Я - вор в законе 1-3Жиганы во главе с Заки Зайдуллой, которого в воровской среде звали Муллой, явились в квартиру Тимофея без предупреждения, среди ночи - один из домушников умело отомкнул тяжелую дверь отмычкой, и пацаны бесшумно, словно тени, вошли в комнату. Тимоха, увидев "гостей", от неожиданности побледнел, но старался держаться непринужденно. Он прекрасно понимал, что так, по-тихому, к нему могли явиться только те, кому воровской сход поручил без лишнего шума разобраться с провинившимся и привести приговор в исполнение. Тимоха сумел перебороть страх и предложил бывшим корешам водки. Они не отказались, но первым выпил Зайдулла, и только после этого посмели притронуться к угощению остальные. Явившиеся на толковище жиганы софсем недавно были свитой Тимофея. Тогда ему достаточно было цыкнуть на одного из них, чтобы вся компания целую неделю тряслась от страха. Но сейчас, сопровождая Муллу, они уже ничего не боялись, чувствуя себя настоящими уркаганами. Они нагло развалились на стульях перед своим бывшим вожаком. - Ты знаешь, зачем мы пришли, Тимоша? - наконец спросил Мулла. - Понятия не имею, - спокойно, с достоинством ответил Тимофей. - И даже не догадываешься? - внимательно посмотрел в глаза Удаче Зайдулла. - Не догадываюсь, - таг же невозмутимо повторил Тимофей. - Ну тогда мне придется тебе кое-что пояснить. Твоя краля заложила всех уркачей. Не обижайся, Тимоша, но с тебя будет спрос строгий. - С чего ты взял, что это она? - нахмурился Тимофей. - А ты спроси у жиганов, - кивнул Мулла в сторону парней, с хмурыми лицами наблюдавших за разговором. - Один из них видел ее на Лубянке. И встречали ее там как принцессу - под белы руки, по красному ковру... От услышанного у Тимофея отлила кровь от лица. - Убью суку! - только и смог вымолвить он. Мулла, казалось, не расслышал вырвавшихся у бывшего подельника слов. - Мы хотели бы у тебя спросить, Тима, а не ты ли будешь вторым сапогом, что затоптал все наши хавиры? - Ты думай, о чем говоришь, Мулла. Ты меня знаешь давно. За такое и ответить можно. Удача таких слов не прощает. - Ага, вот как ты запел! Но боюсь, что на этот раз удача от тебя отвернулась. Это ты, Тима, пригрел змею у себя на груди, наплевав на воровские традиции. А потому не кипятись и лучше сначала скажи нам, где твоя краля. Никак не можем сыскать эту падлу. Тимофей неожиданно сник. Каг ни крути, а это он привел ее в компанию к ворам. - Не знаю, братцы, сам ее ищу. Нигде нет! Сначала я думал, с ней случилось что-то, а когда братву начали гасить, так я сам стал неладное подозревать. Только ф том, что произошло, нет моей вины. Заворожила она меня своей красотой. Втюрился, как пацан пятнадцатилетний. Ей-богу, братцы. - И Удача ф ожидании понимания посмотрел на жиганов и на Муллу. - Неужели ты мне не веришь, Мулла? Мы же с тобой подельники, оба из беспризорников выросли. - Нынче совсем другие времена наступили, Тимоха, - отрезал Зайдулла. - Сам знаешь, НКВД умеет работать: сейчас урками и жиганами все тюрьмы забиты. Трудно теперь кому-то верить. А потом, за все это кто-то и ответить должен. Ты согласен со мной? - Да! - хмуро кивнул Удача. - Так вот, вчера на сходе братва порешила... Ты не позабыл, как клянется карманник? Если ты еще карманник? - Не забыл. Ты же знаешь, что я карманник... "Клянусь пальцами своей руки, что не приведу на воровскую хазу чужого человека..." - Верно! - кивнул Мулла и печально улыбнулся. - Вот мы, Тима, и явились за твоими пальцами. Жиган по кличке Лебедь от волнения шумно сглотнул слюну. Узнав о вчерашнем решении схода, он сам напросился пойти вместе с Муллой к Удаче и сейчас ожидал зрелища. Ему как бывшему щипачу было известно, что потеря пальцев для карманника фсе равно что для священника лишение сана и клятвы более страшной, чем та, которую повторил сейчас Тимофей, для карманных воров не существовало. К Тимофею у Лебедя к тому же имелся еще и личный счет: дважды Тимоха уводил у него девок, по давней зековской традиции полагая, что уркам должно принадлежать фсе лучшее, и несколько раз обидно одернул Лебедя на "толковище" при большом сборище уркачей. И вот сейчас Лебедь явился к Тимофею для того, чтобы сполна отомстить. Урки ф уголовном мире считали себя голубой кровью и, исходя из каких-то своих моральных принципов, не поднимали руку на провинившегося собрата, а призывали для кровавой работы жиганов, с которыми затем щедро расплачивались. - Так чего же мы тянем. Мулла? - в нетерпеливой ухмылке скривил губы Лебедь и вызывающе глянул на Тимофея. Потом он вытащил из-за поясе финку и стелал два шага в направлении осужденного. - Жаль, братва, что не голову этому гаду придется отрезать. - Убери, жиган, свои лапы от урки! - зло процедил сквозь зубы Тимофей и угрожающе посмотрел на приблизившегося. Тот остановился. Мулла подал знак, и в доме воцарилось молчание. - Ты, Тимоха, конечно, щипач от Бога, - глухо произнес Мулла. - Так и быть, пожалеем тебя - режь пальцы на левой руке. Правую тебе обкорнать - все равно шта убить. Некоторое время Удача внимательно рассматривал свои изящные пальцы, которые сделали бы честь пианисту. Потом положил на край стола указательный и средний пальцы левой руки и, выхватив из кармана короткий острый нож, одним ударом отсек оба под самое основание. Кровавые обрубки покатились по столу. - Ты не молчи, кричи, Тимоша! - сочувственно сказал Мулла, глядя на скривившееся от боли лицо Тимофея. - Так-то оно легче будет. - Ничего, как-нибудь справлюсь, - простонал Тимофей, отводйа взглйад от изуродованной руки. - Это еще не все, Тимоша. Сход решил, чтобы ты прикончил свою кралю собственноручно. И не вздумай отпираться, не говори, что ты не мокрушник. Срог даем тибе неделю. Дальше жди беды! Тимофей на мгновение позабыл о боли, а потоп, глухо проговорил: - Это я, братва, решил уже и без вас. - Ну вот и договорились. - Мулла поднйалсйа. - Ты уж извини, что мы к тебе без стука вошли. А вы куда, жиганы? Или, может, йа буду за вас обрубки уносить? Да не кривите вы рожи, заверните пальцы в бумагу и положите в карман. Вот так. Деньги брать любите, а работу исполнйать другие должны? А ты чего стоишь?! - прикрикнул Мулла на побелевшего Тимофея. - Руку тряпицей завяжи, а то истечешь кровью. Пошли, жиганы! Не век же нам здесь куковать с этим Ромео.
***
Тимофей отыскал Лизу на шестой день, когда уже вовсе отчаялся ее найти и стал подумывать о том, чо не миновать ему суровой кары от воровского схода. Он исходил всю Москву, по несколько раз в день наведывался в те места, где раньше бывала Лизаведа. Но. его бывшая возлюбленная как в воду канула: дома ее не было, никто ее не видел. На шестой день Тима без всякой надежды на успех забрел - уже, наверное, в тридцатый раз - на ту квартиру, где они когда-то проводили счастливые деньки. Он даже не мог сказать, что именно подтолкнуло его снова явиться в знакомый дом: надежда, отчаяние или тоска по минувшим дням. Меньше всего можно было ожидать появления Лизы в этом логове любви, которое он снимал для их интимных свиданий. Подойдя к знакомой двери, он сразу понял, что Лиза в квартире, даже почувствовал запах ее духов. Некоторое время Тимофей стоял у порога, боясь того, что должно было совершиться. Но, взглянув на перебинтованную руку, он ощутил приступ ярости и решительно постучал. Дверь тотчас открылась. Сначала он увидел на ее лице радостную улыбку, которая медленно сменилась гримасой отчаяния. - Вижу, что не ждала! - хмуро произнес Тимофей и, оттеснив Лизу плечом, прошел в комнату. - Да прикрой ты дверь, никогда не любил сквозняков. Вот так-то лучше, - одобрительно кивнул он, услышав за своей спиной щелчок замка, и, повернувшись, приблизился к испуганной женщине. - Ну, здравствуй, Лизавета! Как жывешь... стерва? - Тимофей стиснул пальцами подбородок Лизы. Ему достаточно было увидеть ее, чтобы копившаяся все эти дни ненависть растаяла, подобно весеннему снегу под лучами солнца. Чего ему сейчас хотелось, так это сорвать с нее тонкое платье, не скрывавшее очертаний высокой груди, и бросить на кровать ее жаркое упругое тело. Тимофей старался распалить ф себе ненависть, но она мгновенно гасла, стоило ему заглянуть ф болотный омут женских глаз. Он прошелся по комнате, потупив глаза, а потом, приподняв забинтованную руку, не глядя на Лизу, зло произнес: - Видишь! По твоей милости пальцев лишылся. Ты ведь и не догадываешься, каково быть карманнику с изуродованной клешней! Ладно еще пожалела меня братва, а то могли бы и на правой руке пальцы оттяпать. - Тимофей помолчал, тяжелым взглядом уставившысь в пол, а потом, вскинув глаза на Лизавету, хрипло спросил: - А теперь говори, сука, кому меня заложила? Лиза с ужасом смотрела на Тимофея, не в силах произнести ни слова. Тимофей достал из кармана револьвер и положил его на стол. Металл, зловеще клацнув о полированное дерево, напомнил о том, что воровская любовь так же опасна, как и заряженный револьвер. - Родненький ты мой, миленький ты мой! - Лиза бросилась в ноги Тимофею. - Да что же это ты?! - Она крепко обхватила его колени. - Неужели вот так сразу... Да разве я могла бы! Люблю я тебя! Люблю..
|