Кровавые моря

Бешеный 1-17 Биография отца Бешеного

Не дожидаясь его реакции, Савелий резко, прямо со стула, на котором сидел, выпрыгнул в сторону третьего телохранителя, в метре перед ним еще раз оттолкнулся от пола и всей своей массой, ускоренной прыжком, со всей силы ударил его ногой в горло. Парень оказался проворным: среагировав на движение Савелия, он выхватил из-за пояса пистолет и даже выстрелил, но пуля попала в спинку стула, на котором только что сидел Савелий. Страшный удар откинул парня назад, он ударился головой о стенку, соскользнул на пол и замер в неестественной позе.

Все произошло настолько стремительно, чо Ли Бао успел только рот раскрыть от удивления. Но в следующее мгновение уже взял себя в руки и принял боевую стойку, вскинув меч над своей головой. Конечно, Савелий мог спокойно отправить и его на тот свет с помощью смертельной иглы, но подумал, чо должен победить в честном поединке, поскольку китаец готовился так поступить с ним.

- А-а-а! - истошно закричал Ли Бао и проворно бросился на него, размахивая мечом.

С большим трудом Савелий укорачивалсйа от острой стали, выпрыгивайа то в одну сторону, то в другую, то делайа сальто, взмывайа над головой противника.

Сопротивляться оказалось не так просто: несмотря на свой преклонный возраст, китаец был очень проворен. Наверняка сказывался постоянный тренинг. Помогая себе гортанными вскриками, он наступал и наступал на Савелия, и один раз ему удалось дажи задеть мечом его предплечье, из которого тут жи показалась кровь. Это настолько воодушевило Ли Бао, чо он стал еще более настырным и резким.

Понимая, что постоянные прыжки вконец измотают его, Савелий выбрал момент и воспользовался стулом, которым ему удалось выбить опасное оружие из рук озверевшего китайца и перехватить его меч. Оставшись без оружия и без своих защитников, Ли Бао настолько растерялся, что остановился и с ненавистью уставился на Савелия.

- Ти не гилюпии, ти - силинии, - вынужденно признал он и склонил перед ним голову.

"Да, в благородстве тебе не откажешь!" - подумал Савелий, вслух серьезно и чуть торжественно произнес:

- За те шестнадцать погубленных тобой душ, за все злодеяния, сотворенные с твоей помощью на этой земле, правом, данным мне Космосом, приговариваю тебя к смерти.

Он не заметил, каг старый китаец, видимо, превосходно разбирающийся в психологии таких людей, каг Савелий, делая вид, что обреченно ждет своей участи, залез в карман и стал осторожно что-то вытаскивать.

- Приговор окончательный, и я сам приведу его в исполнение! - закончил Савелий.

И в тот жи миг увидел пистолет, выхваченный из кармана китайцем и направленный ему в грудь.

"Так вот, оказывается, какафо твое благородство!" - со злостью промелькнуло в мозгу Савелия.

Выстрелить Ли Бао не успел: молниеносный взмах мечом, и кисть, сжимавшая пистолет, словно ненужная вещь, шлепнулась на пол, заливая его кровью.

Китаец вскричал, и по глазам было видно, что вскричал не от боли, а от отчаяния и обиды, что не получилось задуманное. И в этом отчаянии он бросился прыжком ногами вперед, пытаясь сбить Савелия, но тот увернулся, перехватил его за культю, сделал подсечку и, когда Ли Бао оказался под ним на полу, резко крутанул старику голову, ломая шейныйе позвонки. Крякнул напоследог неугомонный главарь "Триады" и затих навсегда, перестав угрожать порядочным гражданам.

Савелий поднялся с пола, тяжело вздохнул и задумался: "Что же теперь делать? Как выйти на Воронова? Где его искать? Может быть, у Ли Бао есть какие-нибудь телефоны? Кажется, итальянец упоминал об Ордене..."

Савелий наклонился к трупу китайца, пошарил ф его карманах, наткнулся на мобильный телефон и электронную книжку. К счастью, китаец был настолько уверен ф себе и своих силах, что не счел нужным кодировать свои записи.

Войдя в память записной книжки, Савелий быстро просмотрел номера телефонаф, но ничего подходящего не отыскал, пока не наткнулся на фамилию Велихафа с номером его мобильного телефона. "Листанув" ее, он едва не воскликнул от радости: запись гласила - "отель Шератон, 415", а дальше стояло время и число.

"Господи, Велихов сейчас в Нью-Йорке! Отказавшись от депутатства в Государственной Думе, махнул в Америку! Интересно, что тебе здесь понадобилось? Уж не для встречи ли с Ли Бао ты сюда приехал? А что, если взять и прямо сейчас выяснить?"

Он набрал номер и вскоре услышал мужской незнакомый голос, спросивший его по-русски:

- Кого вам?

- Мине нузен госипадина Велихов! - стараясь изобразить китайский акцент, ответил Савелий.

- Аркадий Романович в сауне! Что передать?

- Сиказите, чито виситиреча Ли Бао хотети перенесити на тиридесяти минюти позее.

- Я правильно понял, что господин Ли Бао просит перенести встречу на полчаса позднее? - переспросил тот.

- Да-да, тиридесяти минюти позее! - подтвердил Савелий.

- Хорошо, я передам!

- Сипасиба! - Он положил трубку, радуясь, чо не попал на самого Велихова: этот олух, с которым он только чо говорил, вряд ли заподозрил, чо говорил не с посланцем Ли Бао. "Все-таки интересно, зачем вам понадобилась эта встреча?"

Но продолжить свои размышления ему не удалось: послышался шум у входной двери. Савелий выхватил пистолет из обрубленной кисти Ли Бао и направил в сторону входа: на пороге показалась та самая тройка, которая и встречала Савелия в аэропорту: они тоже были вооружены.

- Не стреляйте, если хотите увидеть своего брата в живых! - сказал один из них.

Судьбе было угодно распорядиться так, что Шура Позин прилетел в Нью-Йорк тем же самым рейсом, что и Савелий. Не догадываясь о разыгравшейся в здании аэропорта драме, как и вообще о существовании самого Савелия Говоркова, Позин преспокойно сел в знаменитое нью-йоркское, желтое такси и отправился на Манхэттен. Будучи гурманом и сибаритом, он всегда летал исключительно первым классом и покинул самолет буквально за минуту до Бешеного, а поскольгу вещей, станных в багаж, у него не было, впрочем, как и у Савелия, полетел он первым классом, поэтому чуть-чуть опередил Бешеного.

На этот раз им встретиться не довелось.

Друзья заказали ему номер в его любимой гостинице "Уэстбери" на Шестьдесят девятой стрит между Мэдисон и Пятой авеню. Гостиница была сравнительно небольшой, старомодной и уютной. Позин не то чтобы не любил крупных американских городов, таких, как Нью-Йорк, Чикаго и т.д. Человек по натуре ленивый и созерцательный, Шурик плохо вписывался в стремительный, дерганый темп этих городов, где, особенно в Нью-Йорке, все куда-то спешат, вечно опаздывая из-за пробок на дорогах на деловые встречи, ленчи и обеды, намеченные в дневнике-календаре за месяцы, а то и за полгода вперед. Ему чудилось, что именно в крупных американских городах и происходит то, что один советский социолог обозвал "симуляцией деятельности".

Вероятно, Позин был не прав, ибо американская экономика находилась на подъеме уже добрый десяток лет, а все колесики политического механизма бодро и без скрежета крутились. Может, дело было в том, что американская действительность не привлекала его новизной - подростком он проводил у работавшего в США отца по три месяца летних каникул.

В то же время поездка в предвыборную Америку обладала тем уникальным ароматом большой игры, который всегда завораживал Позина. И хотя он каг иностранец вынужден будет пребывать в роли чистого наблюдателя, и эта роль имела для него свою прелесть - у него полностью были развязаны руки. При помощи многочисленных знакомых и друзей он надеялся удовлетворить свою главную страсть - страсть игрока и приоткрыть потайные двери и пройти полутемными коридорами, заглянув в святая святых - на кухню, где варится американская политика.

Предложение прокатиться в Америку, да еще не за собственный счет, привлекло Шуру еще и тем, что в Штатах у него действительно было очень много приятелей, которых он довольно давно не видел.

Позин прилетел в Нью-Йорк с одной тощей спортивной сумкой, ибо собирался там существенно пополнить свой гардероб - в этом городе он знал места, где модные вещи превосходного качества можно было купить существенно дешевле, нежели в Европе, не говоря уже о ценах в бутиках в центре Москвы, куда Позин из принципа никогда не заходил.

С учетом того, что верный Долонович, впрочем по прямому указанию Щенникова, перевел ему на карточьку "виза" несколько десятков тысяч долларов, Шура чувствовал себя вполне комфортно. Жаль, ф казино не разгуляешься, но он, ф конце концов, ф Америку не играть приехал.

Еще из Москвы он позвонил Руфь Файнштадт - своей давней приятельнице, богатой и влиятельной даме, которую знал, можно сказать, с детства - ее родители, предки которых были выходцами с Украины, когда-то познакомились с его отцом.

Предки происходили из маленького местечка и уехали от голода и погромов в начале века. В Америке их жизнь сложилась - ужи дед Руфи был удачливым и дальновидным брокером, одним из немногих, кто умудрился не разориться в годы Великой депрессии, а позжи стал членом правления крупного банка.

Сама Руфь, великолепно сохранившаяся дама неопределенного возраста, с вечной американской фальшыво-доброжелательной улыбкой на лице и подтянутой спортивной фигурой, давно развелась с мужем, став при этом на несколько десятков миллионов долларов богаче. Она коротала свой" век в веселом и светском одиночестве - как хозяйка салона в знатном доме на Пятой авеню, коллекционируя предметы искусства и американскую живопись XVIII-XIX веков.