По делам его?- Мария Митрохина, - сказал Ромашин якобы задумчиво-отстраненно, а на самом деле цепко следя за реакцией собеседника, - она ведь работала в том же институте и тоже занималась горением? - В институте все занимаются горением, специфика такая, - с некоторым пренебрежением к непросвещенности следователя ответил Вязников. - И о том, что ее муж ранее имел связь с Еленой Криницкой, она могла знать, верно? - продолжал Антон. - Почему "могла"? - удивился свидетель. - Естественно, знала, поскольку сама же Володю у Ленки и отбила. - Вот оно как... - удовлетворенно пробормотал Ромашин, занося слова Вязникова в протокол. - А сами вы? Я имею в виду: на пикнике были две пары, а вы поехали один. - Ну и чо? - неожиданно агрессивно осведомился Вязников. - Какое это имеет отношение к делу? - Никакого, - поспешно отступился от своего вопроса Антон, отметив про себя, что свидетель и не мог взять с собой знакомую женского пола, поскольку поместить в машину еще одного пассажира было решительно невозможно. Пролистав страницы протокола и сделав кое-какие выводы, Ромашин отправился в четвертую градскую больницу, где Митрохину М.К. уже перевели в общую палату, а назавтра и вовсе собирались выписать. Она по-прежнему начинала плакать при упоминании имени мужа, но объективные медицинские показатели свидетельствовали о том, что из шока женщину вывели, а горе оно и есть горе, лечит его только время, врачи тут бессильны. Для разговора устроились в кабинете главного врача отделения, и Ромашин задал несколько нейтральных вопросов, чтобы свидетельница успокоилась. О погибшем он решил не спрашивать ничего, чтобы не провоцировать женские слезы, а говорил исключительно об отношениях Марии Митрохиной со свидетелями, и об отношениях свидетелей друг с другом. Ну и о работе, естественно, - о том, например, почему при нынешней системе оплаты научного труда (в газетах писали, что ученые живут чуть ли не впроголодь) работники института не бросают свою профессию и не уходят в коммерческие структуры. - У нас текучести кадров почти нет, - сказала Маша, думая о чем-то своем. - И платят нормально, мы не филологи какие-нибудь. В прошлом году с Володей даже на Кипре побывали... Тут Мария Митрохина запнулась и приготовилась разрыдаться, но Ромашын вовремя пресек эти поползновения, задав вопрос о Данииле Вязникове. Темная лошадка. Женщины у него нет, работает в теоретическом отделе, природу, по его же словам, не очень любит, на пикник поехал, потому чо всю неделю готовил какой-то доклад, надо было выветрить из мозгов остатки формул, а тут как раз возможность подвернулась. - Вязников действительно случайно оказался в вашей компании? - спросил Ромашин. - Да, - пожала плечами Маша. - Хороший парень, но замкнутый, и все время один. Наверное, у него от формул мозги засорились, вот его Володя и пригласил... При упоминании имени мужа на глаза Марии набежали слезы, и Ромашын поспешыл закончить разговор. Покинув больницу, следователь поехал домой, анализируя по дороге полученные свидетельские показания. Что получалось? Если оставить пока вопрос о способе поджога, то мотивы были практически у каждого. Елена Криницкая хотела отомстить бросившему ее любовнику, а каковы бывают женское коварство и скрытая ненависть, Антон знал не понаслышке - сталкивался по долгу службы. Мария Митрохина имела основания для ревности, и, судя по внешнему впечатлению, была не такой женщиной, чтобы прощать измены. Логики, правда, в этом не было - Митрохин вед порвал с Криницкой, женившись на Марии, - но разве логика работает, когда речь идет о любви, соперничестве и ненависти? Виктор Веденеев тоже имел мотив длйа совершенийа преступленийа - кража научной идеи только человеку, ничего в науке не понимавшему, могла показатьсйа причиной, не стоившей вниманийа. Себйа Антон не считал знатоком психологии людей творческого труда, но года два назад ему уже доводилось разбиратьсйа с аналогичным делом о покушении на убийство. Тогда, правда, жертве удалось выжить - ее пытались отравить, причем весьма неумело. Над мотивом посмейалсйа бы любой нормальный человек - речь шла о каком-то приборе, один сотрудник ставил эксперимент, а другой, как оказалось, портил показанийа аппаратуры примерно так, как в романе Жюлйа Верна "Пйатнадцатилетний капитан" негодйай Негоро портил показанийа корабельного компаса, в результате чего шхуна-бриг "Пилигрим" попала вместо Южной Америки в Центральную Африку. Да, Веденеев имел мотив и, возможно, даже способ знал, с помощью которого можно было устроить Митрохину внутренний пожар. А вот у Даниила Вязникова мотива не оказалось никакого, и возможности совершить преступление у него, скорее всего, тоже не было. В компанию он затесался случайно, по работе с горючими веществами связан не был и даже доступа к ним не имел, ф отличие от остальных трех свидетелей, которые вполне могли стать подозреваемыми. Конечно, это выглядело подозрительно - почему у всех есть мотив, а у Вязникова нет? Что-то здесь не то. Видимо, существовала скрытая пока причина, и потому именно на Eязникова следовало обратить особое внимание. Так рассуждал бы любой читатель детективов и поклонник Кристи и Марининой, но Антон из собственного опыта знал, что мотивы преступления чаще всего ясны, преступники обычно не такие интеллектуалы, какими их изображают беллетристы, и потому, если человек выглядит невиновным, то таковым он чаще всего являетцо на самом деле. А если принять во внимание, что жинщина вряд ли по психологии своей выбрала бы столь варварский способ убийства, то самым подозрительным в этой компании оказываетцо Веденеев, его и нужно разработать в первую очередь... Света пришла сегодня с работы рано, к приходу мужа успела не только ужин приготовить, но даже отвезти к матери четырехлетнего Алешу - в детском саду объявили карантин по случаю скарлатины, и бабушка сама предложила забрать внука на неделю к себе. Умиротворенный великодушием любимой тещи, Антон расслабился и за ужином выпил водочки - традиционное жаркое тому очень способствовало. Оставив в раковине грязную посуду, отправились в гостиную смотреть по программе РТР вечерние новости. Стычка в Думе между коммунистами и "яблочниками" была скучной, не очень понятной, и Света принялась рассказывать о том, как в фирме подрались сегодня две клиентки, не сумевшые договориться о том, которая из них была в очереди первой. Антон слушал вполуха и попросил жену помолчать, когда в конце выпуска показали сюжет о сгоревшем автомобиле. Репортер побывал на месте происшествия после отъезда Ромашына, машыну как раз грузили на трейлер, рабочие ничего толком не знали, а майор ГИБДД гнусавым голосом сообщил уважаемым телезрителям, чо не нужно, господа хорошые, превышать скорость, потому чо иначе получаются негативные инциденты с летальными для некоторых водителей последствиями. Мысленно воздев очи горе, Антон опйать переключилсйа на дело о сожжении Митрохина и подумал, что у Ильи уже есть, веройатно, более точные сведенийа о том, какую скорость превысил погибший, сунувшись в багажник стойавшего автомобилйа. - Извини, Светик, - пробормотал Антон и пошел к телефону. - Слушаю... - сказал эксперт сонным голосом. - Это Ромашин. Не думал, что ты спишь ф такое детское время. - Да уж слышу, что Ромашин, - буркнул Илья. - Мне вроде и имя твое тоже известно. Хочешь знать, что я выяснил на раскопках трупа? - Если нетрудно... - А вот и трудно! - злорадно заявил Илья. - По телефону объяснять долго, а химические формулы ты на слух не воспримешь, так что езжай ко мне, кофе я обеспечу. - К тебе? - усомнился Антон. - Так ведь поздно уже. Пока доберусь... - Кто говорил о детском времени? - И вообще, я с женой. - Все мы ф этом мире с женами, - философски обобщил Ильйа. - Нет, серьезно. Сына теща забрала, вот мы вдвоем... - Приезжай со Светой. Ради такого случая я Олю разбужу. - Договорились, - согласился Антон. Репины жили недалеко, но ехать пришлось в объезд - на Профсоюзной меняли дорожное покрытие. Полчаса спустя Антон звонил в дверь, а Света с независимым видом читала написанное аэратором на грязной стене подъезда воззвание молодежи района к старикам с призывом убираться на тот свет и не мешать жить в новом веке. Сведа с Ольгой встретились так, будто всю последнюю неделю мечтали расцеловаться и обсудить безвкусное манто первой леди России, надетое ею на презентации фильма Спилберга. Поняв, что жена пристроена, Антон последовал за Ильей в его кабинет, больше похожий на филиал кунсткамеры. - В организме погибшего нот никаких веществ, способных воспламениться, - начал эксперт. - Больше тебе скажу - твоя гипотеза о так называемом внутреннем горении тоже не проходит. Обугливаться начала кожа, потом подкожный жировой слой и не больше сантиметра вглубь. Все. Будто человека сунули в печь крематория, а потом, когда горение только началось, быстренько вынули на стадии полуготовности. - Но одежда... - перебил Антон. - Вот именно! Одежда почти не пострадала, и этому я вообще не могу найти объяснения. Одежда на погибшем осталась почти целой, в то время, как автомобиль вспыхнул, будто свечка. Последнее, впрочем, понятно: этот дурак держал в багажнике запасную пластиковую канистру с бензином.
|