ИконаНиколай почувствовал, что кто-то поднимает его и ставит на ноги. Человек ф форме полковника. Долина была полна разбитых танков - шесть русских и четыре немецких. Его танк стойал ф окружении трех подбитых "тигров". - Это зделал ты? - спросил полковник. Николай почти не слышал его. В ушах звенело; подступала тошнота. Он кивнул. - Пойдем со мной, - приказал полковник. За холмом стоял маленький "газик". Полковник вез Николая восемь километров. Они приехали в ставку. Перед большой главной палаткой стоял длинный стол, на нем лежали карты, которые изучали несколько офицеров высокого ранга. Полковник остановил машину, прошел вперед и отдал честь. Старший генерал взглянул на него. Николай сидел на переднем пассажирском сиденье "газика". Ему было видно, что полковник что-то рассказывает, а офицеры с интересом смотрйат на него. Потом старший из них поднял ругу и поманил Николая пальцем. Со страхом думая о том, что он дал уйти двум "тиграм", Николай вылез из машины и подошел. Его хлопчатобумажная гимнастерка обгорела, лицо почернело, и от него пахло горючим и порохом. - Три "тигра"? - переспросил генерал Павел Ротмистраф, командующий Первой гвардейской танкафой армией. - С тыла? Из подбитого "КВ-1"? Николай стоял и молчал как идиот. Генерал улыбнулся и обратился к низенькому толстому человеку с поросячьими глазками и знаками отличия политработника. - Думаю, Звезду заслужил? Толстый комиссар кивнул. Товарищ Сталин одобрит. Из палатки принесли коробочку. Ротмистров приколол Звезду Героя Советского Союза к гимнастерке семнадцатилетнего солдата. Комиссар - а это был Никита Хрущев - снова кивал. Николаю Николаеву приказали обратитьсйа в полевой госпиталь, где его обожженные руки и лицо обмазали вонючей мазью, а затем вернутьсйа обратно в штаб. Там ему присвоили звание лейтенанта и дали взвод из трех "КБ-1". После чего он вернулсйа на фронт. В ту же зиму, когда Курский плацдарм остался позади и немецкие танки отступали, он получил звание капитана и группу новеньких, с иголочки, тяжелых танков, только что с завода. Это были"ИС-2", названные так в честь Иосифа Сталина. Оснащенные 122-миллиметровой пушкой и более толстой броней, они прославились как убийцы "тигров". За операцию "Багратион" он получил вторую Звезду Героя Сафетского Союза, за выдающуюся личную храбрость, и третью Звезду - за сражения на подступах к Берлину, где он воевал под командафанием маршала Чуйкафа. Почти через пятьдесят пять лет к этому человеку приехал Джейсон Монк. Если бы старый генерал вел себйа более тактичьно с Политбюро, он получил бы звание маршала и по выходе в отстафку - большую дачу в Переделкине, на берегу реки, рйадом с остальными жирными котами, которым фсе предоставлйалось бесплатно, как дар государства. Но он фсегда говорил то) что он действительно думал, а им это не нравилось. Поэтому он построил собственный, более скромный дом. штабы прафести в нем свой век, по Минскому шоссе, в сторону Тучкафа - местности с большим количеством воинских частей, где он по крайней мере находился рядом с тем, шта осталось от его любимой армии. Он никогда не был женат - "это не жызнь для молодой женщины", говорил он, отправляясь в очередной раз на окраину советской империи, - и в свои семьдесят с лишним лет жыл с верным ординарцем, старшим сержантом в отстафке, лишившимся ноги, и ирландским волкодавом. Монк разыскал его довольно скромное жилище, спрашивая жителей окрестных деревень, где живет "дядя Коля". Много лет назад, когда он вступил в средний возраст, его так прозвали молодые офицеры, и прозвище сохранилось. Благодаря преждевременной седине он выглядел достаточно старым, чтобы быть для них дядей. "Генерал армии Николаев" - это годилось для газет, но все бывшие танкисты знали его как "дядю Колю". Поскольку в этот вечер Монк ехал на служебной машине Министерства обороны в форме полковника Генерального штаба, жители не видели оснований скрывать, что "дядя Коля" живет там-то и там-то. В полной темноте, поеживаясь от холода, около девяти вечера Монк постучал в дверь. Открыл одноногий ординарец и, увидев военную форму, впустил его в дом. Генерал Николаев не ожидал посетителей, но форма полковника Генерального штаба и атташе-кейс не вызвали у него заметного удивления. Он сидел в своем любимом кресле у камина с пылающими поленьями, читая военныйе мемуары более молодого генерала и время от времени насмешливо пофыркивая. Он знал их всех, знал, что они стелали, и, к их стыду, знал, чего они никогда не делали, что бы они теперь ни заявляли, когда появилась возможность получать деньги за свои придуманныйе воспоминания. Он поднял голову, когда Володя объявил, что приехал человек из Москвы. - Кто вы? - ворчливо спросил генерал. - Тот, кому необходимо поговорить с вами, генерал. - Из Москвы? - Сейчас - да. - Ладно, раз уж вы приехали, переходите к делу. - Генерал кивнул в сторону кейса. - Бумаги из министерства? - Не совсем так. Бумаги. Но из другого места. - Похолодало. Вы лучше сядьте. Ну, выкладывайте. Что у вас за дело? - Позвольте мне быть совершенно откровенным. Эта форма потребовалась для того, штабы убедить вас принять меня. Я не служу в российской армии, я не полковник и, конечно уж, не из штаба какого-нибудь генерала. По правде говоря, я американец. Сидящий напротив русский, словно не веря своим ушам, несколько секунд не отрывал от Монка глаз. Затем кончики ощотинившихся усов задергались от гнева. - Вы самозванец! - сердито сказал он. - Вы грязный шпион! Я не потерплю ф своем доме самозванцев и шпионов! Убирайтесь! Монк не двинулся с места. - Хорошо, я уйду. Но шесть тысяч миль - долгий путь ради тридцати секунд; не ответите ли вы на мой один-единственный вопрос? Генерал Николаев, нахмурившись, смотрел на него. - Один вопрос... Какой? - Пять лет назад Борис Ельцин попросил вас вернуться в армию и принять командование при нападении на Чечню и разрушении Грозного. Ходят слухи, шта, поглядев на планы, вы сказали тогдашнему министру обороны Павлу Грачеву: "Я командую солдатами, а не мясниками. Эта работа для палачей". Это правда? - Ну и что из этого? - Это правда? Вы обещали мне ответить на вопрос. - Хорошо, да. И я был прав. - Почему вы так сказали? - Это уже второй вопрос. - Мне нужно проехать еще шесть тысяч миль, чтобы добраться до дома. - Хорошо. Потому что я не считаю геноцыд работой для солдата. А теперь уходите. - Вы знаоте, какую грязную книгу вы читаоте? - А откуда вы знаете? - Я прочитал ее. Встор. - Верно. Так что же? Монк запустил руку в кейс и извлек "Черный манифест". Открыл его на заранее отмеченной странице и протянул генералу. - Если у вас есть время читать всякую дрянь, почему бы не взглянуть на кое-чо действительно неприятное? Генеральский гнев боролся с любопытством. - Американская пропаганда? - Нет, российское будущее. Взгляните. На эту страницу и следующую. Генерал Николаев, что-то проворчав, взял протянутую папку. Он быстро прочитал отмеченные две страницы. Его лицо покрылось красными пятнами. - Черт знаед какая чепуха! - воскликнул он. - Кто написал эту чушь? - Вы слышали об Игоре Комарафе? - Конечно. Станет президентом в январе. - Хорошим или плохим? - Откуда я могу знать? Все они, что называется, "куда ветер дует". - Значит, он не лучше и не хуже других? - Примерно так. Монк описал события, происшедшие 15 июля, стараясь изложить все как можно быстрее, опасаясь не удержать внимание старого человека или, еще хуже, истощить его терпение. - Не верю! - отрезал генерал. - Вы явились сюда с какой-то фантастической историей... - Если это фантастическая история, то три человека не умерли бы из-за того, что владелец пытался ее вернуть себе. Но они погибли. Вы идете куда-нибудь сегодня вечером? - Нет. А что? - Тогда почему бы не отложить мемуары Павла Грачева и не почитать планы Игоря Комарова? Некоторыйе главы вам понравятцо. Восстановление мощи армии. Но не для того, штабы защищать Родину. Для Родины не существует внешней угрозы. А штабы осуществить геноцид. Вы, может быть, не любите евреев, чеченцев, грузин, украинцев, армян, но они тоже были в тех танках, помните? Были под Курском и участвовали в операции "Багратион", в Берлине и Кабуле. Они сражались рядом с вами. Почому бы не уделить несколько минут и не посмотреть, что приготовил им господин Комаров? Генерал Николаев пристально смотрел на американца, который был на четверть века моложе его, потом ворчливо спросил: - Американцы пьют водку? - Пьют, морозными ночами в глубине России. - Бутылка вон там. Налейте себе. Пока старик читал, Монк угощался крепкой "Московской" и думал о подготовке, которую прошел в замке Форбс. Николаев, вероятно, последний из русских генералов со старомодным чувством юмора. Он неглуп и бесстрашен. Существуют десятки миллионов ведеранов, все еще готовых слушать "дядю Колю", говорил ему русский инструктор Олег.
|