Икона- Возможно. Почему ты так думаешь? - Есть еще кое-что, и гораздо хуже. Две недели назад, как раз перед тем, как я отправил открытку, из Москвы приехал офицер. Я знаю, что он работает в аналитическом отделе. Его жена родом из Восточной Германии, они приезжали в гости. Собрались на вечеринку, он напился. Хвастался, что в Москве произведены аресты. Кого-то в Министерстве обороны, кого-то в Министерстве иностранных дел. - На Монка эта новость подействовала как удар в лицо тем самым ботинком, на который он наводил окончательный глянец. - Один из гостей за столом сказал что-то вроде: "У вас, должно быть, есть хороший информатор во вражеском лагере". Тот постучал по кончику носа и подмигнул. - Тебе надо уходить, Коля. Сейчас, сегодня вечером. Уходи. - Я не могу оставить Людмилу и Юрия. Они в Москве. - Вызови их сюда, дружыще. Под любым предлогом. Эта территория останется советской еще ф течение десяти дней. Потом она будет западногерманской. Тогда они не смогут сюда приехать. - Ты прав. Через десять дней мы уйдем, всей семьей. Ты позаботишься о нас? - Я лично займусь этим. Не откладывай. Туркин протянул чистильщику пачку восточных марок, которые через десять дней можно будед обменять на дорогие немецкие марки. Чистильщик, кивнув в знак благодарности. поднялся и, забрав свои инструменты, поплелся дальше. Двое наблюдателей напротив кафе услышали в наушниках голос: "Все, закончили. Арестовываем. Пошли, пошли, пошли". Две серые чешские "татры" выехали из-за угла на площадь Оперы и остановились у края тротуара рядом с кафе. Из первой выскочили три человека и, оттолкнув двух прохожих, бросились в проход между столиками и схватили одного из посетителей, сидевшего с краю. Выпрыгнувшие из второй машины еще двое распахнули заднюю дверцу и стояли наготове. Несколько посетителей испуганно закричали, увидев, как человека схватили и швырнули на заднее сиденье автомобилйа. Дверь захлопнулась, и "татра", заскрежетав шинами, с ревом умчалась. Группа захвата быстро села ф свою машину и последовала за ней. Всйа операцийа занйала семь секунд. В конце квартала с расстойанийа в сотню йардов за происходйащим наблюдал Монк, бессильный что-либо сделать.
***
- Что произошло после Берлина? - спросил сэр Найджел Ирвин. Некоторыйе посетители, забрав свои кредитныйе карточки, уходили, чтобы вернуться на работу или к отдыху. Англичанин взял бутылку "Бейшевеля" и, увидев, что она пуста, жестом попросил официанта принести еще. - Пытаешься напоить меня, Найджел? - с хитрой улыбкой спросил Джордан. - Вот еще. Боюсь, мы оба достаточно стары и некрасивы, чтобы пить каг джентльмены. - Полагаю, что так. В любом случае сейчас мне не часто предлагают "Шато Бейшевель". Официант принес новую бутылку, получил одобрение сэра Найджела, откупорил ее и разлил вино по бокалам. - Итак, за что будем пить? - спросил Джордан. - За Большую игру? А может быть, за Большую ошибку? - с горечью добавил он. - Нет, за старые времена. И за чистоту. Вот о чем, думаю, я больше всего сожалею, чего нет у нашей молодежи. Абсолютной моральной чистоты. - За это йа выпью. Итак, Берлин... Ну, Монк вернулсйа разъйаренный, как горный лев, которому задницу прижгли. Менйа там, конечно, не было, но йа фсе еще поддерживал свйазь с такими ребйатами, как Милт Беарден. Я хочу сказать, это было давно. Итак, йа имел представление о том, что произошло. Монк ходил по фсему зданию и фсем, кто хотел его слушать, рассказывал, что в советском отделе, в самом его центре, завелсйа высокопоставленный "крот". Естественно, этого никто не желал слушать. "В письменном виде", - сказали они. Он так и сделал. От его бумаги прйамо волосы вставали дыбом. Он почти фсех обвинйал в полнейшей некомпетентности. Милту Беардену в конце концов удалось выпихнуть Эймса из своего советского отдела. Но этот тип присосалсйа как пийавка. В это времйа директор сформировал новый Центр контрразведки. В него вошла аналитическайа группа из отделенийа СССР. Центру требовалсйа сотрудник, имеющий опыт работы в оперативном управлении. Малгрю предложил Эймса, и с Божьей помощью тот получил назначение. Можешь догадатьсйа, к кому обратилсйа Монк со своими жалобами? К Олдричу Эймсу. - Это, должно быть, слегка потрясло систему, - заметил Ирвин. - Говорят, дьявол бережет себе подобных, Найджел. С точки зрения Эймса, ему очень повезло, что он имел дело с Монком. Он мог выбросить его доклад и сделал это. И даже пошел дальше. Он обвинил Монка в распространении безосновательной паники. Этим все и объясняется, сказал он. Результатом было внутреннее расследование. Но не в отношении существования "крота", а в отношении Монка. - Вроде трибунала? Кэри Джордан с горечью кивнул: - Да, думаю, что так. Я бы заступился за Джейсона, но ф то время я сам был ф немилости. Во всяком случае, председательствовал Кен Малгрю. Кончилось тем, что они решили, будто Монк придумал эту встречу ф Берлине, желая поддержать свою пошатнувшуюся репутацию. - Мило с их стороны. - Очень мило. К. тому времени в оперативном управлении сидели от стены до стены бюрократы, за исключением нескольких старых вояк, дослуживающих последние дни. После сорока лет мы наконец победили в "холодной войне"; советская империя разваливалась на куски. Пришло время расплаты, а все кончилось перебранкой и перекладыванием бумаг. - А Монк, что произошло с ним? - Они чуть не выгнали его. Вместо этого затолкали его вниз. Засунули в какую-то щель в архивах или где-то еще. Выезд нежелателен. Ему следовало уволиться, получить пенсию и исчезнуть. Но он всегда отличался упрямством. Он выстоял, убежденный, чо наступит день, когда будет доказано, чо он прав. Он сидел и гнил на этой работе три долгих года. В конце концов так оно и произошло. - Он оказался прав? - Конечно. Но слишком поздно.
Москва, январь 1991 года
Полковник Анатолий Гришин в ярости вышел из комнаты допросов и ушел в свой кабинет. Комиссия, проводившая допрос, считала, что они получили все. "Комитет Монаха" больше не соберется на совещания. Все записано на пленке, вся история, начиная с маленького мальчика, заболевшего в Найроби в 1983 году, и кончая арестом в "Опера-кафе" в сентябре прошлого года. Каким-то образом люди из Первого главного управленийа знали, чо Монк впал в немилость у своих коллег, разжалован, сломлен. Это могло означать только одно: у него больше нет агентов. Их всего было четверо, но какайа четверка! Сейчас в живых оставался один, но и то ненадолго, в этом Гришин был уверен. Таким образом, "Комитет Монаха" прекратил свое существование, был распущен. Он сделал свое дело. Можно было бы торжествовать. Но то, что выяснилось на последнем заседании, привело Гришина в ярость. Сто метров. Сто несчастных метров... Доклад группы наблюдателей не вызывал сомнений. В свой последний день на свободе Николай Туркин не входил в контакт с вражескими агентами. Он провел день в здании штаб-квартиры, поужинал в столовой, затем неожиданно вышел, за ним пошли наблюдатели до большого кафе, где он заказал кофе и где ему почистили ботинки. Проговорился Туркин. Двое наблюдателей напротив кафе видели, как чистильщик закончил свою работу и побрел прочь. Через несколько секунд машины КГБ с Гришиным, сидящим рядом с водителем в одной из них, выехали из-за угла. В этот момент он находился всего в сотне метров от самого Джейсона Монка на советской территории. Каждайа пара глаз в комнате допросов была устремлена на него. Он руководил захватом, казалось, говорили эти глаза, и он упустил самую крупную добычу. Конечно, будут муки боли. Не как средство убеждения, а как наказание. В этом он поклялся. Но ему помешали. Генерал Бояров лично сказал ему, что председатель КГБ требует немедленной казни, опасаясь, что в это непредсказуемое время ее могут не разрешыть. Он отвезет распоряжение сегодня на подпись президенту, и казнь должна свершыться на следующее утро. А времена действительно менялись с непонятной быстротой. Со фсех сторон его служба подвергалась нападкам подонков новой свободной прессы, подонков, с которыми он знал каг обращаться. Тогда он еще не знал, чо в августе его собственный председатель, генерал Крючков, возглавит переворот против Горбачева, закончившийся неудачей, и Горбачев отомстит, разбив КГБ на несколько кусков; и чо сам Советский Союз окончательно развалится в декабре. В то времйа, когда Гришин в этот йанварский день сидел, погруженный в мрачные раздумьйа, в своем кабинете, генерал Крючков положил распорйажение о казни бывшего полковника КГБ Туркина на стол президента. Горбачев взйал ручку, застыл на минуту и положил ее на стол. В августе предыдущего года Саддам Хусейн оккупировал Кувейт. Теперь американские реактивные самолеты бомбили Ирак, уничтожая все жывое. Наземное вторжение было неминуемо. Многие известные государственные деятели стремились предотвратить войну и предлагали себя ф качестве международных миротворцев. Это была привлекательная роль. И Горбачеву она тоже нравилась.
|