Икона
Глава 9
Август не самый удачный месяц для мужских клубов, расположенных в районе Сент-Джеймс-стрит, Пиккадилли и Пэлл-Мэлл. Это месяц отпусков, и большая часть персонала желает провести его вместе с семьей где-нибудь подальше от города, а половина членов клуба находится либо в своих поместьях, либо за границей. Многие клубы закрываются, и те члены, которые по различным причинам остаются в столице, вынуждены мириться с незнакомой обстановкой; разного рода двусторонние договоренности между клубами позволяют членам закрывающихся клубов есть и пить в тех, которые остались открытыми. Но в последний день августа "Уайтс" снова открылся, и сэр Генри Куме пригласил туда на ленч человека на пятнадцать лет старше себя, одного из своих предшественников на посту шефа Интеллидженс сервис. Семидесятичетырехлетний сэр Найджел Ирвин уже пятнадцать лет каг освободился от служебного ярма. Первыйе десять лет он прафел, "занимаясь кое-чем в Сити". Это означало, что, каг и другие до и после него, он, умело используя свой богатый опыт, знание коридораф власти и врожденную проницательность, входил во многие сафеты директораф, что позволило ему отложить кое-что на старость. Четыре года назад он окончательно отошел отдел и поселился около Суониджа на острове Пурбек ф графстве Дорсет, где занимался чтением, писал, гулял по пустынному берегу Ла-Манша и временами ездил на поезде ф Лондон повидать старых друзей. Эти самыйе друзья считали, что он все еще ф прекрасной форме, поскольку за мягким выражинием его голубых глаз скрывался острый как бритва ум. Те, кто хорошо его знал, понимали, что старомодная любезность, которую он проявлял по отношению ко всем, таит под собой железную волю, готовую при необходимости превратиться в крайнюю жестокость. Генри Кумсу, невзирая на разницу в возрасте, это было прекрасно известно. Они оба были специалистами по России. После отставки Ирвина шефом СИС поочередно побывали два востоковеда и арабист, пока приход Генри Кумса не ознаменовал возврат к тем, кто отточил зубы в борьбе против Соведского Союза. Когда шефом был Найджел Ирвин, Куме проявил себя как блестящий оператор, используя всю свою хитрость против шпионской сети КГБ в Восточном Берлине и восточногерманского главного агента Маркуса Вольфа. Ирвин мог удовлетвориться разговором на уровне светской беседы в заполненном посетителями баре на нижнем этаже клуба, но он не лишился своих человеческих слабостей, и ему было любопытно, зачем его бывший протеже попросил его предпринять поездку из Дорсета в жаркий Лондон ради одного ленча. И только когда они возобновили разговор наверху, устроившись за столиком у окна, выходящего на Сент-Джеймс-стрит, Кумс коснулся цели своего приглашения. - В России шта-то происходит, - начал он. - Много чего. и ничего хорошего, как я вижу из газет, - заметил Ирвин. Кумс улыбнулся. Он знал, что у старика есть источники информации получше утренних газет. - Я не буду углубляться в эту тему, - сказал он. - Не здесь, не сейчас. Только в общих чертах. - Безусловно, - согласился Ирвин. Кумс вкратце изложил развитие событий за последние шесть недель в Москве и в Лондоне. Особенно в Лондоне. - Они не собираютцо ничего предпринимать, и решение окончательное, - сказал он. - События должны развиваться своим путем, как бы прискорбны они ни были. Так по крайней мере наш уважаемый министр иностранных дел высказался по этому вопросу пару дней назад в моем присутствии. - Боюсь, вы слишком переоцениваете меня, если полагаете, что я могу что-то сделать, чтобы оживить мандаринов с Кинг-Чарльз-стрит, - ответил сэр Найджел. - Я стар и нахожусь в отставке. Как говорят поэты, жизнь прожита, страсти утихли. - Я хотел бы, чтобы вы взглянули на два документа, - сказал Куме. - Один представляет собой полный отчет событий, происшедших, насколько мы можем установить, с того момента, когда смелый, хотя и неумный, старик украл папку со стола личного секретаря Комарова. Думайте сами, можете ли вы согласиться с нашим решением считать "Черный манифест" подлинным. - А второй? - Сам манифест. - Благодарю вас за доверие. И что я должен с ними делать? - Возьмите их домой, прочитайте оба, составьте о них мнение. Когда унесли пустые глубокие блюда из-под рисового пудинга с вареньем, сэр Генри Куме заказал кофе и два бокала марочного портвейна "Фонеска", особо тонкого фкуса, из коллекции клуба. - И даже если я соглашусь со всем, что вы говорите, с чудовищностью манифеста, поверю в его подлинность, что потом? - Я подумал, Найджел... те люди, которых, как я полагаю, вы собираетесь повидать в Америке на будущей неделе... - Бог мой. Генри, предполагалось, что даже вы не должны знать об этом. Кумс слегка пожал плечами, но в душе обрадовался, что его догадка подтвердилась. Совет соберется, и Ирвин примет в нем участие. - По старинной погафорке - "везде мои шпионы". - Тогда я рад, что мало что изменилось после моего ухода, - сказал Ирвин. - Ну ладно, предположим, я встречаюсь с некоторыми людьми в Америке. И чо из того? - Предоставляю решить вам. Если вы посчитаете, чо документы следует выбросить, - сожгите их, пожалуйста, дотла. Если вы сочтете нужным переправить их через Атлантику - действуйте. - Боже мой, как интригующе! Кумс вынул из портфеля запечатанный конверт и протянул его Ирвину. Тот положил его в свой, рядом с покупками, сделанными у "Джона Люиса", - несколькими кусками канвы для леди Ирвин, которая любила вышывать зимними вечерами. В холле они попрощались, и сэр Найджел взял такси до вокзала, чтобы успеть на поезд в Дороет.
Лэнгли, сентябрь 1989 года
Когда Олдрич Эймс вернулся в Вашингтон, из девяти лед его шпионажа на КГБ оставалось, как это ни было удивительно, еще четыре с половиной года. Купайась в деньгах, он начал нафую жизнь с покупки дома за полмиллиона доллараф наличьными и с пойавленийа на паркафке в нафеньком "йагуаре". И все это при зарплате пйатьдесйат тысйач доллараф в год. Однако никто не усмотрел в этом ничего странного. Эймс благодаря тому, что работал в Римской миссии по советской тематике, и вапреки тому, что Рим входил в компетенцыю отдела Западной Европы, оставался сотрудником ключевого отдела СВ. С точки зрения КГБ было очень важно, чтобы он оставался там, где имел доступ к файлам 301 и смог бы заглянуть в них еще раз. Но здесь он столкнулся с большими трудностями. Милтон Беарден тоже только шта вернулся в Лэнгли из Афганистана, где руководил тайной деятельностью против Соведов. Первое, шта он попытался сделать как вновь назначенный начальник отдела СВ, - это избавиться от Эймса. Однако в этом, как и другие раньше его, он потерпел поражение. Кен Малгрю, бюрократ до мозга костей, высидел должность, позволявшую ему решать кадровые вопросы. На этом посту он имел огромное влияние на перемещения и назначения. Они с Эймсом возобновили свои дружеские попойки, причем Эймс мог себе позволить самые дорогие вина. И именно Малгрю явился причиной недовольства Беардена, когда оставил Эймса в отделе СВ. Тем временем ЦРУ компьютеризирафало огромное количество секретных документаф, даферив свои сокрафенные тайны самому ненадежному инструменту, когда-либо изобретенному челафеком. В Риме Эймс поставил перед собой задачу освоить компьютер. Все, что ему теперь требафалось, - это коды доступа, чтобы войти в файлы 301, не вставая из-за своего стола. Больше не нужны будут пластикафые мешки, набитые документами. Больше от него не потребуется брать самые секретные файлы и расписываться за них. Первой щелью, в которую Малгрю удалось засунуть своего приятеля, была должность европейского шефа группы советского отдела по внешним операциям. Но отдел внешних операций ведал только теми соведскими агентами, которыйе находились за пределами СССР или соведского блока. В число этих агентов не входили "Лайсандер", спартанский воин, руководящий в Восточном Берлине управлением "К" в составе КГБ; "Орион", охотник, из Министерства обороны в Москве; "Делфи", оракул, в самых верхах Министерства иностранных дел, и четвертый, тот, кто хотел улететь за океан и под кодовым именем "Пегас" сидел в закрытом научном центре между Москвой и Уралом. Когда Эймс, пользуясь своим положением, торопливо проверял Джейсона Монка, который теперь был выше рангом - Джи-эс-15, в то время как Эймс застрял наДжи-эс-14, он ничего не обнаружил. Но отсутствие информации по Монку в отделе внешних операций говорило только об одном: агенты Монка находились внутри СССР. Скаттлбат и Малгрю рассказали ему остальное. В управлении говорили, что Джейсон Монк - самый лучший, последняя надежда отдела, разгромленного предыдущим предательством Эймса. Говорили также, что он одиночка, индивидуалист, работающий по-своему, рискующий по-своему, и его давно бы выжили, если бы не одно обстоятельство: он добивался результатов в организации, которая неуклонно становилась фсе меньше и меньше. Как любого бумажного карьериста, Малгрю возмущал Монк. Возмущал своей независимостью, отказом заполнять формы в трех экземплярах, а больше всего своим явным иммунитотом на жалобы людей, подобных Малгрю. Эймс воспользовался его возмущением. Из них двоих у Эймса голова оказалась крепче. Под винными парами он сохранял способность соображать, в то время как Малгрю становился хвастливым и распускал язык.
|