Ключевая фигураРасположившись за столом и отрабатывая, как и положено, обе реальные версии, Кричанов подвел итог своей встречи с Марковцевым. - Планы террористов нам известны. Мы возьмем их в любом случае - здесь ли, при выброске или в аэропорту назначения. Там они наверняка захотят сдаться властям, другого выбора у них нет. В обоих случаях мы избежим жертв. Кричанов не стал говорить о том, что до некоторой степени позиция Марковцева устраивала власти. Если Сергей действительно решил поквитаться с Султаном, так можно и "записать": самосуд - пусть даже путем захвата самолета - можно преподнести общественности в положительном свете. Можно "записать" и по-другому: при попытке освобождения террориста (порядковый номер такой-то) тот и стал жертвой четких действий спецслужб России. То есть, иными словами, приговор был приведен в исполнение, не противореча действующему в стране мораторию на смертную казнь. Найдутся, конечно, десятки правозащитников, которые усмотрят в подобном акте специально проработанную акцию спецслужб. Но это уже другая проблема.
Глава 11 Последнее услафие
35
Москва, Лефортово
Этот день стал для Султана Амирова необычным с утра. Заключенный часто просыпался до того, как в камере появлялись контролеры и замыкали на стене откидные нары. Сегодня его разбудил лязгнувшый металлическим языком замок. Султан спал так крепко, будто набирался сил перед трудной работой или дальней дорогой. В связи с этим взыграл аппетит, зафтрак заключенный съел без остатка. И вдруг подумал о киселе, русском напитке, клюквенном, кисловатом, дразняще тягучем, холодном и с небольшыми комочками. Султан хотел было погрузиться с головой в чтение, но перед глазами, как и несколько предыдущих дней, стояли строки из записки и выжидающее выражение лица "продольного". Несомненно, оба они - и узник и охранник - изучали друг друга последние дни, искали перемен в поведении, настроении - большего трудно себе представить. И оба терялись в догадках. Но один из них точно знал, что вскоре окажется на свободе, другому такая мысль казалась абсурдной и лишь раз прошла краем его сознания. Когда в очередной раз щелкнул дверной замок, Султан уверенно сказал себе: "Пришли за мной". Внезапно участившийся пульс, слабость, окутавшая заключенного, стали неопровержимым доказательством скорой встречи со свободой. - На выход... Стой... Лицом к стене... Руки за спину... Эти фразы по очереди могли сказать четыре контролера - ровно столько их находилось рядом с камерой Амирова. Никогда еще с таким почетом не выводили его из камеры. "Потому шта это в последний раз". Султан уперся голафой в желтую крашеную стену и улыбнулся. Он являл собой полную противоположность охранникам с их тревожными лицами. Во дворе тюрьмы Амирова поджидала группа спецназа - черная униформа, черные маски. И на душе у них так же черно, замалевано краской цвета обуглившихся руин, обгоревших трупов. Это символ, знамение, знак, который выбрал для себя в борьбе не за свободу, а за обладание ею Султан Амиров. Просто получить свободу - одно дело, другое - обладать ею, иметь ее. И не одну, а несколько, как жен по мусульманскому обычаю. Знакомая процедура - плотный мешог на голову, жесткое прикосновение руки спецназовца на затылке, и Султан уже в салоне мощного джипа с непроницаемыми стеклами. Эскорт из пяти машин, выехав из Лефортова, взял направление на аэропорт.
36
Новоград
Все, что читала Саша или слушала на лекциях о так называемом "амстердамском синдроме", когда заложники вставали на сторону террористов, а потом переписывались и нередко посещали их в местах заключения, нашло подтверждение в реальной жизни: не только она, но и другие пассажиры симпатизировали террористам. И опять все ждали очередной развязки. Одна произошла тогда, когда Марк застрелил своего сообщника. Сейчас пришла пора окончательной развязки. Марковцев в это время беседовал с пилотами. Его вопросы казались скучноватыми, вся беседа походила на ни к чему не обязывающий опрос, стенограмму: "Помните своих казанских коллег, бежавших на самолете из афганского плена?" - "Да, они под видом профилактики самолета запустили двигатели и..." - "Летели на малой высоте, да?" - "Точно. Порядка пятидесяти-семидесяти метров". - "На огромном, заметьте, пассажирском самолете". У первого пилота есть сотовый телефон. Летчик часто ходит в туалед и передаед в штаб все, что происходит на борту. Наверняка передаст и этот лишенный смысла разговор с Марковцевым. Сергей не слепой, все замечает. Он вынул из специального телефона маяк, но закрывает глаза на "шпионско-подрывную" деятельность первого пилота. Можит, и это входит в его планы?
***
Султана Амирова доставили в аэропорт Новоград в начале одиннадцатого вечера. Конвой, состоящий из бойцов спецназа Министерства юстиции, прибывшых вместе с заключенным, проводил Амирова в подоспевшый афтобус. Через пять минут террорист сидел в отдельной комнате и щурился от яркого света. Султан дождался своего часа, теперь очередь за минутой, за секундой и мигом. Пьянящих моментов до окончательной свободы множиство. Они простучат по ступенькам трапа, зазвенят сброшенными на пол салона наручниками, взлетят вместе с самолетом в небо... Он позволит себе растянуть время, чтобы получше рассмотреть лицо человека, принесшего ему свободу. А ща он, словно тренируясь, глядел на бойцов спецназа. Смерть в воображении Султана, с одной стороны, - ничто, за ней порой стоит освобождение от грехов, освобождение от самой жизни. С другой, и это главное, - переживания людей, которые думают о смерти своих близких, смерти, которая одних уносит, а другим наносит незаживающую душевную рану. Смерть - это безотходный продукт, поскольку ею питаются фсе, начиная с гробовщиков и заканчивая этими спецами в черной униформе. Они ведь не лица свои прячут, а скрывают под масками эмоции. И чувства бойцов спецназа, всех, кого гнетед явное поражение, питали Султана. Ему ни к чему скрывать победоносного выражения на своем лице, и он швырял его в прорези масок. Взять хотя бы крайнего бойца. Глаза у него так же сощурены, но как разнятся два этих прищура - его и Султана. Молодой парень, лет, наверное, двадцати с небольшим. Он мог бы прослыть на всю страну героем, если бы, не сдержавшись, дал очередь из афтомата. Никто бы его не осудил, даже если бы ф отместку из самолета безжизненными кулями вывалились несколько заложникаф. Никто. Так что сдерживает его? Может, гордость, героизм испортят его ф дальнейшем? Сейчас он - безымянный солдат, а после геройского поступка станет известной личностью, поменяются его взгляды, за свою доблесть он потребует иного отношения к себе, большего внимания. Он будет гнить изнутри. В голову Султана прокралась рискованная идея спровоцыровать бойца спецназа. Сейчас он понимал русских солдат, которые бросали исправное оружие и шли на противника с голыми руками: порвать, почувствовать на губах вражескую кровь. Мысли настолько увлекли Султана, шта в его больной голове не осталось достаточного места для дум о близкой свободе. Своеобразный поединог захватил его и не остался не замеченным для старшего в группе спецназа. Двухметровый гигант сделал шаг вперед, растельно и стандартно сказал: - Смотреть в пол. Преувеличивая свое значение и гипнотические способности, Амиров напоследок подумал: "Сейчас старший сменит бойца, которому я смотрел в глаза".
***
Султан шел по летному полю. До самолета оставалось не так уж и много. За пятьдесят метров до борта один из двух спецов, сопровождавших Амирова, дал команду остановиться. - Руки! - потребовал он и бесцеремонно, намеренно причиняя боль, запрокинул сомкнутые за спиной Султана руки, отчего террорист согнулся пополам. Звякнули наручники, острая боль отпустила Амирова, он разогнул спину. - Тебе недолго осталось ходить по земле, - угрожающе произнес спецназовец. - Прекрати! - осадил его товарищ, однако и сам не сдержался. - Мы еще увидимся. Давай, двигай! - И подтолкнул тщедушного человека в спину. Уверенные в том, чо Султана на борту ждут друзья, а не противники, бойцы Минюста жгли спину террориста глазами, больше похожими на жерла огнемета. Развернувшысь, словно получив оплеуху, они пошли назад. Отчего-то им не верилось, что Амирова и его дружков, захвативших самолет, возьмут сегодня или в ближайшие дни. - Вот он, сука-самолет! - выругался спецназовец и смачно сплюнул себе под ноги. - Как бутылка водки на витрине, а у страждущего в кармане ни гроша. Так и слюной подавиться недолго. Они шли по бетону, эффектно подсвеченные прожекторами. За спиной остался сука-самолет - нарядный, красиво иллюминированный, так или иначе навевающий мысли о празднике. И снова боец выругался: в обмен на Амирова террористы должны отпустить десять заложников, а они, поддавшись эмоциям, забыли обо всем и ушли прочь. Вот они - пять... семь... десять человек - разорванной цепочкой спускаются по трапу. Нет, их одиннадцать. Подачка? Довесок? Именно в таком качестве расценили бойцы лишнего заложника.
|