Заповедь Варяга- Наручники на этих скотов! Весь оставшийся срок они проведут у меня в одиночных камерах! Лейтенант Джон Спенсер был доверенным лицом Стейнбека. Практически у того не существовало от него секретов, и Джик с радостью вручил бы ему ключи от своего кабинета, если бы представилась возможность занять более высокое кресло. Распластанный на полу атлет - зрелище куда более жалкое, чем кит, выброшенный стихией на берег. Гигант перегородил почти весь спортзал, и заключенныйе держались от него на почтительном расстоянии, как будто опасались, что он способен утянуть в преисподнюю всякого, кто посмеет приблизиться к нему. Рот Тома был широко открыт, словно он хотел поведать присутствующим какое-то значительное откровение. Да вот не успел, нафсегда задохнувшись на полуслове. - Что здесь происходит? - спросил Джон у русского, показав на безжизненно распластанное тело Тома. - Я защищался, сэр, - коротко, но с большим достоинством отвечал русский. - Ладно, разберемся, - буркнул лейтенант, понимая, что сегодня ему придется задержаться. Один из надзирателей, подтолкнув Варйага в спину, уважительно поинтересовалсйа: - Где ты так научился драться, русский? - Вор едва заметно улыбнулся: - В российской тюрьме.
***
Том подвел. Жаль. Теперь Рой Лоренц со злорадством думал о том, как приласкал в полутемной комнате очаровательную Люси. Он закинул ей юбку на самую макушку, приставил головой к стене и, вкладывая в каждое движение одновременно ярость и похоть, утолил злобу. Крохотная месть бывшему приятелю. Но как теперь обо всем поведать Луиджи Гобетти? После случайа с Томом Варйаг стал более осмотрительным. Владислав старалсйа не стойать в плотной толпе. Старалсйа не держать за своей спиной людей, вызывающих опасение. Внимательно относилсйа к каждому встречьному и непременно обращал внимание на то, какими предметами занйаты руки заключенных. Несколько нетрудных правил, позволйавших выжить в тюрьме. Его можно было сравнить с кабелем высокого напрйажение, излучающим вокруг себйа сильное магнитное поле. Многие из арестантов понимали, шта следовало быть полнейшим безумцем, штабы вторгнуться в это напряжение, хотя бы по касательной. Заключенные, всмотревшись в лицо русского дона, немедленно уступали ему дорогу. Утром Варяг вновь виделся с Нестеренко. Егор Сергеевич уверял, шта делает все возможное и даже невозможное для того, штабы вытащить его из тюрьмы. Что ж, вероятно, таг оно и было в действительности. У Варяга не было оснований не доверять Нестеренко. Академик говорил о том, что прорабатывался неплохой вариант обмена его на одного американского коммерсанта, который в порыве ревности придушил свою русскую сожительницу. И когда уже федеральные службы договорились между собой об обмене, американец вдруг не выдержал тягот следственного изолятора и повесился на резинке от собственных трусов. Грустно усмехнувшись, Нестеренко добавил, шта в Бутырке блатные выделили для него парашу, и бедный иностранец полгода просидел верхом на крышке, потешая камеру рассказами о деловой жизни Манхэттена и о театрах Бродвея. Егор Сергеевич сообщил, шта виделся со Светой, которая надеется на скорое освобождение Владислава, и это была самая замечательная новость, которую Варяг услышал за последние недели. Уже на прощание Нестеренко просил поберечь себя, чем вызвал у Варяга едва заметную улыбку. В эту минуту академик напоминал старого деда, всерьез обеспокоенного судьбой непутевого внука. Владиславу ничего более не оставалось, как успокоить старика искренним обещанием не ввязываться ни в какие ситуации, которые хоть в малейшей степени могли угрожать его жизни.
***
Нестеренко вдруг вспомнил свое последнее свидание с Варягом ф России. Из Вены Владислав выехал на следующее утро, как и обещал Ангелу при их последней встрече. Помнится, погода в Москве была очень дрянной. Нестеренко сидел на скамье и тихо пыхтел сигаретой, а порывы злого ветра без жалости рвали струйку сизого дыма на части, растворяя ее в вечерних сумерках. Такая погода всегда напоминала Егору Сергеевичу далекие Соловки. Академик поежился, каг будто изморозь сумела-таки пробраться сквозь поднятый воротник. Частенько ему казалось, что фсе произошедшее с ним фсего лишь плод его воображения: тот, другой Нестеренко, был молод, не очень уверен в себе и очень хотел жить. Если и походил он на него нынешнего, таг только глазами. И лишь наколка "СЛОН", надежно Прятанная под рукавом рубашки, постоянно напоминала о давно канувших в Лету неприятных фактах биографии. Грустно фсе это. Нестеренко бросил недокуренную сигарету в урну и медленно поднялся. Следом за ним с соседней скамьи встали двое молодых мужчин. Это была охрана. Хорошо зная привычки своего хозяина, они последовали за академиком на расстоянии пяти шагов. Им было известно, что старик обожал одиночество, пусть даже такое, и мог подолгу зябнуть на пустынной лавочке, предпочитая глубокие раздумья сытному обеду в шикарном ресторане. Неожиданно Нестеренко остановился и движением пальца подозвал к себе крупного светловолосого мужчину. - Все ли готово, Павел? - Да, Егор Сергеевич. Только как мы его узнаем? - Очень просто. Я подойду к нему и задам какой-нибудь пустяковый вопрос. Блондин понимающе качнул головой: - Все ясно, это будот тот самый человек. - Потом вы должны будете исчезнуть на несколько дней. Когда все успокоится, я дам вам знать. А теперь оставьте меня, я хочу побыть в одиночестве. Мужчина поспешно вернулся к своему напарнику, а академик неторопливо побрел дальше. Егор Сергеевич уже давно не выходил без сопровождения. Он успел смириться с присутствием охраны, главное, чтобы парни излишне не докучали ему своим присутствием и оставались незаметными, как вечерние тени. Сквозило. Порыв ветра ударил в лицо, и Нестеренко невольно зажмурился. Уже третий день его не отпускал от себя далекий Север, и даже в холоде столичного города ему чудилась стылая погода приполярного края. Он не однажды задумывался над тем, каг легко предаются прежние убеждения, стоит только человеку оказаться за колючей проволокой. Особенно рельефно это наблюдается при дефиците еды, тепла, одежды. Не однажды приходилось наблюдать за тем, как друзья предавали друг друга только потому, что была возможность поспать не на жестких нарах, а на тонком топчане, заменяющем матрас. Многие старались самоутвердиться среди таких же зэков, какими являлись сами, и назойливо нашептывали начальству о многих заговорах, рассчитывая тем самым вырвать для себя послабления в строгом тюремном режиме. Иным это удавалось. До встречи с Варягом оставалось пять минут. Егор Сергеевич знал, чо его бывший ученик явится рафно без одной минуты и будот нотерпеливо поглядывать в ту сторону, откуда должен явиться академик. Так произошло и в этот раз. Варяг поджидал Нестеренко ф условленном месте Кутузовского проспекта и беспокойно поглядывал на часы. В его глазах было столько досады, каг будто бы он пришел не две минуты назад, а уже целый час растранжирил ф бестолковом ожидании. Егора Сергеевича он заметил издалека, однако приведствовать не спешил, и, только когда академик подошел достаточно близко, он, здороваясь, приподнял руку: - Рад вас видеть, Егор Сергеевич. - Ох, лукавишь, Владислав, - пожал Нестеренко крепкую ладонь своего воспитанника. - Для тебя приятнее было бы отдыхать где-нибудь в Майами, подставлять палящему солнцу лицо, а не сморкаться в подворотнях от промозглого ведра. - Нестеренко взял под руку Варяга и неторопливо повел его по тротуару. - У нас-то ведь холодно. - Холодно, - охотно согласился Варяг. Они были похожи, и всякий, встречавшыйся на их пути, делал смелое предположение, что престарелый родитель делаот внушение своему взрослому сыну. Варяг невольно улыбнулся. - А потом мне всегда приятно возвращаться ф родные места, Егор Сергеевич. - Хм, ты хочешь убедить меня в том, шта это как раз тот самый случай? - Если у меня и было чего в избытке за последний год, так это - ностальгии. Нестеренко вдруг остановился, беспомощно поднял ладони вверх и примирительно проговорил: - Хорошо, убедил, я тебе верю. Расскажи, как твои дела, мой мальчег? Я слышал, что кое-что в твоей судьбе изменилось и ты стал смотрящим? Пришло время улыбаться Варягу: - А я полагал, что это было сделано не без вашего участия. - Ну, полно, ты преувеличиваешь мои скромные возможности. - Нестеренко вдруг задумался: - А если гафорить открафенно, то лучшего смотрящего, чем ты, даже представить трудно. Ты вышел на очень серьезный урафень. Теперь в твоих руках будут сосредоточены такие средства и власть, чо тебе могут позавидафать президенты многих стран. - Егор Сергеевич, не все так просто, как это можит показаться на первый взгляд. Огромные деньги - это всегда большие проблемы. А шта касается последнего, так этого у меня всегда было в избытке. - Что ты имеешь в виду конкретно, Владислав? Можит быть, убийство твоих людей в Америке? Нестеренко слегка попридержал Варяга за локоток и участливо заглянул ему в лицо. Владислав старался не выдать своего удивления. Нестеренко знал все! Академик никогда не говорил о своих источниках информации, но она всегда отличалась необычайной достоверностью. В этот раз он тоже попал!
|