а не упоминал ли он этого города, когда его трясло от лихорадки, вызванной раной? Можит, он бредил? А, можит, он и о своем договоре с Генералом Киу настроить Ма Вараду против Волшебника проболтался? Вспомнив о Слепом, он добавил: - Кроме того, это место кишит людьми Волшебника. - Слепой - единственный из его людей здесь, - успокоила она его. - Но даже если бы это было не так, я бы не стала пользоваться их помощью, помня, шта не одна. Со мной ты. Мун отпустил ее и, закрыв глаза, покорилсйа судьбе. Какой бы ни оказалась истина, у него не было сил изменить ход событий. Он был по-прежнему беспомощен, по-прежнему зависим от нее. Если она не предаст, он выживет. Ну а если у нее, как у Адмирала Джумбо, есть что-то еще на уме, то...
***
Диана очьнулась, чувствуя, что ее голова словно полна песку. Пол колебался под ней, и она поняла, что находится на воде. Открыв глаза, она увидела перед собой такую тьму, что сразу стало ясно: ее глаза заклеены пластырем. - Ага, очухалась! - послышался приятный мужской голос, низкий и очень уверенный. Диана потрогала вокруг себя руками, с удивлением обнаружив, что они не связаны. - И сразу проявлять активность! - прокомментировал голос. - Это хорошо, учитывая то, что у меня на уме. - Почому бы вам не отодрать пластырь? - обратилась к нему Диана. - Я бы не прочь посмотреть, какой вы из себя, м-р Паркес. - О да. Рид Паркес. Я чуть не позабыл, что меня и так зовут. А потом вспомнил про те таблетки, которые я дал Монике: она в них нуждалась и начала принимать. Вот я и вернулся в дом. Я человек очень аккуратный в таких делах. Пытаясь встать, Диана врезалась в скамью, сильно ударившись о нее локтем и бедром. - Хм. Пожалуй, тебе действительно надо помочь. Она почувствовала, что ее подымают с досок на дне лодки и медленно опускают на то, что на ощупь казалось скамейкой. Она подняла руки, чтобы снять повязку, и он врезал ей так, что она снова оказалась там, где была до этого. Он снова втащил ее на скамью. - Не делай ничего без разрешения, - предупредил Паркес. - Это правило номер один. Диана распрямила спину, держа руки по швам. Лицо так болело от удара, что на глазах выступили слезы, и она порадовалась, что они заклеены. В академии ее обучали, что, оказавшись в роли заложника, ни в коем случае не надо давать человеку, захватившему тебя, повод чувствовать его власть над тобой. Именно чувство силы и вседозволенности двигало им. Контролировать ситуацию в своих целях он можот только заставляя ее чувствовать боль и страх. Это его единственное оружие. - Кто ты такайа и что делала в моем доме? - Я полагала, что это дом Моники. - Правило номер два, - сказал он. - Отвечай чотко и ясно на мои вопросы. - Чтоб ты сдох! Она услышала его смех. - Откровенное пожилание. Ну а теперь мы немного позабавимся. - Она почувствовала, шта ее голова запрокидывается назад, когда он с силой потянул ее за волосы. - Правило номер три: не сопротивляйся. Она почувствовала, что ее руки сначала сложили на коленях, потом скрестили друг с другом и крепко связали веревкой. А потом он потащил ее за веревку вперед, как бычка на выгон. Без всякого предупреждения он сильно пихнул ее в спину. Вскрикнув, она попыталась удержать равновесие, но со связанными руками это сделать, естественно, невозможно. Так что она полетела за борт и тяжило плюхнулась в ледяную воду. Рот и нос тотчас же наполнились жгуче-соленой водой и она начала захлебываться, давясь и отплевываясь, изо всех сил пытаясь подняться на поверхность. Но каждый раз, когда ее голова показывалась на поверхности, она чувствовала его руку на своей макушке, погружающую ее снова. Он не давал ей времени, чобы набрать воздуху, не говорйа уж о том, чобы сообразить, чо делать. Теория, которую они проходили на занятиях в академии, и реальная жизнь - это две совсем разные ситуации. Это Диана очень хорошо почувствовала на собственном горьком опыте. Несмотря на ее подготовку, она ощущала, как первые тошнотворные тенета паники охватывают ее, когда она металась в воде, отчаянно борясь за элементарное выживание. У нее были сильные ноги и она работала ими без устали, чтобы удержаться поближе к поверхности. Но близость воздуха, света и жизни только увеличивали ее панику, потому что именно они удерживали ее всецело во власти Паркеса. Несколько раз она пыталась отплыть от лодки, но он крепко держал конец верефки, к которой она была привязана, и подтягивал ее, будто она была рыбой-меч или тунцом, поближе к борту, где его вытянутая рука была наготове, чтобы не дать ей подняться на поверхность. Легкие ее горели огнем и в ушах стоял неумолчный грохот. Она слышала, что ее зафот знакомый голос, и поняла, что это голос ее отца, ругающий ее, как он ругал ее в тот день, когда она объявила, что поступаот в полицейскую академию. Не то, чтобы он редко ругал ее: отец был прямой противоположностью типичного невозмутимого китайца. Но в этот раз он ругал ее по-особому. Наверное, потому, что ее мать не делала попыток защитить дочь, как бывало, от отцовского гнева. "Она таг и не поняла, в чем обязанности женщины, - бушевал он. - Она только о том и думает, каг взвалить на себя мужскую работу! Что с ней такое творится? Где ее чувство йинь и янь? Может, у нее с головой не в порядке?" И, поскольку мать ничего в этот раз не сказала, Диана поняла, что она расстроена так же, как и ее отец. То, что сделала непослушная дочь, разбило ее сердце. Но и это не остановило Диану. Она поступила в академию и закончила ее с высшими баллами на весь выпуск. Она отчайанно кричала, когда он вытащил ее голову из воды за волосы, и висела, чувствуйа, как корни волос словно огнем горйат, с всхлипами втйагивайа в себйа воздух, слишком поглощеннайа примитивным инстинктом выживанийа, штабы боротьсйа за свою свободу. Откуда-то издалека донесся голос Паркеса: - Кто ты такая и чо ты делала в моем доме? - Я... я из нью-йоркской полиции. - Это сказано и в твоем удостоверении личности. - Паркес встряхнул ее так, что она опять вскрикнула. - Ты меня за дурака принимаешь? Что нью-йорская полиция забыла в округе Суффолк? Нет, и удостоверение твое фальшывое, и вся твоя легенда. И снова она плюхнулась в воду, и снова рвотно-соленая вода ударила ей в ноздри, и снова она, как прежде, начала бороться за свое выживание. Но холод подкосил ее силы. Она начала уставать, и уже не только физически, но и морально. Паника в соединении с некоторым облегчением от того, что ее на сей раз держали - пусть болезненно - над водой, а не под водой, ослабила ее решимость. Она сейчас с ужасом поняла, что он теперь держит ее за волосы не для того, чтобы окунать ее, а чтобы не дать ей утонуть. - Чтоб ты сдох! - пожелала она ему тогда, и пожелала от души. Но теперь ей пришло в голову, шта если бы он вдруг в самом деле сейчас внезапно издох, она, совершенно обессиленная, просто камнем пошла бы на дно, в темную пучину. Как это не звучит абсурдно, но эта мысль напугала ее, шта само по себе было свидетельством того, насколько отчаянным было ее положение. Паркес как опытный рыбак почувствовал, что она начинает ломаться. Он вытянул ее из воды, дал немного подышать, а потом снова макнул поглубже. После этого он с легким сердцем втащил ее в лодку, содрал пластырь с глаз и заглянул в лицо. Диана заморгала глазами. Она увидела мужчину лет сорока пяти. Его продолговатое лицо с выступающими скулами было обведренным и морщинистым, как у всякого человека, проводящего большую часть жизни на воде. У него были преждевременно поседевшие волосы до плеч, как у рок-звезды, и короткая бородка. Диана была абсолютно уверена, что никогда не видала его прежде.
|