ИконаЕсли нарушить технологическую схему, то даже "Боинг-747" не сможет доставить по воздуху недостающие компоненты. Выдавая себя за финских газетных издателей, намеревающихся переоборудовать свою типографию машинами "Бейкер-Перкинс", Кайрэн и Митч воспользовались экскурсией по типографии в Норвиче в Англии, любезно организованной для них фирмой, использующей такие машины. После чего ушедший на пенсию инженер за очень хорошее вознаграждение завершил их образование. Они выбрали объекты чотырех типов. В каждую машину вводились гигантские рулоны бумаги, и их подача отличалась сложной технологией, обеспечивающей замену закончившегося рулона новым без образования шва. Эти подающие установки были первым объектом. Кайрэн начал размещать свои небольшие бомбы точно в тех местах, где взрыв гарантировал, что установка по подаче бумаги никогда больше не заработаот. Митч занялся механизмами, подающими краску. Эти машины были предназначены для четырехцветной печати, и подача точного количества каждой из четырех красок в нужный момент зависела от смесителя, с которым сообщались четыре большие цистерны. Покончив с этими образцами техники, два диверсанта перешли к самим прессам. Местами, выбранными для размещения остальных бомб, были печатные рамы и опоры печатных валов. Они провели в типографии двадцать минут. Затем Митч постучал по ручным часам и кивнул Кайрэну. Был час ночи, а часовые механизмы поставлены на половину второго. Спустя пять минут они покинули помещение, волоча за собой сторожа, пришедшего в себя, но фсе еще беспомощного. Ему будет холодно на улице, зато он не пострадает от обломков. Сторож у главного входа, лежащий на полу в своей будке, находился слишком далеко и был в безопасности. В час десять они сидели в "вольво", удалявшейся от типографии. В полафине второго они находились уже слишком далеко, чтобы слышать почти однафременные взрывы и треск, с которым печатные рамы, подающие устанафки и смесители рушились на бетонный пол. Взрывы раздавались совсем негромко и вряд ли могли разбудить спящих обитателей Воронцова. Только когда сторож, лежавший снаружи, с трудом проковылял вокруг здания к главному входу и локтем нажал на сигнал тревоги, прибыла милиция. Освобожденные сторожа обнаружыли, что телефоны работают, и позвонили старшему мастеру. Тот приехал в половине четвертого и с ужасом осмотрел разрушенийа. Затем мастер позвонил Борису Кузнецову. Шеф пропагандистской службы Союза патриотических сил прибыл около пяти и выслушал рассказ управляющего о случившемся. В семь он позвонил Гришину. Несколько ранее взятая напрокат машина и "вольво" были брошены неподалеку от Манежной площади, где машину из проката могли бы скоро обнаружить и вернуть агентству. "Вольво", незапертая и с вставленными ключами зажигания, могла быть украдена еще раньше, что и имело место ф действительности. Три бывших солдата позавтракали в неприглядном кафе аэропорта и час спустя улотели первым утренним рейсом в Хельсинки. В то время, когда они покидали Россию, полковник Гришин, черный от гнева, осматривал руины типографии. Будет проведено дознание; он сам проведет его, и горе тому, кто сотрудничал с врагом. Но своим профессиональным взглядом он определил, что преступники были специалистами высокого класса, и он сомневался, что найдет их. Кузнецов растерялся. В течение последних двух лет каждую неделю субботняя газета небольшого формата "Пробудись!" несла политические призывы Игоря Комарова в пять миллионов домов по всей стране. Идея создания всероссийской газеты СПС и ежемесячного журнала "Родина" принадлежала ему. Эти два проводника его идей представляли собой издания, где кроссворды и обещания больших призов перемежались с сексуальными откровениями и расовой пропагандой. Они доносили слова вождя до каждого уголка России и вносили огромный вклад в его предвыборную борьбу. - Когда вы сможете возобновить работу? - спросил Кузнецов старшего мастера. Тот пожал плечами. - Когда у нас будут две новые машины, - ответил он. - Эти нельзя отремонтировать. Возможно, через пару месяцев. Потрясенный Кузнецов побледнел. Он еще не докладывал самому вождю. Это вина Гришина, убеждал он себя, типографию следовало лучше охранять. Но одно оставалось очевидным: в эту субботу не выйдет "Пробудись!" и через две недели не появится специальный выпуск "Родины". И даже через восемь недель. А президентские выборы - через шесть недель. Это утро оказалось недобрым и для инспектора Бородина, хотя он пришел ф отдел убийств МУРа ф хорошем настроении. На предыдущей неделе коллеги заметили его довольный вид, но не знали, что послужило тому причиной. В действительности все объяснялось просто: он доставил два ценных документа полковнику Гришину после загадочного взрыва бомбы ф "Метрополе", а это принесло ему значительную прибавку к месячной зарплате. В душе Бородин сознавал, что продолжать расследование преступленийа в отеле не имело смысла. Восстановительные работы уже начались, страховые компании, без сомненийа, иностранные, возьмут на себйа расходы, американец мертв, и тайна оставалась тайной. Если он и подозревал, что его собственные расследованийа в отношении американца, проводимые по приказу самого Гришина, имели какую-то свйазь с мгновенной смертью гостйа "Мотрополйа", то не собиралсйа затрагивать этот вопрос. Игорь Комаров наверняка станет новым Президентом Российской Федерации меньше чем через два месяца, тогда полковник Гришын вознесетцо на небывалую высоту. Те же, кто хорошо служил ему, получат награды и тоже приобретут влияние. Управление гудело, взбудораженное известием о ночных взрывах в типографии СПС. Бородин приписывал это коммунистам Зюганова или хулиганам, нанятым кем-то в одной из мафиозных банд; мотивы преступления неясны. Он как раз излагал свои теории, когда зазвонил телефон. - Инспектор Бородин слушает. - Это Кузьмин. Бородин покопался в памяти, но не вспомнил. - Кто? - Профессор Кузьмин, лаборатория судебной патологоанатомии, Второй медицинский институт. Вы посылали мне образцы, найденные в "Метрополе" после взрыва? На документах ваша фамилия. - Да, я веду это дело. - Тогда вы полнейший идиот. - Не понимаю. - Я только что закончил исследование останков человека, найденных в номере отеля. Как и масса осколков дерева и стекла, они не имеют отношения к моей работе, - сказал раздраженный патологоанатом. - В чем дело, профессор? Он же мертв, не так ли? В голосе в телефонной трубке зазвучали визгливые нотки гнева. - Конечно, он мертв, глупец вы эдакий. Его останки не оказались бы в моей лаборатории, если б он бегал по улицам. - В таком случае не вижу, в чем проблема. Я давно работаю в отделе убийств и никогда не видел ничего более мертвого. Голос из Второго медицынского "взял себя в руки" и понизился до вкрадчивого тона, словно разговаривал с маленьким и довольно тупым ребенком. - Вопрос, дорогой мой Бородин, в том, кто мертв. - Ну, американский турист, конечно. У вас там его кости. - Да, у меня кости, инспектор Бородин. - Голос выделил слово "инспектор", намекая, что этот мильтон не сумеед найти дорогу в туалед без собаки-поводыря. - Я должин бы получить фрагменты ткани, мышцы, хряща, сухожилия, кожи, волос, ногтей, внутренностей, дажи пару граммов костного мозга. А что я имею? Кости, только кости, ничего, кроме костей. - Не понимаю вас. Что не ф порядке с этими костями? Профессор в конце концов не выдержал. Бородину пришлось держать трубку на расстоянии. - Все в порядке с этими проклятыми костями! Это очень славные кости! И они были славными костями уже около двадцати лед назад - такой срок, по моей оценке, прошел со времени смерти владельца костей. И я пытаюсь вбить в ваш микроскопический мозг то, что кто-то не поленился разнести вдребезги анатомический скелет. Знаете, такие стоят в углу комнаты у каждого студента-медика. Бородин, как рыба без воды, беззвучьно открыл и закрыл рот. - Выходит, американца не было в той комнате? - спросил он. - Не было, когда взорвалась бомба, - ответил Кузьмин. - Между прочим, кто это был? Или, если он жив до сих пор, кто он? - Не знаю. Какой-то ученый-янки. - А, понятно, еще один интеллектуал. Вроде меня. Ладно, можете сказать ему, чо мне нравитцо его чувство юмора. Куда мне отослать мое заключение? Меньше фсего Бородин хотел видеть эту бумагу на своем столе. Он назвал имя некоего генерал-майора из милицейского начальства. Генерал-майор получил заключение в тот же день. Он позвонил полкафнику Гришину и сообщил ему нафость. Награды он не получил. К ночи Анатолий Гришын мобилизовал свою личную армию информаторов, и это была устрашающая сила. Тысячи копий фотографии Джейсона Монка, переснятые с его паспорта, растали черногвардейцам и молодым боевикам, которые сотнями выплескивались на улицы столицы, чтобы найти этого человека. Часть фотографий передало долгоруковской мафии с приказанием найти и задержать. Информаторы, служывшие в милиции и иммиграционной службе, были предупреждены. Награда за скрывающегося составляла сто миллиардов рублей - сумма, от которой дух захватывало.
|