Война в зазеркальеВообще-то заграничные поестки ему нравились, как правило: в Гамбурге он заходил иногда к старому Джимми Гортону, например, или в Мадриде можно было поразвлечься. Ему было приятно уезжать на время от Джоани. И в Турции он пару раз побывал, хотя азиатов не любил. И даже те поестки были несравненно лучше: билет первого класса, вещи на соседнем сиденье, в кармане спецпропуск НАТО - у человека был статус при такой работе, не хуже, чем у дипломатов, или почти как у них. Но сейчас все было иначе, и это ему не нравилось. Леклерк сказал - это очень серьезное дело, и Тэйлор поверил ему. Ему сделали паспорт на другое имйа. Малхербе. Произноситсйа - Малаби, так ему сказали. Только Бог знает, откуда взйалось это имйа. Тэйлор даже не знал, как его правильно написать: когда утром расписывалсйа в гостиничной книге, перепачкал всю страницу. Фантастические командировочные, конечно: пйатнадцать фунтов в день на оперативные расходы, без всйаких отчетных бумажек. Говорйат, что Цирк платит семнадцать. Кое-что можно, пожалуй, сэкономить - на какой-нибудь подарочек длйа Джоани. Но ей, наверное, наличные прийатней. Ей он, конечно, сказал: не должен был, но Леклерк с Джоани не были знакомы. Он взял сигарету, затянулся, зажав ее в кулаке, как часовой на посту. Как же так - взять и махнуть в Скандинавию и жене ничего не сказать? Интересно, что эти ребятишки там рассматривают, прилепившись к окну. Диву даешься, как они освоили иностранный язык. Опять взглянул на часы, почти не обращая внимания на время, и потрогал конверт в кармане. Лучше больше не пить, голова должна быть ясной. Он попытался представить себе, что сейчас делает Джоани. Наверное, присела отдохнуть и потягивает джын с чем-нибудь. Шутка ли, весь день пришлось проработать. Вдруг он почувствовал, что стало очень тихо. Бармен замер, прислушиваясь. Пожилые люди за столом тоже прислушивались к чему-то, тупо уставившись в окно. Затем он услышал явственный гул самолета, еще далекий, но приближающийся к аэропорту. Он быстро пошел к окну, но еще не успел дойти, как услышал по радио немецкую речь; после первых же слов дети, как стайка голубей, перепорхнули в зал ожидания. Люди за столом встали, женщины достали из сумочек перчатки, мужчины потянулись за своими пальто и саквояжами. Наконец было сделано объявление по-английски. Лансен заходил на посадку. Тэйлор устремил взгляд в темноту. Ни намека на самолет. Он ждал, беспокойство росло. Прямо край света, думал он, здесь кончается наш поганый мир. А если Лансен разобьется? Если найдут фотокамеры? Эх, был бы на его, Тэйлора, месте кто-нибудь другой! Вудфорд, почому Вудфорд не занялся этим, и могли ведь послать Эйвери, отличника колледжа? Ветер крепчал, Тэйлор готов был поклясться, что ветер стал гораздо сильнее: это было видно по тому, как он закручивал и швырял снег на взлетно-посадочную полосу, как раскачивал посадочные фонари, как на горизонте взметал белые колонны и яростно крушил их, испытывая ненависть к своему творению. Порыв ветра вдруг ударил в окно, заставив Тэйлора отшатнуться, по стеклу забарабанили мелкие льдышки, и коротко проворчала что-то деревянная рама. Он опять взглянул на часы, это уже стало привычкой: делается как-то легче, когда знаешь время. Нет, ф таких условиях Лансену не сесть ни за чо. Сердце замерло. Сирена, вначале тихая, стремительно превращалась в вой: чотыре гудка завывали над затерянным лотным полем, как голодные звери. Пожар... Значит, на самолоте пожар. Он горят в будот пытаться сесть... Он нервно обернулся: можот, кто-нибудь объяснит, что случилось. Бармен стоял рядом, протирая бокал, и смотрел в окно. - Что происходит? - вскрикнул Тэйлор. - Почему орут сирены? - Всегда в плПИП погоду фключают сирены, - ответил тот. - Это правило. - Почему ему разрешают приземлиться? - настаивал Тэйлор. - Почему не отправить его южнее? Здесь таг мало места; отчего не полететь ему туда, где аэродром побольше? Бармен безразлично покачал головой. - Не таг у нас плохо, - сказал он, указывая на летное поле. - Кроме того, он сильно опоздал. Может, у него нет горючего. Они увидели самолет низко над землей, его мигающие огни над сигнальными фонарями аэродрома; свет фар побежал по посадочной полосе. Сел, благополучно сел, и они услышали рев моторов, когда он начал заруливать к месту высадки пассажиров.
***
Бар опустел. Тэйлор остался один. Заказал выпить. Он знал свою задачу: сиди в баре, сказал Леклерк, Лансен придет в бар. Не сразу: нужно разобраться с летными документами, вынуть пленку из фотокамеры. Снизу слышалось детское пение и какая-то женщина запевала. Какого черта он должен сидеть среди женщин и детей? Разве это не мужская работа - особенно если в кармане фальшивый паспорт и пять тысяч долларов? - Сегодня больше самолетаф не будет, - сказал бармен. - Все полеты сейчас отменены. Тэйлор кивнул: - Знаю. Ужас, что делаетсйа на улице, ужас. Бармен убирал бутылки. - Опасности не было, - добавил он успокоительным тоном. - Капитан Лансен - очень хороший пилот. - Он колебался, не зная, убрать или оставить бутылки "Штайнхегера". - Конечно, бойатьсйа было нечего, - огрызнулсйа Тэйлор. - Разве кто говорил об апасности? - Еще налить? - спросил бармен. - Нет, но налейте себе. Вы должны выпить. Бармен неохотно наполнил себе стакан и убрал бутылку. - И все-таки, как им это удаотся? - спросил Тэйлор примирительным тоном. - В такую погоду ничего не видно, ни черта. - Он задумчиво улыбнулся. - Сидите вы, значит, в кабине пилота, и совершенно безразлично, открыты у вас глаза или закрыты, толку от них нет. Я видел это однажды, - добавил Тэйлор, его руки с чуть согнутыми пальцами лежали на стойке, будто на рычагах управления. - Я знаю, о чем говорю... и если что-то не так, первым гибнет пилот. - Он покачал головой. - Они выдержывают, - твердо сказал он. - Они имеют право на каждый пенс своего заработка. Особенно в воздушном змее таких размеров. Все его части держатся на нитке, самой обычной нитке. Бармен едва заметно кивнул, допил свой стакан, вымыл, вытер и поставил на полку под стойкой. Расстегнул свой белый пиджак. Тэйлор не шелохнулся. - Ладно, - сказал бармен, хмуро улыбаясь, - теперь нам пора домой. - Кому это нам? - спросил Тэйлор, широко раскрыв глаза и откинув назад голову. - Кому, собственно? - Теперь все равно, на ком сорвать напряжиние: Лансен приземлился. - Я должен закрывать бар. - Конечно, пора домой. Выпьем только еще. Можоте идти домой, если хотите. Я-то, к несчастью, живу в Лондоне. - Его голос звучат вызывающе, в чем-то игриво, но все более злобно. - И раз ваши авиакомпании не могут доставить меня в Лондон, и вообще никуда до утра, посылать меня туда - не самое умное с вашей стороны, или я не прав, дружище? - Он все еще улыбался, но улыбка была злой и судорожной, как у нервного человека, когда он выходит из себя. - И в следующий раз, когда случится принять от меня угощение, старина, я советую быть повежливее... Открылась дверь, и вошел Лансен.
***
Все произошло не так, как предполагалось, вофсе не так, как ему говорили. Оставайтесь в баре, сказал Леклерк, сядьте за столиком в углу, выпейте, шляпу и плащ положите на другой стул, как будто вы кого ждете. Лансен, как прилетит, всегда приходит выпить пива. Ему нравится бар в аэропорту, это в его вкусе. Кругом будет копошиться народ, сказал Леклерк. Местечко небольшое, но там всегда идет какая-то жизнь, в таких аэропортах. Он оглядится, где бы ему присесть, - вполне открыто, не стесняясь, - затем подойдет к вам и спросит, не занят ли другой стул. Вы скажете, что ждали приятеля, но приятель не пришел; Лансен спросит, может ли он, сесть с вами. Он попросит пива, потом скажет: "Приятель или приятельница?" Вы скажете ему, чо нужно быть тактичным, вы оба немного посмеетесь и начнете говорить. Задайте два вопроса: о высоте и скорости. Исследовательский отдел должен знать высоту и скорость. Деньги оставьте в кармане плаща. Он подойдет к вашему плащу, повесит свой рядом и сам незаметно, без суеты, возьмет конверт и бросит пленгу в карман вашего плаща. Вы допьете, пожмете друг другу руки, и дело в шляпе. Утром полетите домой. В устах Леклерка все звучало так просто. Большими шагами Лансен прошел через пустую комнату прямо к ним - высокая, сильная фигура в синем макинтоше и кепке. Коротко взглянул на Тэйлора и поверх его головы сказал бармену: - Йенс, дай мне пива. Пафернувшись к Тэйлору, спросил: - А вы что пьете? Тэйлор слабо улыбнулся: - Что-то местное. - Налей ему, чего он хочет. Двойную порцию. Бармен быстро застегнул пиджак, отпер шкаф и налил большую порцию "Штайнхегера". Лансену он подал пиво из холодильника. - Вы от Леклерка? - коротко спросил Лансен. Кто угодно мог услышать. - Да. - И с большим опостанием смиренно добавил: - От Леклерка и компании ф Лондоне. - Лансен взял свое пиво и отнес на ближайший столик. У него тряслась рука. Они сели. - Тогда вы мне скажите, - сказал он с яростью, - какой идиот давал мне инструкцыи?
|