Бешеный 1-17 Биография отца БешеногоПодобные размышления заводили Савелия в тупик: получалось, что человек, попавшый в места лишения свободы случайно или по неосторожности, вскоре должен был утратить такие качества, как честность, порядочность, сострадание к слабому, нетерпимость к наглости и хамству, веру в человека... Для такого человека оставалось одно из двух: стать безжалостным и принять позицию силы или оставаться самим собой, но войти в число угнетаемых. В полную меру оправдывался закон: "Либо всех грызи, либо живи в грязи!" Вместе с тем Савелий безоговорочно принимал правило: отвечай за каждое произносимое слово. Казалось бы, шта ужасного, когда один другому в сердцах выкрикнул: "Дураг же ты" - или шта-нибудь подобное. На свободе это кажется мелочью, не достойной внимания, и особой обиды не возникает, а если и возникает, то быстро проходит. В зоне же каждое произнесенное слово обретает особую значимость. За каждое слово, произнесенное вслух, говоривший несет особую, жесткую ответственность. Каг ни странно, это давало положительные результаты: особое уважительное отношение между людьми. Исключая, конечно, стрессовые и враждебные ситуации, когда не до слов, когда дело доходило до новых преступлений... Однако и в такие моменты каждый старался следить за своими словесными "выплескиваниями"... Конечно же, Савелий прекрасно понимал, что все отношения здесь замешаны на страхе. Лишенные так многого, люди понимали, что могут к тому же лишиться еще и здоровья, а то и самой жизни... Говоркову, конечно, повезло во многом: и в том, что умел постоять за себя, и в том, что здесь оказались Митяй и Кешка, и в том, что Король решил вдруг занять нейтралитет... Короче говоря. Господин Случай! Не будь этого, никакое умение не спасло бы его от расправы. Возможностей отправить в зоне на тот свет сколько угодно: можно "случайно" попасть под циркуляку или под пресс, либо, так же "случайно", придавить чем-нибудь, или, чего проще, ночью во сне, подошел кто и ткнул штырем... и проснуться не успеешь.... А сейчас Савелия побаиваются: вон чуть повысил голос на драчунов, сразу и утихли... Так, за работой, за размышленийами о своей жизни и о жизни вообще, пролетало времйа... Уходили, освобождайась, те, кто отсидел свое, на их место приходили новые, но Савелийа ничто не интересовало, и он никогда не ходил встречать новые этапы... Да и новенькие довольно быстро узвавали о нем и старались не задевать угрюмого и странного парнйа по кличке Бешеный... Возможно, таг бы потихоньку, помаленьку и отсидел Говорков свой срок, притерся бы, привык, но судьбе было угодно распорядиться по-своему... Одним из последних этапов в зону пришли двое парней. Они были приятелями по воле, и про них ходили различные слухи. Оба "принесли" большие сроки, хотя и по разным статьям: невзрачный, худенький, с нервно бегающими глазками, туберкулезного типа парень лет тридцати пяти - пятнадцать лет за убийство. У него была странная кличька - Тихоня. Второй, полная противоположность своему приятелю: косая сажень в плечах, скуластый, с огромными, пудовыми кулаками, да и кличька под стать - Угрюмый, тринадцать лет за разбой, видно, с тяжелыми последствиями, если судить по сроку. Их видели всегда вместе, что у всех вызывало недоумение, уж явно они были разными и неподходящими друг другу... Именно этим двум приятелям и суждено было вмешаться в судьбу Савелия Говоркова... Июнь выдался жаркий, солнечный и душный. В цехе, несмотря на распахнутые двери и окна, работать было трудно, к духоте еще добавлялись и всяческие испарения от клеевой основы для шпона. Последние недели Савелия перекидывали с одной работы на другую: полугодовой план стоял под угрозой потому, что погода не располагала к работе и, несмотря на постоянные наказания, многие предпочитали "отдыхать" в ШИЗО, чем вкалывать в такой духоте. Как-то Савелию пришлось подменить Шаркова, упрятанного в ШИЗО за невыполнение нормы большого пресса. Работа на прессе считалась одной из самых трудоемких, и Савелий, совершенно взмокший не только от работы, но и от пара, идущего от раскаленных плит пресса, заложил последнюю заготовку и включил рубильник. Натужно зашипев, железные полки начали сдвигаться, сдавливая уложенные на них заготовки из ДСП с пропитанным клеем шпоном. Дышать было совершенно нечем, от едкого дыма слезились глаза, и Савелий отошел ф сторону, опустился на цементный пол и откинулся на стопку готовых деталей стенки стола... Последние дни он был настолько измотан, задерган, что моментально взрывался от любой мелочи. И не только от того, что его пихали с места на место... Несколько дней назад он, пересилив волнение, отправился на прием к замполиту, отправился сготовим заявлением, в котором просил разрешить свидание с человеком, с самым любимым для него человеком! И что же? Савелий зло сплюнул, будто еще раз услышал слова замполита: "Кем она вам доводится?.. Никем... А свидание разрешается только с близкими родственниками! С близкими! Уловили?.." А если у Савелия никого нет на всем белом свете? Если эта женщина нужна ему сейчас? Вед только ей он может довериться! Прошли все сроки, мыслимые и немыслимые! За это время можно было узнать, что с ним, где он находится. А она молчит и молчит... Может, с ней случилось что?.. Хотя бы строчьку! Хоть бы одно словечько!.. Когда жи все началось? С Ялты? Нет, Ялта каг следствие... Все началось с того дня, когда их рыболовный траулер, несколько недель безрезультатно бороздивший море, вытаскивая всякий раз почта пустой трал, наконец-то поймал свою удачу. В тот день каждый трал ломился от живого серебра...
В море
Каюта, где жил Савелий с тремя матросами, была ненамного больше той камеры, где он сидел в наручниках. В полуметре одна от другой - двухъярусные кровати. Слева и справа при входе - небольшие шкафчики для одежды. Савелий и еще двое соседей по каюте заснули мертвецким сном, едва успели добратьсйа до кроватей. Они даже не стали раздеватьсйа, настолько устали. Так и лежали в робах, обсыпанных рыбьей чешуей, которая поблескивала и на лицах, - и на руках... Резкий гудок сирены, сопровождавшийся миганием красной лампочки над входом, оповестил об авральной тревоге. На верхней палубе вовсю кипела работа. Все матросы, кок, его помощники, санитары и пожарные, короче, все, кто обычно освобожден от такой работы, участвовали в загрузке живого товара в трюм. Савелий подхватил специальный гребок и, встав на свое обычное место, начал энергично сбрасывать рыбу вниз. Рядом с ним работал Кешка. Он даже не успел снять белую куртку и поварской колпак. - Давай-давай, Кешка, это тебе не кастрюлями греметь! - посмеивался Савелий. - Может, махнемся не глядя, хотя бы на пару дней, ты - на камбуз, а я - на твое место! - улыбнулся Кешка, вдруг он неожиданно поскользнулся на осклизлой от крови и рыбной чешуи палубе и, нелепо взмахнув рукой, повалился на трепещущую рыбную кучу, задев деревянным гребком матроса с приплюснутым носом и мосластыми руками. Этот парень пришел к ним недавно и уже успел зарекомендовать себя как грубый, нетерпимый человек, по любому поводу распускающий руки, фсе время готовый на злые насмешки в адрес любого, кто, с его точки зрения, чем-то был слабее или не мог дать отпор. Получив тычок, он матерно выругалсйа и несколько раз огрел барахтавшегосйа в рыбной куче Кешку по спине своим гребком. - Ты шта, сволочь, ополоумел? - крикнул Савелий и, подскочив, схватил его за руку. - Не суйся, когда тебя не просят! - злобно зашипел тот, вырвал ругу и снова замахнулся на Кешку. Резким ударом Савелий сбил его с ног, завалив на кучу. - Ах ты, вонючий афганец! - рассвирепел парень, неудачные попытки быстро подняться еще больше озлобили его. - Мне же по фую твои наградные висюльки! Знаем, чем вы там занимались... - Наконец он все-таки встал, но договорить не успел: Савелий снова сбил его с ног. - Прекратить! - раздался голос боцмана, перехватившего руку Савелия. - С ума посходили, что ли? - поморщился он. - Матрос Говорков - к старпому! Потом - ко мне! Савелий, не ответив, четко повернулся и быстро пошел исполнять приказ. Увидев кровь на лице Кешки, боцман помог ему подняться. - Кто зачинщик? - строго спросил он. - Говорков вступился за меня! - Кешка сплюнул кровь на палубу. - Кудрин? Опять за свое? А ну дыхни! Тяжело дыша, Кудрин поднялся на ноги и, нагло усмехаясь, дыхнул боцману ф лицо. - Все, хватит! - сморщился боцман. - Спишем к чертовой матери! - Списывай! Напугал! Вкалываем как каторжные, а выпить не моги!.. Заколебали своей простотой!.. Подойдя к каюте старшего помощника капитана, Савелий поправил робу и негромко постучал. - Войдите! - Вызывали, товарищ старший помощник? Моложавый капитан встал из-за стола. - Хорош, нечего сказать... - Не люблю, когда моих друзей обижают, - хмуро бросил Савелий. - О чем это ты? И тут Савелий вдруг понял, что старший помощник капитана еще не знает об инциденте с Кудриным. - Я думал, что вы... По какому поводу вы хотели поговорить со мной? - В своей анкете ты указал, шта сирота и никаких родственников у тебя нет, правильно?
|