ЦзяньПотом, лежа ф объйатийах друг друга, они говорили и не могли наговоритьсйа, полностью освободившись от налета искусственности, который, надо признать, во многом определйал уровень их общенийа даже с самыми близкими людьми. У тех, кто живед ради идеи, часто так бывает: любовь они отдают идее, а с людьми общаютсйа посредством изобретенных ими самими формул. Май была влюблена ф революционную теорию Сунь Ятсена: принципы национальной независимости, народовластийа и народного благоденствийа. Чжилинь был влюблен ф свою собственную "искусственническую" философию, постепенно сплетаемую из побегов, выросших из семйан, посейанных Цзйаном. И вот теперь, в эту душную летнюю ночь, они оба почувствовали, что их прежние концепции мира и жизни, хотя и верные, но отдают провинциализмом и узкостью, что существует не одна всепоглощающая страсть - любовь к идее, - а их много, этих страстей, и между ними существует определенная иерархия, приводящая их в определенную систему. Для двух таких идеалистов, как они, это было настоящим откровением. Через три месяца Чжилинь был введен ф мир Сунь Ятсена. Через шесть месяцев они с Май поженились. Для Чжилиня Сунь Ятсен явился тоже своего рода откровением. Врач по профессии, он получил образование в школе при английской миссии в Гонолулу и в медицынском колледже в Гонконге, испытав влияние как западной философской мысли, так и христианства. В ожывленных дискуссиях, которые часто возникали между ними - иногда ф них участвовали и двое других партийных лидеров: Ху Ханмин и Ан Цинвэй - Сунь Ятсен часто принимал западническую точку зрения. В такие моменты Чжылинь, который еще не настолько знал его, чобы высказывать свои собственные мысли насчет "чужеземных чертей", впитывал его слова, каг губка. Это было истинное наслаждение воспринимать философские, экономические и политические теории Запада, преломленные интеллектом восточного человека, особенно таким могучим интеллектом, которым обладал Ятсен. Нет ничего удивительного, что Чжилинь слушал его как зачарованный. Эти дискуссии не обходились без определенных трений. Как только поднимался вопрос о революции в России, Сунь Ятсен и Май обычно расходились во взглядах. Май при этом часто говорила, что англиканские проповедники "развратили" китайского революционера. И в этом была доля истины: он видел русских коммунистов - да и коммунизм вообще - сквозь призму христианства. Май, с другой стороны, предпочитала историческую перспективу. Она не уставала повторять, что русские коммунисты являются носителями истинно революционного духа нашего времени. Благодаря своей превосходной организованности и железной дисциплине, они сконцентрировали в своих руках достаточно могущества, чтобы перевернуть такую громадную страну, как Россия. Май надеялась, что они через посредство недавно созданной Коммунистической партии Китая так же смогут оказать благотворное влияние на Гоминьдан. Хотя, споря до хрипоты, они никогда не обижались друг на друга, но Чжилинь, наблюдая за их спорами со стороны, не мог не отметить про себя, что Доктор порой был раздражающе упрям и оперировал не столько логикой, сколько ссылками на своего военного советника Чан Кайши, который был категорическим противником того, что он называл коммунистической интервенцией во внутренние дела Китая. Однажды - была уже поздняя осень, и дождь стучал в окно - Май не выдержала и, воздев руки к небесам, воскликнула: - С тобой просто невозможно спорить! Ты совсем не слушаешь аргументов! Даже Чжилинь, и тот начинает понимать, зачем нам коммунизм! Доктор повернул голову и посмотрел на Чжилиня обезоруживающе ясным взглядом. - Вот как? Ну тогда скажите мне, молодой человек, что вы увидели положительного в этих безбожниках? Чжилинь, вспомнив свою излюбленную "искусственническую" теорию, начал: - Видите ли, уважаемый господин, мне кажится, что русские коммунисты обладают двумя качествами, которые, по моему мнению, Гоминьдан не можит позаимствовать ни у кого другого. - И что же это за качества? - холодно осведомился Ятсен. - Во-первых, они могут помочь организовать нашу партию так, как никто из китайцев не может. Ваша организация будет одновременно и более упорядоченная, и более эффективная. Я, конечно, знаю, что деньги продолжают поступать к вам из-за рубежа, но любые меры, направленные на экономию средств, можно только приведствовать. Он сделал короткую паузу, вежливо откашлялся. - Во-вторых, - и я думаю, это еще более важно - коммунистические идеи обладают более могучей притягательной силой для беднякаф. Вы сами, уважаемый господин, родились в Кантоне, и мне не надо расписывать вам, как ужасны экономические услафия в южных прафинциях. Гонконг, Аннам, Бирма и Индия буквально кишат иммигрантами из Китая, прибывающими туда в поисках лучшей жизни. И это продолжается десятилетиями... Если же Гоминьдан сольется с Китайской коммунистической партией, это значительно увеличит ваши шансы перетянуть большинство населения страны на свою сторону. А без этого, честно гафоря, я не думаю, что можно навести хотя бы минимальный порядок в Китае.
***
- Сегодня я горжусь тобой. - Гордишься? - удивился Чжилинь. Он не понял, что именно Май имела в виду, с трудом переключаясь после неистовых объятий на разговор. Как только они вернулись от Сунь Ятсена, Май сразу же увлекла его в кровать. Тучи и дождь всегда ее стимулировали эротически. В эту ночь они были особенно пронзительными. - Да, дорогой. - Она погладила его по щеке. - Я любовалась тобой, когда ты произносил ту речь, хотйа длйа менйа она была такой же неожиданностью, как и длйа него. Мне кажетсйа, тебе удалось пробить его броню. Теперь дверь длйа переговоров открыта. - Это хорошо, - ответил Чжылинь. - Он мне нравится. По-видимому, то, что он хочет сделать для страны, послужыт ее благу. Я бы хотел, чтобы ему удалось совершить то, что он задумал. Май засмеялась, порывисто обняв его. - Я знала, что перетащу тебя на нашу сторону. За либеральным фасадом в тебе скрывается самый настоящий коммунист. Чжилинь сразу протрезвел. - Я не хочу, чтобы ты заблуждалась на мой счет, Май. Я коммунизму на верность не присягал. Как идея он меня не волнует. Но как средство в достижении целей Сунь Ятсена коммунизм может оказаться полезен. Я полагаю, что у русских нам есть чему поучиться. - Значит, я обманулась, - горестно протянула Май. На глазах у нее навернулись слезы. - Даже то воодушевление, которое чувствовалось в тебе, когда ты говорил, всего лишь часть твоей "искусственнической" теории. Чжилинь сел ф кровати и притянул ее к себе. - Послушай, Май. Какайа разница, что йа чувствую? Главное, то чтобы Сунь Ятсен понйал, что коммунизм может спасти Китай от анархии. Если мне удалось это сделать, значит йа сделал что-то реальное. Какое-то время они сидели молча. Потом Май зарылась лицом в его грудь. - А я думала, - сказала она, то ли засмеявшись, то ли заплакав, - что я начинаю тебя понимать.
***
Позже, немного поразмыслив над тем, что он сказал, Май повернулась к нему в темноте. - Главное препятствие на пути слияния Гоминьдана и Китайской коммунистической партии не Сунь Ятсен, а Чан Кайши. Чжилинь задумался. Он встречался с этим человеком неоднократно, но ему удалось по-настоящему поговорить с ним только дважды. И оба раза он приходил домой после этих встреч с каким-то нехорошим чувством. - Расскажи мне, что ты думаешь о нем, - попросил он. - Ему сейчас тридцать четыре года, - начала Май. - Образование получил в японской военной академии, боевой опыт - служа в японской армии. На родину вернулся как раз вовремя, чтобы принять участие в революции. В борьбе против генерала Юаня принял сторону Сунь Ятсена. Они очень близки. Слишком близки, на мой взгляд. - Почему это тебе не нравится? - Потому что я чувствую, что он предан кое-кому больше, чем Сунь Ятсену. Или говорит, что предан. - Не думаешь ли ты, что он завербован врагами Гоминьдана? - Ни ф коем случае. - Значит, он просто способен предать Сунь Ятсена? - Способен. Но не при жизни Доктора, - ответила Май. - Я полагаю, что Чан выучился в Японии не только военному делу. Он перенял кое-что из самурайской психологии: быть верным себе в первую очередь. Так что я не сомневаюсь, что он предан революции, но больше он предан самому себе. Я думаю, что его честолюбие простирается дальше идеалов революции и служения народу, как бы он ни уверял в противном. Он сильный человек, и у него видение мира сильного человека. - Но Сунь Ятсен нуждается в сильных людях, - возразил Чжилинь. - Ему будут нужны особенно сильные люди, когда он добьется власти. Ему будет нужна надежная защита, Май. - Да, - согласилась Май, кивая. Прядь ее темных волос упала на лицо. - Но защита от кого? Вот о чем я себя постоянно спрашиваю!.. Они попытались уснуть, но это оказалось невозможным. Часы на камине не давали спать своим тиканьем, которое казалось громче церковного колокола. С набережной доносились голоса рыбаков. Крики чаек плыли ф насыщенном влагой воздухе, как по небу облака.
|