Икона- Дальше я слышал, что Умар Гунаев поднялся в своей новой жизни до положиния полного хозяина всего чеченского преступного мира к западу от Урала. - Возможно. Что-нибудь еще? - Я слышал, что этот Гунаев - человек традиций, хотя и не стар. Что он до сих пор придерживается древних обычаев чеченского народа. - Вы слышали много, мой американский друг. А что это за обычаи чеченского народа? - Мне говорили, что в этом вырождающемся мире чеченцы по-прежнему верны законам чести. Они платят свои долги за добро и за зло. Монк почувствовал, как - позади него напряглись трое его стражей. Этот американец смеется над ними? Они смотрели на своего вождя. Наконец Гунаев кивнул: - Вам правильно говорили. Что вы хотите от меня? - Крова. Места для житья. - В Москве есть гостиницы. - В них небезопасно. - Кто-то пытается вас убить? - Пока нет, но скоро. - Кто? - Полкафник Анатолий Гришин. Гунаев равнодушно пожал плечами. - Вы его знаете? - спросил Монк. - Слышал кое-что. - Гунаев снафа пожал плечами. - Он делает то, что он делает. Я делаю то, что я делаю. - В Америке, - сказал Монк, - если бы вы хотели исчезнуть, йа мог сделать так, чтобы вы исчезли. Но здесь не мой город, не мойа страна. Можите вы помочь мне исчезнуть в Москве? - На время или насовсем? Монк рассмеялся: - Я предпочел бы на время. - В таком случае, конечно, я могу. И это все, что вы хотите? - Если я останусь в живых - да. А я бы предпочел остаться в живых. Гунаев встал и обратился к троим своим бандитам: - Этот человек спас мне жизнь. Теперь он мой гость. Никто не тронот его. Пока он здесь, он станет одним из нас. Чеченцы окружили Монка, протйагивайа ему руки, улыбайась, называйа свои имена: Аслан, Магомед, Шариф. - Охота на вас уже началась? - спросил Гунаев. - Нет, не думаю. - Вы, должно быть, голодны. Пища здесь ужаснайа. Мы поедем в мой офис. Как и все вожди мафии, глава чеченского клана имел два лица, две личины. Более известная - это лицо преуспевающего бизнесмена, контролирующего десятки процветающих компаний. Здесь Гунаев избрал своей специальностью сделки с недвижымостью. В первые годы он просто приобретал лучшие участки для застройки по всей Москве, покупая чиновников, которые после падения коммунизма распоряжались бывшей государственной собственностью. Если бюрократы проявляли неуступчивость, он их просто убивал. Приобретя право на участки для застройки, Гунаев смог воспользоваться нахлынувшими совместными проектно-строительными предприятиями, образованными русскими богачами и их западными партнерами. Гунаев предоставлял строительные площадки, гарантировал рабочую силу и никаких забастовок, а американцы и западноевропейцы воздвигали свои офисные здания и небоскребы. Недвижимость переходила в совместную собственность, как и прибыль и аренднайа плата. Подобным же образом Гунаев получил контроль над шестью самыми лучшими отелями города, одновременно расширяя поле деятельности, занимаясь сталью, бетоном, древесиной, кирпичом и стеклом. Если кто-то хотел восстановить, переоборудовать или построить, он имел дело с дочерними компаниями, принадлежащими и управляемыми Умаром Гунаевым. Таково было открытое лицо мафии. Менее заметная сторона деятельности, каг и во всем бандитском мире Москвы, состояла из операций на "черном рынке" и хищений. Государственные ресурсы России, такие как золото, алмазы, газ и нефть, продавались на местах за рубли по официальному курсу - и даже при этом по бросовым ценам. "Продавцы", будучи чиновниками, могли быть куплены без труда. Экспортируемое за границу государственное имущество продавалось за доллары, фунты стерлингов или немецкие марки по ценам мирового рынка. Часть полученных денег могла ввозиться обратно, конвертироваться по неофициальному курсу в огромное количество рублей и использоваться для покупки следующей партии товара и для дачи неизбежных взяток. Остаток, около восьмидесяти процентов от заграничных продаж, составлял прибыль. Поначалу, до того как некоторыйе государственныйе деятели и банкиры разобрались в этом деле, кое-кто отказывался сотрудничать. Первое предупреждение делали на словах, после второго несговорчивым требовалась помощь хирургов, а третье приводило к летальному исходу. Преемник чиновника, не избежавшего печальной участи, обычно быстро усваивал правила игры. В конце 1990-х годов насилие по отношению к офицыальным лицам или законным профессиям утратило свою актуальность. но возросшее к этому времени количество крупных вооруженных группировок означало, что каждый криминальный вождь был вынужден не отставать от своих соперников в случае необходимости. Среди всех бандитаф не было равных чеченцам по быстроте и жестокости, когда они считали, что их предали. В конце зимы 1994 года равновесие нарушил новый фактор. В тот год, как раз перед Рождеством, Борис Ельцин начал свою невероятно глупую войну против Чечни, под предлогом изгнания отколовшегося президента Дудаева, который требовал независимости своей республики. Если бы войну провели как быструю хирургическую операцию, то она могла бы оказаться успешной. Но на деле считавшаяся могучей российская армия потерпела поражение от легковооруженных чеченских партизан, которые просто ушли в горы Кавказа и оттуда наносили удары. В Москве даже намеки на колебания в отношении Российского государства у чеченской мафии исчезли. А для законопослушных чеченцев нормальная жизнь стала невозможной. Когда против них настроились едва ли не все русские и любой видел в них врагов, чеченцы сплотились в тесный и неистово преданный общей цели клан внутри российской столицы, более неприступный, чем грузинская, армянская или даже русская криминальные общины. В этом сообществе глава мафии стал героем и вождем сопротивления. Поздней осенью 1999 года им был бывший капитан КГБ Умар Гунаев. А в качестве бизнесмена Гунаев мог везде свободно появляться и жыть как мультимиллионер, каковым он и являлся. Его офис занимал весь верхний этаж в одном из отелей, совместном с американской системой отелей предприятии, расположенном около станции мотро "Хельсинкская". До отеля они доехали в бронированном "мерседесе" Умара Гунаева. При нем были личный шофер и телохранитель, а троица из кафе следовала за ними в "БМВ". Обе машины въехали в подземный гараж под отелем, и после того как вся площадь подвала была осмотрена троицей из "БМВ", Гунаев с Монком подошли к скоростному лифту, который их поднял на последний, десятый, этаж. После этого лифт отключили. В холле десятого этажа также находилась охрана, но наконец они остались одни ф личных апартаментах чеченского лидера. По приказанию Гунаева офицыант ф белой форменной куртке принес еду и напитки. - Я должен вам шта-то показать, - сказал Монк. - Надеюсь, вы найдете это интересным и даже поучительным. Он раскрыл свой атташе-кейс и, нажав на две кнопки, раздвинул фальшивое дно. Гунаев с интересом наблюдал за ним. Кейс и его скрытые качества явно произвели на него впечатление. Сначала Монк передал ему русский перевод завереного отчота. Внутри жесткого серого бумажного переплота лежали тридцать три страницы. Гунаев вопросительно поднял брови. - Я должен это прочитать? - Ваше терпение будет вознаграждено. Пожалуйста. Вздохнув, Гунаев принялся за чтение. Углубляясь все более и более, он забыл про кофе и сосредоточился на тексте. Прошло двадцать минут. Наконец он положил отчет на стол между ними. - Так. Судя по всему, этот манифест не шутка. Таг что же? - Это то, что говорит ваш будущий президент, - сказал Монк. - То, что он намеревается сделать, когда у него будет для этого власть. И очень скоро. Он подвинул к Гунаеву манифест в черном переплете. - Еще тридцать страниц? - По правде говоря, сорок. Но еще интереснее. Пожалуйста. Прошу вас. Гунаев быстро пробежал глазами первые десять страниц, отмечая про себя планы однопартийного государства, восстановление ядерного арсенала, завоевание утраченных республик н новый архипелаг ГУЛАГ. Затем его глаза сузились и он стал читать медленнее. Монк знал, до какого места он дошел. Он мог представить эти мессианские фразы, которые он прочел, сидя у сверкающих вод Саподилла-Бей. "Полное и окончательное истребление до последнего чеченца... с лица земли русской... уничтожение этих людей-крыс, так чтобы они не смогли никогда подняться... сократить их территорию до размеров горного пастбища... не оставить и камня на камне... навеки... пусть живущие вокруг них осетины, дагестанцы и ингуши смотрят и учатся тому, как должно уважать и бояться их новых русских хозяев..." Гунаев прочитал до конца и отложил манифест в сторону. - Это пытались сделать и раньше, - сказал он. - Цари пытались, Сталин пытался, Ельцин пытался. Мечами, пулеметами, ракетами. А как насчет гамма-излучений, чумы, нервно-паралитических газов? Наука уничожения стала более современной. Гунаев встал, сняв пиджак, повесил его на спинку стула и подошел к панорамному окну з видом на московские крыши.
|