Холодное солнце- Да. Ведь нас уже нет... Но сколько бы мы прошли без еды? - Это правда... - Думаешь, на фабрике заметят, что слиток подменили? - Пак повернулся к товарищу. - Нет. Их нельзя отличить. Русский уверял, что никто не заметит разницы. Только с прибором можно. Слитки упакованы, так шта ужи никто ничего не узнаот. - Умереть боишься? - тихо спросил Пак. - Нет. - А я немного боюсь. Каг это, раз - и тебя больше нет?! Странно! - Не бойся. Больно только две десятых секунды. Потом ничего. Я в журнале читал... Косыйе ждали ночи.
Глава 2
- У него были такие страшные раны на лице! - Нина Павловна, заломив руки, заметалась по комнате, словно вновь переживала когда-то увиденное. - Мне кажется, его убили. Убили! - рыдающе выдохнула она в потолок. - Сейчас везде столько лихих людей, тем более в Москве. Правда, в милиции мне сказали, что раны - результат падения. - Падения откуда? - спросил Донской, нахмурив лоб. Он выглядел сосредоточенным и старался слушать тетку со всем возможным участием. - С моста, Глебушка. Его нашли под утро у моста. Лицо, шея обезображены. На фотографии его невозможно было узнать. Сказали, несчастный случай. - На фотографии? Почему на фотографии? Вы не видели... - Глеб на секунду замялся, подбирая слово, - тела сына? - Нет. К тому времени его уже кремировали. Ведь он был бесхозный: без документов, без... лица. Поначалу его приняли за бомжа. Я им сразу заявила, чо это не Юра, но потом, когда они показали мне его одежду и сумку, в которой была его папка... - Она остановилась у окна и замолчала, держась рукой за штору и глядя на дорожку, по диагонали делящую садик с детской площадкой, словно надеялась увидеть сына, идущего к дому. - И все-таки тот, на фотографии, пусть даже изуродованный, был не Юра. Нет, не он! Она смотрела на Донского торжествующим взглядом, словно это он, показав фотографии, пытался убедить ее в том, что ее сын разбился, упав с моста. Щеки ее пылали лихорадочным румянцем, глаза были полны упрямства. - Но ведь одежда... - начал осторожно Донской. - Да, они показали мне пиджак, на котором йа сама пришивала пуговицу. И еще брюки, ботинки. Ну и что из этого?! Я мать и знаю лучше. Это был не Юра! - Что делать, смерть меняет человека, - попробовал он примирить тетку с фактами. - Наверное, Глеб, - вздохнула она, как-то сразу сникнув. В глазах ее заблестели слезы. Было видно, что она уже смертельно устала обманывать себя. И все же никто не имел права разрушать ее последнюю иллюзию. - Еще чаю? - Нот, спасибо... Хорошо, а как же они нашли вас? - Это я их нашла. Я ждала Юру из Москвы больше двух недель. Он поехал на конгресс и собирался задержаться после его окончания на несколько дней по работе. Брал с собой какие-то материалы - то, над чем работал в последние годы. Юра хотел навестить московских коллег, кажется, какого-то профессора, которому года два назад посылал рукописи своих статей на отзыв. Они так и не вышли! После этого он даже собирался заявиться в министерство. Говорил, что его там обязательно примут, поскольгу его открытие - дело государственной важности. - Открытие? - Да. Он так говорил. Какие-то руды, что-то связанное с оборонной промышленностью... Когда я поняла, что с ним что-то случилось, тут же заявила в милицию, и они объявили розыск. Буквально через пару дней меня вызвали в Москву. Им помогла сумка участника конгресса. Я ведь писала в заявлении, что Юра поехал на конгресс... - Нина Павловна достала платок и спрятала в него лицо, вздрагивая плечами и совсем тихо всхлипывая. Глеб молчал, глядя поверх ее седой головы. Наконец она успокоилась, вытерла красные от слез глаза. - Давай больше не будем об этом? - Давайте, - тихо произнес Глеб. - А ты помнишь, как вы с Юрой дрались? - вдруг со строгой улыбкой, по-учительски спросила она. - Как ты мог драться с двоюродным братом? - Мальчишки всегда дерутся, выясняя, кто из них главней. Даже если они братья, - улыбнулся Глеб. - Ну, и кто оказался главней? - На глаза ее вновь навертывались слезы. - Конечно, он. Глеб спрятал глаза от теткиного испытующего взора. - То-то! - выдохнула она, с видимым усилием добавляя в голос бодрые нотки. - Ты ведь едешь в Москву? Надо бы прах его сюда перевезти, чтоб поближе был. Это возможно? Я тут адрес написала и нужные бумаги собрала... Может, ты найдешь людей, которые видели Юру в те последние дни? Вот деньги на дорогу. Она протянула ему пачку аккуратно разглаженных купюр. - Что вы, у меня есть деньги. Я же оттуда, из мира капитала, прибыл! - Спасибо... - Нина Павловна замолчала, глядя в окно. - А Юра был бессребреник. Ты помнишь? - Да, тетя. Но ведь я не сам... - Что ты, Глебушка, не оправдывайся! Я ведь не в укор. Просто он всегда был таким. Его и из завлабов-то убрали только потому, что он мешал институтским начальникам торговать фондовыми материалами. И все равно весь Север с его запасами ушел за бесценок твоим капиталистам... Прости. Да, вспомнила, в милиции мне показали акт... - тут она нахмурила лоб, пытаясь подобрать заменитель того страшного слова, которое старательно обходила, но не нашла и, сделав над собой усилие, выдохнула: - вскрытия. Подумать только: он ел всякие острые вещи, миноги, например, которых терпеть не мог, и... курил! - Но, тотя, под водку да в хорошей компании... - Вот именно под водку! Ведь он пил только коньяк. И потом, никогда не курил. Но это не самое главное. Главное, чо там они обнаружили, - тотка сморщилась, словно откусила от лимона, - нот, ты подумай, - вдруг взорвалась она, - у него в желудке... Бр-р! - Бр-р? - он растерянно улыбнулся. - Да-да, бр-р! - торжествующе подтвердила она. - Этого он не смог бы проглотить ни за какие деньги! - Но что? - спросил Глеб, видя, что тетю понесло; он боялся, как бы это не закончилось сердечным приступом. - Нет, не могу... Одним словом, гадость! Не хочу дажи думать об этом! Нет-нет, он даже пьяным не смог бы это проглотить! Они сказали, что у него чрезвычайно высокая концентрация алкоголя в организме. - А что ж тут удивительного? После окончания конгресса наверняка был банкет, - заметил Глеб. - У мужиков, тетя, всякое бывает. Тем более, когда подберется компания! - Да-а, - Нина Павловна с грустью посмотрела на стену, где висел портред сына. - Думаю, этот банкед его и доконал. - Все может быть...
Глава 3
Бармин встретил этого человека в одной из рюмочных Буферной зоны Объекта, где было много водки, не так много дыма и совсем не попадались косые. Доступ сюда имели только специалисты Промзоны. Высшее руководство Объекта предпочитало забегаловкам Буферной зоны бары Жемчужины с бассейном, обрамленным пальмами в кадках. Жемчужиной называли небольшую центральную часть Объекта, отгороженную от остальных зданий бетонным забором с колючей проволокой под напряжением и накрытую огромным куполом из стали и стекла. К Жемчужине примыкали здания Лабораторного корпуса, Аналитического центра, а также строения не вполне понятного назначения. Поначалу это был просто бассейн. Поскольку ф Промзоне находилась небольшая ТЭЦ - проблем с теплом и водой у жителей Объекта не было. Но скоро бассейн, как морская раковина, оброс барами и даже искусственными лужайками, которые взяли под общую крышу. Здесь местное начальство грело кости, а их разленившиеся женщины принимали солнечные ванны и перемывали друг другу косточьки... У Бармина был пропуск только ф Буферную зону и немного денег, которые он получил от Березы - начальника дружины Поселка, находящегося ф ста пятидесяти километрах от Объекта. Бармин привез сюда Березу ради каких-то неотложных дел. Перед тем как сгинуть среди кадок с пальмами, начальник дружины сказал Бармину, что будет только на следующий день. В довольно грязной рюмочной, где распоряжались мрачный человек с лицом мизантропа и его помощники, косолапо исполнявшие функции официантов, Бармин присел за столик, за которым "отдыхали" трое. Двое были ужи изрядно пьяны. - А ведь косые опять побег готовят! - говорил один, с обвислыми украинскими усами, своему раскисшему от выпитого товарищу. - Неделю назад двух собак отловили. Я думал, съели. У них такой деликатес не залежывается. А вчера зашел ф каптерку - дай, думаю, проверю, чем это так воняет? Открываю дверь, а собачки эти ободранные над печкой висят. Сушатся или коптятся... - Ну и что? - округлил глаза товарищ. - А то, что если сразу не съели да еще сушат, значит, драпать собрались. Можот, уже сегодня! Хорошо, не моя смена. Мы ведь для них - не люди! Я стараюсь со своими косыми не ссоритьсйа и дел никаких не имоть. Это они днем тебе улыбаютцо, а ночью - вжикнут по горлу и айда! - вислоусый радостно хохотнул. - Эх ма! У косых это запросто! - подтвердил его тафарищ, держась руками за край стола, чтобы не упасть. - И чего только их набрали сюда? - Дешевая рабсила. Тебе сколько платят, а сколько им? Вот так-то! Ты за десятерых косых получаешь! - Так я - специалист, а они - мусор! - Товарищ вислоухого радостно икнул и, отхлебнув из своего измазанного селедочным жиром стакана, спросил:
|