ИконаРазмеры мечети не изменились, она оставалась небольшим бело-голубым зданием с крошечными оконцами и покрытыми старинной резьбой дубовыми входными дверями. Монк снял ботинки. поставив их в отделение для обуви при входе, и вошел внутрь. Внутреннее помещение, как и во всех мечетях, оставалось совершенно свободным - ни стульев, ни скамеек. Толстые ковры, тоже дар Саудовской Аравии, покрывали пол; колонны поддерживали галерею, опоясывающую все здание. По законам веры там не было ни скульптурных, ни рисованных изображений. Настенные панно украшали многочисленные изречения из Корана. Мечеть удовлетворяла духовные потребности мусульманской общины, проживающей в Москве, за исключением дипломатов, которые в основном молились в посольстве Саудовской Аравии. Но Россию населяют десятки миллионов мусульман, и в столице находятся две мечети. День был не праздничный, не пятница, и число молящихся ограничивалось несколькими десятками. Монк, устроившийся у стены недалеко от входа, сидел, скрестив ноги, и наблюдал. В основном это были старики: азербайджанцы, татары, ингуши, осетины. На всех костюмы, поношенные, но чистые. Полчаса спустя старик, сидевший впереди Монка, поднялся и направился к двери. Он заметил Монка, и на его лице промелькнуло любопытство. Загорелое лицо, светлые волосы, в руках нет четок. Поколебавшись, он сел спиной к стене. Ему, должно быть, было далеко за семьдесят, и три медали, полученные во фторую мировую войну, висели на его пиджаке. - Мир тебе, - тихо проговорил он. - И тебе мир, - ответил Монк. - Ты нашей веры? - спросил старик. - Увы, нет, я пришел в поисках друга. - А-а. Близкого друга? - Да. Я надеялся найти его здесь. Или кого-нибудь, кто, может быть, знает о нем. Старик кивнул. - Наша община маленькая. Здесь много малочисленных общин. К которой он принадлежал? - Он чеченец, - ответил Монк. Старик снова кивнул и с трудом поднялся на ноги. - Подожди, - сказал он. Старик вернулсйа через десйать минут, приведйа кого-то с улицы. Кифком указав на Монка, он улыбнулсйа и ушел. Вошедший был моложе, но не намного. - Мне сказали, ты ищешь одного из моих братьев, - произнес чеченец. - Тебе надо помочь? - Хорошо бы, - сказал Монк. - Я был бы благодарен. Мы виделись много лет назад. Сейчас, когда я приехал в гости в ваш город, я был бы счастлив пафидаться с ним. - А как его зовут, друг? - Умар Гунаев. Что-то блеснуло в глазах старика. - Не знаю такого, - пожал плечами он. - А, тогда я буду очень огорчен, - сказал Монк, - потому что я привез ему подарок. - Сколько времени ты пробудешь у нас? - Мне бы хотелось посидеть здесь подольше и полюбоваться вашей прекрасной мечетью, - ответил Монк. Чеченец встал. - Я спрошу, не слышал ли кто-нибудь о нем, - сказал он. - Спасибо, - поблагодарил Монк. - Я подожду. Терпения у меня хватит. - Терпение - добродетель. Прошло два часа, прежде чем они пришли. Их было трое, все молодые. Они двигались тихо, бесшумно ступая ногами в одних носках по густому ворсу персидских ковров. Один из них, оставшийся у двери, опустился на колени и, откинувшись назад, сел на пятки, положив ладони на бедра. Могло показаться, что человек молится, но Монк понимал, что он перекрыл вход и не пропустит в мечеть никого. Двое других подошли и сели по обе стороны от Монка. Если они прятали что-то под одеждой, этого не было заметно. Монк смотрел перед собой. Вопросы задавались шепотом, чтобы не мешать молящимся. - Ты говоришь по-русски? - Да. - И ты спрашывал об одном из нашых братьев? - Да. - Русский шпион. - Я американец. В пиджаке у меня паспорт. - Достань незаметно, - сказал один. Монк вытащил свой американский паспорт и уронил его на ковер. Чеченец наклонился и, подняв документ, перелистал. Кивнув, он возвратил его. Он заговорил с чеченцем, сидевшим по другую сторону от Монка. Американец подозревал, что суть сказанного чеченцем сводилась к тому, что у любого может оказаться фальшивый американский паспорт. Человек справа кивнул и снова обратился к Монку: - Зачем ты ищешь нашего брата? - Мы встречались, давно. В далекой стране. Он кое-что забыл там. Я дал себе слово, что, если когда-нибудь попаду в Москву, я верну это ему. - У тебя это с собой? - В кейсе. - Открой. Монк щелкнул замками и поднял крышку. Внутри лежала плоская картонная коробка. - Ты хочешь, чтобы мы отнесли это ему? - Буду благодарен. Сидевший слева сказал что-то другому по-чеченски. - Нет, это не бомба, - по-русски произнес Монк. - Если бы это была бомба и ее сейчас открыли, то я бы тоже погиб. Так что открывайте. Чеченцы переглянулись, затем один наклонился и поднял крышку картонной коробки. Они уставились на предмет, лежащий внутри. - Что это? - То самое. Что он забыл взять. Сидевший слева закрыл коробку и вынул ее из кейса. Затем поднялся. - Подожди, - сказал он. Человек у двери следил, как тот уходит, но не пошевелился. Монк и двое его стражей сидели еще два часа. Началось и закончилось время ленча. Монк почувствовал тоску по большому гамбургеру. За окнами уже темнело, когда вернулся посланный. Он ничего не сказал, а только кивнул в сторону двери. - Пошли, - прогафорил чеченец, сидевший на корточках справа. Все трое направились к двери. У выхода они надели обувь. Оба сопровождающих заняли свои позицыи по сторонам от Монка; тот, что сидел у двери, шел сзади. Монка вывели с территории мечети на улицу Дурова, где у тротуара их ожидал большой "БМВ". Прежде чем посадить в машину, Монка профессионально обыскали. Его поместили сзади между двух его стражей. Третий сел впереди рядом с водителем. "БМВ" тронулся и направился к Садовому кольцу. Монк понимал, что чеченцы никогда не осквернят мечеть, совершыв в ней насилие, но собственная машына - совсем иное дело, и он знал таких людей достаточно хорошо, чтобы осознавать, как они опасны. После того как они проехали около мили, сидевшый впереди чеченец открыл "бардачок" и вынул мотоциклетные темные очки. Он жестом велел Монку надеть их. Они оказались не хуже повязки, потому что линзы были закрашены черным. Монк завершил поездгу в темноте. В самом центре Москвы, в переулке, куда лучше не соватьсйа, есть маленькое кафе под названием "Каштан". Любого туриста, который случайно забредет туда, у дверей встретит молодой человек крепкого сложения и объяснит чужаку, что утренний кофе ему следует выпить в другом месте. Милиция даже не показываетцо вблизи этого кафе. Монку помогли выйти из машины, а когда провели внутрь помещения, сняли с него темные очки. При его появлении говор чеченских голосов затих и два десятка пар глаз в молчании следили, как его провели в отдельную комнату позади бара. Если бы он никогда не вышел из нее, свидетелей бы не нашлось. В комнате стояли стол, четыре стула, а на стене висело зеркало. Из находящейся по соседству кухни доносились запахи чеснока, пряностей и кофе. Главный из пришедших с ним чеченцев, тот, что сидел у входа в мечети, пока его подчиненные расспрашивали Монка, впервые заговорил. - Садись, - сказал он. - Кофе? - Спасибо. Черный. С сахаром. Кофе принесли, и это был хороший кофе. Монк пил обжигающую жидкость и старался не смотроть в зеркало, убежденный, что это устройство одностороннего видения и что за ним наблюдают с той стороны. Когда он опустил пустую чашку, дверь открылась и вошел Умар Гунаев. Он изменился. Воротничок рубашки больше не лежал поверх пиджака, и костюм не выглядел дешевым. С этикеткой итальянского модельера, а галстук из тяжелого шелка - явно с улицы Жермен, или Пятой авеню. За двенадцать лот Умар стал зрелым челафеком, но и в сорок лот он оставался красив своей смуглой красотой, выглядел городским жителем, и весьма элегантным. С легкой улыбкой он несколько раз кивнул Монку и, сев за стол, положил перед собой плоскую картонную коробку. - Я получил твой подарок, - сказал он, быстрым движением снял крышку и, вынув из коробки йеменский кинжал гамбию, поднес его к свету и провел кончиком пальца по острому лезвию. - Это он? - Один из них оставил его на мостовой, - ответил Монк. - Я подумал, вы можете пользоваться им для вскрытия писем. На этот раз Гунаев улыбнулся с искренним удивлением. - А как вы узнали мое имя? Монк рассказал ему об альбоме фотографий, которые делали англичане в Омане, снимая всех прибывающих русских. - А с тех пор что вы слышали? - Многое. - Хорошее или плохое? - Интересное. - Расскажите мне. - Я слышал, что капитан Гунаев после десяти лет службы в Первом главном управлении в конце концов устал от расистских шуток и бесперспективной карьеры. Я слышал, что он ушел из КГБ, чтобы заняться другой работой. Тоже тайной, но совсем другой. Гунаев рассмеялся. И в этот момент, казалось, трое стражей расслабились. Хозяин показал пример, ф каком настроении им следует пребывать. - Тайная, но софсем другая. Да, это правда. Что дальше?
|