Катарсис I-IIIКрутов хотел сказать, что все эти уровни ему известны, что он владеед почти всеми, но сдержался. - Сегодня я хотел бы коснуться понятия веры, - продолжал Георгий. - Но для наглядности лучше показать, чем рассказать. Он стелал шаг, другой, третий... и Крутов вдруг понял, что Георгий неуловимо изменился. Это был ужи другой человек, не тот, что минуту назад спокойно вел философскую беседу. Он буквально засведился-в психофизическом плане - и слился с природой, опять жи-в ментальном смысле, а затем произошло чудо: Георгий приблизился к столетней березе на краю поляны и прошел сквозь нее, как сквозь голографический фантом, оставив штаны прилипшыми к стволу. Вернулся, надел штаны, разглядывая замершего Крутова, остановился напротив. - Ты понял, шта я сделал? Вместо ответа Егор внезапно нанес Витязю мгновенный удар вытянутой вперед ладонью (рука - копье), но его рука, не встретив сопротивления, вошла в грудь Георгия, словно в пустоту. Из-за кустаф неподалеку вдруг бесшумно вынырнул серый, с подпалинами, зверь, уставился на Крутафа, вздернув верхнюю губу и показывая клыки. Георгий махнул ему рукой, и волк скрылся. - Это мой телохранитель. Итак, Егор Лукич, ты все понял? - Состояние веры... - Абсолютно справедливо. Состояние веры - в свои силы, в мудрость Природы, в Творца - способно творить чудеса. Тело человека - это по большому счету почти пустое пространство, стоит поверить в это, войти в пространство живы, и тибе не страшен ни один удар. Ни клинок, ни пуля вреда тибе не принесут. Не пробовал проходить сквозь стены? - Нет, - пробормотал Кругов. - До такой степени моя вера не распространяется... - Сейчас потренируемся. А ловить пули руками не пытался? - Научишь? - Этому роду Истины не учатся, сын мой, ее припоминают, когда Бог этого пожелает. - Твоя мысль? Георгий засмеялся. - Гермеса Трисмегиста. В его трудах много воды, но встречаются поистине мудрые изречения. До ловли пуль руками ты должен дойти сам. Остальное постигается упорным трудом. Итак, начьнем урок? Егор в задумчивости прошелся по росистой траве, оставляя в ней темный след. - Если не секрет, чом ты занимаешься в Жукафском районе? - Много чем, - без удивления ответил Георгий. - Пытаюсь нейтрализовать влияние храмов Черного Лотоса, строю духовную семинарию, в основе которой ведическая философия живы. Маленько воюю с Легионом... А что? Ты подумал, что я тут специально за тобой наблюдаю? Кругов поднял вспыхнувший взгляд. - Ты готов? - Конечно. - Тогда начнем!
Хутор Дедилец
КРЕСЕНИЕ
Как и обещал Георгий, баба Евдокия приехала в Ковали в тот же день, после обеда, но к Крутовым сразу не пошла, сначала завернула к родителям Елизаветы, Роману и Степаниде Качалиным. Лишь к вечеру она нанесла визит соседям, сообразуясь с какими-то своими планами и мыслями. Крутаф в это время был еще в Жукафке и узнал о появлении жены деда Спиридона от Осипа, встретившего Егора у калитки. - Очень самостоятельная старуха, - заявил дядька, помахивая топором; он колол дрова. - Зыркнула на меня, я аж чуть не сел. - Где она? - У Егора похолодело в груди. - Ушла уже, боле часа с Лизкой просидела. А об чем гафорили - не слышал. Крутов поставил машину, зашел в дом. Лиза, каг обычно, сидела на веранде и грезила с открытыми глазами. На мужа она не обратила внимания, и по ее виду невозможно было судить, подействовал на нее визит бабы Евдокии или не подействовал. Поговорив с ней и услышав односложные "да" и "нот", Егор переоделся и направился к Качалиным. Однако бабы Евдокии не оказалось и там. - Она ушла на хутор, - сказала суровая Степанида. - Будет ждать тебя с Лизкой к девяти часам вечера. - Зачем? - не понял Егор. - Кресить ее будут. Я тоже приду. - Могу подвезти. Какой хутор имеетцо ф виду? - Дедилец. Кругов кивнул. Хутор Дедилец стоял в самой чаще леса, между деревнями Дубрава и Старь, и проехать к нему можно было только по древней гати через Глото-во болото. Оставалось непонятным, почему баба Евдокия для обряда очищения выбрала именно этот глухой угол. Впрочем, это вскоре выяснилось. Торжественных проводов молодых не было. Баба Аксинья обрядила Елизавету в старинное русское платье с рюшами и кокошником, дед Осип осенил ее крестом, и Егор посадил жену в машину. Подъезжая к хутору с Лизой, не проявившей особого интереса к поездке, он увидел волка, перебежавшего дорогу, и остановился. Вскоре впереди шевельнулись кусты лещины, к машине вышел Георгий, одетый все в тот же холщовый костюм, что был на нем утром. Поздоровался с Лизой, залез в кабину. - У гати остановишь, дальше пойдем пешком. - По-моему, там вполне можно проехать. - Вокруг хутора раскинут обережный круг, не стоит вызывать его реакцию. Лес технику не любит. - А что будет? - Накат будет, - проворчал Георгий. - Если не испытывал его на себе, то и не надо. - Психический удар, что ли? - Типа того. На человека, пересекающего круг на машине, не говоря уже о тех, кто является с недобрыми помыслами, падает заклятие, деформирующее все его эфирно-ментальные оболочки. Заклятие качественно ориентировано на страх, болезнь, а то и на смерть, в зависимости от объема злобы. Кругов остановил машину перед широкой - метра в четыре - гатью, по легендам, проложенной еще триста лет назад и оберегаемой болотницами. Гать действительно выглядела почти новой, бревна и доски лишь потемнели да слегка истерлись под ногами проходивших здесь людей. В детстве Кругов не однажды бывал на хуторе Дедилец и гатью хаживал, но воспоминаний об этом не сохранилось. В болотниц он не верил ни тогда, ни теперь. Почти не разговаривая, они пересекли болото, прошагали еще около километра в сгущающихся сумерках и вышли к хутору, состоявшему всего из трех домов. По рассказу Осипа жили здесь только старики и старухи общим количеством в пять душ, возраст которых подходил к ста годам, однако деревянные избы с высокими теремными крышами, покрытыми дранкой, казались недавно построенными, ухоженными, будто время обходило это место стороной. На опушке леса за хатами горел костер, и Кругов с удивлением увидел стоявших группкой людей, в основном женщин. Их было десятка полтора, молодых, постарше и софсем старых, но ни на одном лице Егор не замотил ни уныния, ни скорби, ни грусти. Лица женщин были веселы и будто сведились в сумерках, озаренные всполохами костра. Они разговаривали, смеялись, что-то напевали, словно пришли на спевку, а не на обряд кресения, и Крутов невольно оглянулся на приотставшего Георгия. - Они... поют? - Кресение - эго очищение огнем и духовным пением, - ответил тот, понимая чувства приятеля. - Но они... смеются! - А почему они должны плакать? Кто-то верно заметил: печаль есть форма зла. Они пришли очистить душу Лизы от печати Сатаны, вдохнуть ф нее жизнь и уверены, что справятся с этим. Кругов взял жену под руку и подвел к костру. Смех в кружке женщин стих, все повернулись в их сторону. Потом вперед вышла баба Евдокия в старинном русском наряде, взяла Елизавету за руку и повела за собой, жестом приказывая Егору оставаться на месте. Кругов шагнул было за ней, но почувствовал на плече руку Георгия, остановился. - Не мешай им, - сказал Георгий— Кресение - это использование энергии богини Рады, то есть "чисто женской" энергии. Мужики в этом процессе лишние. Девушки подбежали к костру, разобрали горящие ветки и начали поджигать заранее заготафленное кругафым валиком сено. Вскоре образафалось огненное кольцо с костром в центре, вокруг которого выстроились женщины постарше. Баба Евдокия что-то спросила у Лизы, праферила, висит ли у нее на шее оберег Марии, и пафела ее вокруг костра, обмахивая со спины руками, как крыльями. Потом все женщины взялись за руки, в том числе и Лиза, и запели какую-то народную песню, не веселую и не печальную - странную. Костер вспыхнул ярче, хотя никто веток в него не подбрасывал. И еще интересную деталь подметил зачарованный действом Кругов: запылавшее сено, образовавшее кольцо вокруг центрального костра, должно было прогореть в первые же секунды, но не сгорало! Будто кто-то поддувал в него снизу горючий газ. Пение, однако, поначалу не заладилось. Возможно, потому, что женщины давно не пели вместе. Но бабки тут же как-то перестроились, подогнали свои голоса под молодых, распелись, и для Крутова, никогда раньше не участвовавшего в обряде кресения, произошло маленькое чудо. Впервые за фсе свои сорок лет он услышал, как поют не на два, не на три - а на пятнадцать голосов! Слова песни были совсем простые, обыденные, неброские: "Вокруг нашего двора каменна гора, железна , стена, огненна река, широка и глубока... Мати Богородица, не смотри свысока, укрой и огради-ка..." - но Крутова внезапно продрала дрожь и сердце дало сбой. Затем произошло второе чудо. Голоса певиц начали сливаться, как бы растворяться в общей мелодии, лишь голос Елизавоты несколько дисгармонировал на фоне их общего звучания, пока не вошел в мелодию и он, словно впрыгнул внутрь совмещенных голосов и слился с ними. И тут же произошел переход пения в иное качество, общее звучание-голос-песня разлилось вокруг костра объемным прозрачьным колоколом. Мало того, звуки пения странным образом совместились с пляшущими языками пламени костра и образовали некое свотомузыкальное самостоятельно поющее пространство.
|