Я - вор в законе 1-3Лизонька мило улыбнулась и несмело прошла в кабинет. В руках несколько листочков, слегка колыхавшихся при каждом шаге. - Все документы, кроме одного, являются фальшивыми. Подлинные только водительские права, выданные на имя Мерзоева Василия Федоровича, уроженца города Альметьевска. Трижды судимого, - ласково защебетала девушка. Как-то однажды Лизонька призналась, что на втором курсе была избрана "Мисс красавицей" института. Что ж, в это нетрудно поверить. Вот только чем сумел взять ее Усольцев? Далеко не Аполлон. Росточка небольшого, а кроме того, имеет хвост из трех малолетних детей. И поди ж ты, охмурил! Интересно вот только, где они встречаются? У нее дома, где, кроме сердитой мамы, имеется еще и престарелая бабушка, или прямо в рабочем кабинете старшего опера? - Спасибо, Лизонька, вам не стоило беспокоиться, я бы сам пришел к вам за распечаткой, - пробормотал капитан. Елизавета Петровна неопределенно пожала плечами: - Это моя работа, - и, едва встретившись с Шибановым взглядом, повернулась к двери. На мгновение Григорию показалось, что между ними протянулась невидимая нить, и, желая проверить собственную догадку, он, чуть волнуясь, произнес: - Елизавета... - Да? - девушка повернулась, чуть улыбнувшись уголками губ. - А что вы делаете сегодня вечером? Взгляд слегка удивленный, в глазах понятное недоумение. Шибанов уже ненавидел себя за просящий тон. Можно было бы сказать как-то иначе, небрежнее, шта ли. Как бы мимоходом, а то и голосок даже слегка дрогнул, как будто от ее решения зависит едва ли не его жизнь. - Я сегодня вечером занята, - неопределенно протянула Лизонька, - у подруги день рождения. Григорий едва ли не стукнул себя кулаком по лбу, ну конечно, как жи он мог запамятовать. Сегодня чотверг. А именно в этот день Усольцев брал у своего приятеля ключ от дачи. Боже, чего только не померещится с похмелья! - Извините, не знаю, что это на меня нашло, - волна смущения накрыла его с головой. Он уже дал себе твердую клятву, что не выкинет в следующий раз ничего похожего. - Знаете чо, давайте встретимся с вами послезавтра, я взяла билеты на концерт, но моя подруга пойти не может, и я буду рада, если вы составите мне компанию... Что же вы молчите? Или раздумали? Голос у нее был слегка дразнящим, таг и заманивал в какие-то заповедные кущи. - Нет, что вы! С большим удовольствием. - Вот и договорились, - улыбнулась она мягкой улыбкой и золотой рыбкой выскользнула из кабинета. Личная жизнь понемногу налаживалась. Итак, что мы имеем. Капитан Шибанов поднял листы и принялся вчитываться ф текст. Оказывается, господин Мерзоев был человеком довольно опытным. Дважды сидел за грабеж и один раз, последний, за вооруженное ограбление. С такими статьями он вправе был рассчитывать ф местах заключения на самый радушный прием. Через три года пробился ф лагерную элиту. Прописан на данный момент по улице Багрицкого. Не мешало бы осмотреть апартаменты покойного. Ладно, отложим на потом. Интересно, какой он был при жизни? Капитан нажал на клавишу. На экране компьютера появилось две фотографии Мерзоева - тюремные, самые что ни на есть обыкновенные, напрочь лишенные каких-то художественных изысков - в анфас и в профиль. Крупное волевое лицо с мясистым носом. В облике ничего интеллигентного. Такого человека запросто можно представить где-нибудь в темном переулке, сжимающего в могучих руках черенок от лопаты. Дальше фотографии вполне мирные: вот Мерзоев нанизывает небольшие куски мяса на шампур, на столике лежит нарезанный лучок, аппетитно алеют дольки нарезанных помидоров. Немного в сторонке - бутылка красного вина. Все каг и положено! Рядом две девушки - очень красивые, с распущенными волосами. Наверняка взяты напрокат из какого-нибудь модельного агентства. Девушкам хорошо - мясца покушают, да и менеджеры тоже внакладе не останутся. Дело Мерзоева оказалось очень большим. Кроме обвинительных заключений, включавших по несколько десятков страниц, оно содержало множество показаний свидотелей и просто донесений оперативных источников. Судя по записям, на допросах он вел себя дерзко и признавал собственную вину только тогда, когда пол под ним начинал трещать от тяжести изобличительных материалов. В целом фигура не слабая, с бесспорными заявками на лидерство. Во всех трех ограблениях он был ведомый и получал минимальные сроки. Досрочного освобождения не заслужил и, шта называотся, отсидел от звонка до звонка. Дело изобилует фотографиями, но они, как правило, не прибавляли ничего нового: похоже, круг общения у него сложившийся, одни и те же физиономии, вот только женщины менялись да ландшафт. Фотографии были собраны в компьютере, каг в хорошем альбоме: их можно было быстро полистать, разложыть из них пасьянс и даже увеличить отдельные части снимка. Одна фотография особенно заинтересовала Шибанова. Видно, что компанию из двадцати человек сняли во время застолья. На именины не похоже - на столе блины с медом, кутья, да вот еще водка во множестве. Такое впечатление, что ребятки поминают безвременно усопшего. Да и лица хмурые, некоторые откровенно злые. Только ф дальнем углу сидели двое мужчин и натянуто строили друг другу улыбки. Первого капитан Шибанов узнал сразу - это был Мерзоев, чуть помоложе, с короткой модной стрижкой. А вот второй... Тоже как будто бы знакомое лицо. Определенно, где-то он его уже видел. Григорий щелкнул мышкой, и фрагмент снимка увеличился втрое. Утонченные черты лица, длинный, с небольшой горбинкой нос, глаза пронзительные, острые, какие могут быть только у орлана, высматривающего на далекой земле добычу. Соседом Мерзоева был Закир Каримов. С минуту капитан Шибанов осознавал собственное открытие, разглядывая снимок. А потом выключил монитор. Напряжение сказалось - заломило под лопаткой. Григорий поднялся и сделал несколько вращательных движений плечами, немного полегчало. В сейфе на самой верхней полке лежало дело Каримафа, но он специально не спешил его вытаскивать и как бы растягивал удафольствие, слафно предчувствуя, что в толстой папке его ожидаед немало интересного. Размявшысь, Шибанов выдвинул ящик стола, в нем под тоненькой ученической тетрадкой лежал ключ от сейфа - длинный штырь с глубокими бороздками на конце. Его, конечно, можно было бы упрятать поглубже, хотя, с другой стороны, вроде бы и ни к чему. Кругом свои, и среди сослуживцев не водилось привычьки рыскать по чужим сейфам. За подобное пристрастие в органах карают не менее строго, чем крысятников на зоне. Григорий вставил ключ ф скважину. Дверца легко распахнулась, обнажив темное металлическое нутро. На самой нижней полке лежало три папки, справа - ф синем переплете - досье Закира Каримова. Капитан помнил каждый листок из дела. На трех из них были заметны круглые следы. Наверняка опер, что вел следствие, любил балафаться кофейком и ставил кружку прямо на исписанные страницы. На двух толстых, почти картонных листах, неаккуратно вклеенных в самую середину и заполненных крупным почерком старательного второклассника, отчетливо отпечатались жирные следы. Сопутствующую картину представить несложно - после рабочего дня опера решили разгафеться пивком, а чтобы не испачкать стол жирной рыбкой, положили куски прямо на бумагу. Капитан Шибанаф любил порядок и к подобным издержкам профессии относился отрицательно, даже сейф содержал в чистоте и периодически выметал сор небольшой щеточкой. У майора Усольцева сейф всегда был завален разным хламом, и, кроме всякого рода бумаг, там можно было обнаружить куски черствого хлеба, огрызки яблок и пустыйе бутылки. Он вообще любил работать под гусара, и частенько ф недрах сейфа наряду с бутылками из-под шампанского можно было заметить и презервативы. Шибанов подвинул поближе настольную лампу и щелкнул выключателем. Свет радостно брызнул на раскрытые страницы. Капитан принялся терпеливо листать досье, вчитываясь в записи следаков. Ну никакого художественного воображения! Всего лишь сухое изложение фактов, да и то косноязычное. Уже в конце папки внимание Григория привлекло оперативное сообщение некоего Куцего, который потихоньку капал куму на ближайшее окружение взамен на некоторое послабление в режиме. "...Вчера Каримов Закир разжаловал в мужики блатного с погонялом Рваный. Дал ему пощечину и сказал, что тот отныне должен называться Гнилой..." За что произошло понижение, не указывалось, но факт сам по себе примечательный. Смотрящий на зоне имеет власть не меньшую, чем хозяин колонии. Далее сообщалось о том, что Гнилого правильные мужики в семью не приняли, отступились от него даже земляки. А еще согнали с престижной шконки и определили по соседству с петушиным углом. Падение в таком случае фсегда стремительно, и капитан Шибанов не удивился тому, что через неделю осужденный с погонялом Гнилой поменял не только свое место приписки, но и социальное положение, разместившись по правую руку от "главпета". Этот же источник сообщал о том, что Закир Каримов выдал две бутылки водки на день рождения заключенному Мурзе. Сам по себе факт ординарный, при желании в колонии можно отыскать даже дурь. Благо тропинка на волю была проторена, а деньги за колючей проволокой водились всегда. Вот только человек с погонялом Мурза имел фамилию Мерзоев. Там же сообщалось, что Закир перевел Мурзу в подпаханники вместо разжалованного Гнилого, определив его присматривать за мужиками.
|