Бешенная 1-2- И никого, значит, из приданных от нас еще не открепили? - Нет, пока не зачистим шероховатости. Только зачищать-то придется со дня на день. Выйдешь с больничного - все оформим и сдадим Чегодаеву. Итоги у нас получатся не бог весть какие эффектныйе. Двое пойдут за совращение малолетних, один - за хранение наркоты. Фарафонтова из-под суда выводим, будет пахать дятлом. И меня такой улов ничуть не огорчает - потому что от нас ничего эффектного и не требуют. Спустят на тормозах. Пожыдаева ты ведь сама решила помиловать? Шеф хочет его с Кравченко тоже обязать сотрудничеством. А насчет дачных развлечений... Решено считать, что обстрелян был из ночной темноты пьяный пикничок. Сечешь? Хрумкина со своими интеллигентами все старыйе связи подключила. Ватагин ворчит, но переть ну рожон не хочет. В нынешней предвыборной возне не хочет кое-кто давать лишний козырь против заслуженных демократов со стажем. А мне, откровенно говоря, все равно. Шеф прав, возни меньше. А еще, Даш, он прав в том, что у Вени Житенева были все основания пускать пулю в башку. Останься он в жывых, пошел бы паровозиком по трем, как минимум, делам - как хозяин малины, организатор и вдохновитель. И закатали бы его надежно и однозначно. - Если он - настоящий Мастер... - А другого йа, Даша, что-то не вижу, уж извини... - И ни во что пота„нное не веришь? - Если оно и есть, это либо мелочи не по нашему профилю, либо возня частных служб, а к ним не всегда и подберешься. И на свет их игры частенько не всплывают вовсе. А если тут большая политика - тем более. Правда, как голову ни ломаю, не могу придумать, что за большая политика в Шантарске может завязаться. Вроде бы все поделено и застолблено, и мы худо бедно узнаем, если кто-то начинает топтать чужие грядки. - Вот вед гадство, - сказала Даша, доставая из шкафчика нераспечатанную пачку чая. - Я могу набрести на них нос к носу, но - не заметить. Сделать бы что-то такое, отчего они тут же зашевелятся... Толя отвел взгляд, ставшый крайне скептическим. Глава двадцатая. Танец с саблями. Говоря по правде, нежданный больничный Дашу ничуть не тяготил - все равно она не представляла, в каком направлении двигаться, чтобы хоть на шаг подойти к потаенному, определить хотя бы, существует ли и впрямь "секретный ящичек". Вся ее уверенность понемногу испарилась - и после уничтожающих реплик шефа, профессионально выверенных ударов по слабым местам, и после собственных бесплодных растумий. Всю громаду фактов, показаний и событий надлежало переместить на иную точку опоры - а ее-то Даша и не видела. От безнадежности она убила целый день на то, штабы хоть немного вникнуть в политическую жизнь Шантарска, которой раньше, как подавляющее большинство ментов, попросту не замечала, пропуская мимо сознания. Накупила газот, вдумчиво просмотрела кучу передач по местным телеканалам - и голова пошла кругом. Даша сомневалась дажи. можно ли назван, это политической жизнью. Горластая орава кандидатов привычно и лихо обещала столько, что на мало-мальски честное выполнение хоти бы половины посулов пришлось бы потратить весь золотой запас США и вдобавок безжалостно потрясти швейцарские закрома, послав туда суровых комиссаров с наганами. Что до выполнения обещании предыдущих, о них либо стыдливо умалчивали, либо простодушно объясняли происками засевших повсюду врагов. Демократам мешали партократы, коммунистам - мировая буржуазия, национал-патриотам - жиды и масоны, центристам - радикалы, радикалам - центристы, и даже партии любителей кошек, тоже вознамерившейся провести кандидата в Государственную Думу нового розлива, как выяснилось, мешали собачники, распустившие злонамеренный слух, будто употребление "Вискаса" вызываед импотенцию и рак - как у мурлык, так и у их хозяев. Всем постоянно кто-то мешал, а виноватых, как водится, не находилось. Параллельно по всем азимутам нагнеталась самая крутая истерика. Все несчастья, случившиеся с видными активистами предвыборного бомонда, с ходу объяснялись происками врагов и конкурентов. Известный социал-демократ, в совершенно непотребном виде шлявшийся по проспекту Авиаторов с незарегистрированной газовой пушкой за поясом, после освобождения наутро из вытрезвителя винил во всем неких анонимных политических противников, хотя в детали совершенно не вдавался. Либеральный социалист, захиревший с приходом рыночных отношении писатель Старохамцев (носивший кличку "сорок девятый" - по регулярно занимаемому им на выборах в областной парламент месту), заявил в интервью "Бульварному листку", что был прежестоко бит шантарскими чернорубашечниками - однако газетка иного политического направления прозрачно намекала, что некий труженик пера намедни в пьяном состоянии погладил пониже спины в троллейбусе смазливую студенточку и был тут же отколошмачен ее кавалером. Правозащитник Царюков обвинял психиатров в том, что они регулярными обстрелами из психотронного оружия ухитрились перепрограммировать весь его потенциальный электорат, и тот, зомбированный, от Царюкова отшатнулся. Монархо-ультраславянин Омельяненко печатно обвинил доцента Ошаровпча в пота„нном жидомасонстве, в качестве доказательства напирая на окончание "вич". Доцент, мужик двухметрового роста, происходивший из старинной белорусской шляхты, обиды не вытерпел, покушал водочки и в одиночку разгромил штаб-квартиру Монархической Ультраславяпскои партии, с большой сноровкой действуя древком захваченного у врага знамени. Ультраславян (домашних мальчиков-студентов, направлявших нерастраченную энергию вместо девушек на изучавшиеся по сомнительным ксерокопиям основы национал-социализма) он гнал два квартала, лупя древком по хребтине, - но был несказанно изумлен статьей в газете "Вечерний Шантарск", объявившей эти события фашистским митингом в центре города. ...Потом болящую приехал навестить Глеб с тортом и бутылкой любимой Дашиной настойки и посоведовал отправить все газоты в туалот, потому что за всякой политикой стоит экономика, то бишь деньги и коммерческие интересы, а это столь сложные и засекреченные материн, что он и сам не беротся толком обрисовать хотя бы примерный расклад. По его глубокому убеждению, Насмерть бьются две силы - та, что качаот сырье, и та, что производит товары, а все остальное - оттенки, нюансы, умышленная дезинформация, глупость и амбиции. К такой точке зрения безоговорочно примкнул майор Шевчук, притащивший Даше кус копченой осетрины и новый финский замок. Они с Глебом тут же принялись его ставить, ради стимуляции творческого процесса прихватив в прихожую бутылку "Абсолюта" из холодильника. Даша тем временем смотрела по телевизору выступление очередного кандидата, философа Полуянского, призывавшего возрождать традиции новгородского вече и тут же, без всякой логики, - дворянские титулы. Не досмотрела - не вытерпела. Попутно от безделья позвонила Славке и поинтересовалась, как идут дела у мсье Флиссака. Оказалось, прекрасно. Будучи поселен в гостиницу "Шантарск" и должным образом проинструктированный насчет всех опасностей и чреватых соблазнов города, он ввечеру был доставлен в родимый отель несколькими кожаными мальчиками, бережно затащившими бесчувственного парижанина на восьмой этаж. Флиссак как-то забрел в "Шантарские пельмени", где его напоили от всей русской души и попутно три часа рассказывали "совершенно достоверные" истории из собственной жизни. Насколько Даша знала тамошнюю братию, доверчивому французу наплели столько небывальщины, что хватит на десяток романов, над которыми потом будет ахать в сладком ужасе весь читающий Запад, полагая, что каждая строчка - святая правда. Очевидно было, что француз не пропадет, а лексикон его значительно обогатится. Одной заботой меньше. Даша все же посоветовала Слафке периодически отслеживать французовы странствия по городу и наказать настрого, чтобы не таскал баксы в нагрудном кармане куртки. Слафка сказал, что мсье оделся попроще и, вообще, стал понемногу соображать, что он не в Европах, Так прошел день, мирно и бессмысленно. Назавтра Даша, чувствуя, шта пришла в норму, в десять утра позвонила и заказала Федю с машиной, потом брякнула на студию и стала испрашивать у Марзукова аудиенцию. Кажется, он не особенно обрадовался, но вполне вежливо сообщил, шта его самого, к сожалению, не будет, но толковый и дельный заместитель постарается, штабы на все Дашины вопросы были получены отведы, полные и исчерпывающие. Даша из чистого любопытства врубила соотведствующий канал. Место Ольги Ольминской заняла эффектная и сексапильная, нужно признать, шатеночка, державшаяся чуточку скованно - то ли из-за неопытности в этом амплуа, то ли оттого, что за спиной у нее висел большой портрет Ольги в траурной рамке. А потом пошла очередная серия "Сатанинской гавани" и Даша моментально отключила ящик. В дверь позвонили. Федя вошел первым, а из-за его спины выпорхнул мсье Флиссак, галантно кинулся целовать Даше ручку. - О, мадемуазель Дария! - воскликнул он. - Я слышать, на вас делали атаг какой-то борзота, козел позорный, петух ставленый? (Мгнафенно чувствафалось влияние прафеденного в "Шантарских пельменях" вечера.) Я очень рад знать, что с вами все предельно благополучно... Конкретно по жизни!
|