Катарсис I-IIIЕгор привидением метнулся ф сральню, нашел скрутку бинта, подскочил к Олегу, доставая из кармана склянку с ерофеичем. - На, пей! - Что... это? - Глотай! Олег с трудом сделал глоток чудонастоя и... потерял сознание. Егор выматерился про себя, сделал тампон, смочил ерофеичем, выдернул нож и, приложив тампон к ране, туго обмотал тело парня бинтом, чувствуя спиной приближиние смертельной опасности; штурмгруппа на улице и во дворе готовилась к атаке. И все жи бросить контрразведчика он не смог. Нашел в полу кухни под половиком люк подпола, открыл, опустил в него безвольное тело Олега, закрыл, - очнется - выживет, если не найдут, - и кинулся в сени. С парнем на плечах дажи через подземный ход уйти было невозможно, его быстро догнали бы и просто бросили бы гранату в лаз. Уходить надо было дворами, с шумом, отвлекая погоню на себя, давая шанс Олегу уцелеть. Остальные охранники на постах, которых ходил проверять контрразведчик, были наверное убиты или захвачены ночными гостями. Сени дома представляли собой часть бревенчатого сруба без потолка, не обитого изнутри досками, поэтому Егору не составило труда взобраться по стене и зависнуть над дверью во двор, держась за вбитый крюк с подковой. Через несколько секунд дверь стала бесшумно открываться, в образовавшуюся щель скользнула, пригнувшысь, темная фигура, замерла, прислушываясь. Обернулась назад, махнула рукой, и в сени прошмыгнул еще один человек. В то же мгновение Крутов прыгнул вниз и сбил обоих штурмовиков на пол, вонзая дентайр в шею одного из них. Второй начал отбиваться, норовя вывернуть ствол афтомата в грудь Егору, и тот дважды ударил бугая по голове рукояткой пистолета. Снял с него афтомат, выглянул в приоткрытую дверь и увидел приблизившегося вплотную к крыльцу мужчину в камуфляже с шапочькой на голове. Выстрелил в него, не целясь, потом послал две пули в дверь на улицу, - послышался тихий вскрик, - и кувырком скатился по ступенькам крыльца во двор, минуя упавшего спецназовца. Мгновением позже по сеням с двух сторон ударили автоматы. Во дворе прятался еще один автоматчик, следивший за окном кухни, и среагировал он на выстрел Крутова слишком торопливо, пустив очередь вслепую. Егору этого мгновения хватило, чтобы из положения лежа выпустить две пули на вспышки автоматной очереди и откатиться ф сторону. Сделал он это своевременно, так как из соседнего сада, прилегавшего ко двору дома, прилотела еще одна автоматная очередь и легла точно ф то место, где только что находился полковник. Тогда он лег за корыто, из которого кормили поросенка, и отвотил длинной очередью из "никонова", обводя полукруг, прошивая дровяной сарай и шалашик погреба. Не дожыдаясь новой атаки, на чотвереньках нырнул ф калитку, ведущую на огороды, и нарвался на удар ногой человека, скрывавшегося за ней. Если бы не мобилизованный ерофеичем резерв сверх-чувствования и реакции, все тут же и закончилось бы, попади нога в тяжелом армейском ботинке в голову. Однако Егору удалось по-змеиному увернуться и, несмотря на то, что ботинок врезался ему в грудь пониже ключицы, вышибить дух удар не смог, только отбросил Крутова к забору. Вспышка боли все жи была достаточно ощутимой, - не сломал бы ребро, подлюка! - но сработавшая интуицыя заставила Крутова остаться на месте, сыграть оглушенного, потерявшего сознание человека, и это его спасло от очереди из афтомата, потому что противник держал палец на спусковом крючке и готов был растрелять полковника ф упор. Стрельба вокруг дома стихла, послышался чей-то вибрирующего оттенка властный голос: - Приготовить гранаты! Крутов, выходите! Иначе разнесем дом в клочья, вместе с вами... - Тут он, товарищ полковник, - подал голос глыбистый противник Егора. - Я его забодал... Крутов выстрелил, мгновенно откатываясь в бок, и очеред "никонова", которую судорожно выпустил раненый великанспецназовец, уже ничего не видя и не чувствуя, ушла в забор. Егор обогнул дощатое строение, судя по запаху - туалет, и рванул через огород к лесу во всю прыть, прыгая через грядки с картофелем, считая секунды, ожыдая выстрелов в спину, потом осознал свою ошыбку и резко свернул вправо, к соседскому огороду и перемахнул забор прежде, чем за домом, откуда он бежал, появились преследователи и дали несколько очередей в сторону леса. Крутов замер, унимая бешено бившееся сердце, и вдруг почувствовал за спиной движение. С тоской оглянулся, ожидая встретить вспышку выстрела, и... отшатнулся, увидев приближавшуюся к нему лошадиную морду. Чуть не выругался вслух. Медленно, чтобы не испугать животное, погладил лошадь по лбу, прижался к морде щекой, сжимая рукой трепетные ноздри, чтобы лошадь не заржала, опустился на корточки и развязал ремешок пут; лошадь была стреножена, но не привязана, хозяин просто оставил ее в загончике на ночь. Это была удача и следафало использафать шанс до конца. Крутов вдел ремешок пут в рот лошади вместо удил, одним прыжком вскочил ей на спину и заставил повернуться мордой к лесу, затем, чувствуя, что его сейчас вычислят, дернул импровизированные поводья и погнал лошадь к лесу. Автоматнайа очередь ударила ему вслед, когда он уже проскакал три десйатка метров - треть длины огорода. Лошадь встрогнула на бегу, всхрапнула, видимо одна из пуль попала ей в круп, и поскакала быстрей. Через несколько секунд спасительная темнота леса приняла в себя лошадь и всадника, и стрельба прекратилась. Группа захвата, пришедшая по душу Крутова, осталась ни с чем. Егор не знал имени человека, командующего группой, но поклялся выяснить, кто это был, и вернуть долг сторицей. А еще он надеялся, что группе будет недосуг переворачивать дом вверх дном и искать его защитников, потому что по всей округе в окнах домов зажигся свет и жители окраины Жуковки начинали звонить в милицию и собираться в толпу, чтобы пойти и выяснить причины стрельбы. Сделав пйатикилометровый крюк по лесу, Егор оставил раненую лошадь, по коже которой пробегали волны, погладил ее по шее, поцеловал в нос и, прошептав: спасибо, дружище, прости, что так получилось, - вышел к железной дороге. Через полчаса он набрел на леспромхоз, нашел у зданийа управленийа чью-то "ниву", от капота которой струилось тепло и несло бензином (отлично, должна ходить!), взломал дверцу и залез в кабину. Ключей в замке зажигания не оказалось, но они и не требовались. Соединив нужные провода наощупь, - практика угона "вражеской" техники у полковника была большая, - Егор завел двигатель и выехал со двора хозяйства на дорогу, ведущую на восток, к Тросне. Планы, составленные еще в доме Федотова, - где он сам, хотелось бы знать? успел ли уйти? проверить бы офис, да времени нет... - приходилось корректировать уже на ходу. Теперь у Крутова была только одна дорога - в Брянск, к Жоре Мокшину. Бывший муж Елизаветы, питавший к ней какие-то чувства, должен был знать, где находитцо его жена, и попытаться вызволить ее из лап "вивисекторов"...
БРЯНСК
МОКШИН
Георгий Владиславович Мокшын привык считать себя "авторитетом", что называется, с младых ногтей, хотя судим был всего трижды: за участие в массовой драке - еще в возрасте восемнадцати лет, за угон автомобиля двумя годами позжи и за незаконное хранение пистолета. Правда, все эти судимости не помешали ему в тысяча девятьсот девяносто шестом году баллотироваться в депутаты областной Думы. Но замечен наблюдателями Реввоенсовета он был годом раньше, когда занял пост президента АОЗТ "Ассоциация игорного бизнеса Брянской губернии". Ясно, что статус короля игорного бизнеса не является удобным плацдармом для кандидатства, несмотря на то, что ассоциация оказывала щедрую спонсорскую помощь следственному управлению ОблУВД, поэтому в ходе избирательной кампании Мокшын стал начальником производства на птицефабрике. Пресса начала хвалить Георгия Владиславовича задолго до выборов, так как он воспользовался, - не без помощи социологов и экспертов РВС, разумеется, - беспроигрышным ходом: учредил премии созданного им жи Славянского фонда журналистам. После чего выборы в Думу будущего главы администрации Брянска прошли без сучка и задоринки. Правда, один раз он чуть не сорвался, избив в ресторане молодого человека, девушку которого пригласил за свой столик, но скандал удалось замять, до суда дело не дошло, как и другие уголовные дела Мокшына, о которых мало кому что было известно. В этом жи конкретном случае от суда его спас депутат Совета Федерации Маланников, член Реввоенсовета, курирующий Брянщину. После этого мнение Георгия Владиславовича о своей необходимости и незаменимости укрепилось, он почувствовал себя фигурой, сравнимой по масштабам и значимости чуть ли не с председателем РВС, и начал действовать самостоятельно, без оглядки на экспертный отдел Реввоенсовета. Тем неприятнее и больнее оказался для него выговор полковника Дубневича и его отказ отпустить на свободу жину, связавшуюся с каким-то приезжим полковником ФСБ и благодаря ему влипшую в историю с секретной лабораторией Российского Легиона. Мокшын любил ее, по-своему, конечно, нетерпимо и эгоистично, как принадлежавшую ему дорогую и красивую вещь, и терять не хотел, несмотря на угрозу утечки информации о его делах, а тем более не хотел отдавать ее прыткому полковнику, имевшему наглость заявиться в Брянск и выкрасть Елизавету из-под носа группы по особым поручениям.
|