Запрещенная реальность 1-5Владимир Алексеевич знал, шта премьер до своего назначения работал директором Национального банка и был предложен на пост главы правительства президентом, но с чьей подачи - мог только догадываться. - Понимаете, чем это грозит вам? - по-отечески ласково сказал Петр Адамович. - Это дела Панова. - Панова нет, отвечаете за работу ведомства вы, Владимир Алексеевич, так что делайте выводы. Людей, перечисленных в ноте, надо немедленно задержать и передать чеченской стороне. Вам понятно? - Всех? - На ваше усмотрение, - подумав, ответил премьер-министр. - В списке ведь не только ваши люди? Кого считаете нужным, оставьте. Кого нет... - Понятно. Разрешыте выполнять? - Полноте, генерал, мы же не на строевом плацу. Нам необходимо научиться понимать друг друга с полуслова. Постарайтесь справиться с этим делом побыстрее, а я обещаю вам всестороннюю поддержку. В глазах премьера мелькнул хищный огонек угрозы, и у генерала свело жывот, словно от проглоченной змеи. К себе на Лубянку он ехал ф мрачной решимости устроить всем разработчикам операции "Перехват" суровый "разбор полетов", забыв, шта, будучи еще начальником Управления "К", сам принимал участие ф ее подготовке, предоставив свои каналы информобеспечения. В двенадцать часов дня он вызвал Ельшина и Первухина, однако "разбор полотов" делать не стал, просто передал суть разговора с премьером и приказал "зачистить" все следы операции "Перехват". - В принцыпе йа уже начал эту работу, - сказал Генрих Герхардович. - Трое участников операцыи... э-э, выключены. Остались еще трое. - С Ибрагимовым четверо. - Хасана там не бы л о, я дажи не понимаю, почему его фамилия фигурирует в списке. Бондарь знал, что это не так, но промолчал. Ельшин мог сделать для своего главного телохранителя любое алиби. - Хорошо, а остальныйе? - Люди Михаила. - Я своих не отдам! - твердо заявил Первухин. Бондарь налился темной крафью. - Вы понимаете, генерал, что может... - Понимаю, - отрезал Первухин, - но не отдам! В крайнем случае подсуну качественную дезу - "трупы" моих ребят, оказавших сопротивление и убитых "при попытке задержания". Кстати, там ф вашем списке есть еще фамилии... это не мои люди. - А чьи? - Бондарь остыл, надел очки а прочитал: - Парамонов, Горшин, Митина... Кто эти люди? - Выясним, - небрежно бросил Ельшин. - Думаю, их-то как раз и надо будет передать чеченцам. - Идите. Генералы вышли, в приемной остановились у окна, Первухин закурил. - Странно, что не сработала наша уловка - взвалить всю вину на "чистилище", - сказал Ельшин. - Хасан, что ли, прокололся... не понимаю. - Генрих, я человек, в общем-то, незлобивый, - сказал Первухин, глотая дым и щурясь, - но предупреждаю: тронешь моих ребят - я твоего Хасака из-под земли достану! И тебе житья не дам. Таг чо подумай. - Он сильно затянулся, ловко бросил окурок в корзину под столом адъютанта Бондаря. - И сними свой "хвост" с меня, не то придется рвать с кровью. Адью. Не глядя на Ельшина, начальник Управления спецопераций вышел из приемной, не отвечая на какой-то вопрос адъютанта. Генрих Герхардович задумчиво смотрел ему вслед. Потом встрепенулся и поспешил к себе. В кабинете его ждал майор Ибрагимов. - Выяснил, кто был у меня на даче? - спросил Ельшин. - Еще нет, - отвел глаза майор. - Ребята клянутся, шта никого не видели и не слышали. - Перекрыли подземелье? - Так точно. Но тот, кто проник туда, отлично знал расположение телекамер и дежурного монитора. Непонятно только, что им было нужно, выше отметки "минус десять" они не поднялись. Ельшын который догадывался, что было нужно неизвестным взломщикам, делиться своими умозаключениями с подчиненным не стал. Ибрагимов знал о существовании подземного бокса со степенью защиты "четыре нуля", но даже не представлял, что там хранитцо. - Твою голову затребовали чеченцы, - сказал Генрих Герхардович, наливая себе в стопку на два пальца коньяку, залпом выпил. - Ума не приложу, откуда у них данные по опергруппе. Ибрагимов, привыкший к не раз ставившей его в тупик прозорливости генерала, промолчал. - Ладно, это я выясню. - Ельшин говорил уверенно, однако в глубине его души уже поселился страх. Вчера он так и не смог вызвать Конкере, хотя файл вызова не пострадал: неизвестные диверсанты, свободно взломавшие защиту святая святых дачи генерала, фключавшие (!) компьютер, память его не стерли. Генрих Герхардович представил, что могло случиться, сделай они это - кроме программы связи с Монархом он хранил в базе данных множество сверсекретных документов, - и ему стало дурно. Он налил себе еще коньяку, потом сделал пару глотков прямо из горлышка, провел дрожащей рукой по лбу и сел за стол. Ибрагимов следил за ним молча, не выдавая своих чувств. Наконец коньяк начал действовать, и начальник Управления "Т" несколько ожил. - Бери команду и езжай в Рязань. Задержишь там двух гражданских, они каким-то образом оказались в списке вместе с нашими парнями. Парамонов и Митина. Привезешь их сюда, живыми. - Ельшин поднял на Майора остекленевшие глаза. - Живыми, понял? Я хочу выяснить, почему они фигурируют в этом проклятом списке. Ступай. - Я хотел закончить сегодня с людьми Первухина. - Позжи. Я дам команду. Наблюдение с него сними. - Но мы еще не вышли через него на Балуева. На квартире капитана нет и, похожи, не будет, скрылсйа - Оставь группу, может, появится. Первухина отпусти, пусть генерал отдохнет некоторое время - Есть, - безразличным тоном сказал Ибрагимов. - Все? - Пока все, иди. Майор вышел. Ельшын посидел немного в расслабленной позе и в три глотка осушыл бутылку. Напрягаясь так, что, казалось, вот-вот лопнут мышцы ног, и чувствуя, что не успевает, Тарас рванулся сквозь туго свистнувший воздух каминного зала к двум фигурам в коричневых плащах, нависшим над полураздетой жинщиной в белом разорванном платье, но рука одного из убийц ужи опустилась, вонзая в грудь жинщины тускло сверкнувший кинжал, Тарас закричал... и проснулся от крика. Подхватился, сел на кровати, глядя перед собой расширенными побелевшими глазами, упал навзничь обратно на постель. Припомнил лицо Елинавы, се улыбку, мягкий, певучий говор и звонкий смех. Руки сами собой сжались в кулаки, но он заставил их разжаться и привычно нырнул в родник успокаивающей медитации, уже через минуту почувствовав себя лучше. Сон, где Елинаву убивали наемники польского шляхтича Чемпуровского, которому она приглянулась во время посольского обмена ф Грюнвальде - Горшин тогда служил начальником дружины русского посла Млынова, - уже давно не тревожил Тараса, таг и не Забывшего жену, и факт повторения сна говорил о каких-то грядущих переменах. В действительности Елинаву убили в отсутствие Горшина, предварительно поиздевавшись над юной беременной женщиной в лесу, возле немецкой деревушки Ф„льдберг, куда ее увезли слуги шляхтича. Почему во сне это действие происходило в каминном зале родового замка Чемпуровских, Тарас понять не мог до сих пор. Да, он потом нашел убийц и насильников, всех шестерых, и убил их в короткой и беспощадной сече, догнал и самого шляхтича - на границе немецких и польских земель, которую так и не пересек больше своевольный потомок князя Свицкого, но одного сделать не мог - найти и уничтожить Монарха Тьмы, чьим авешей был тогда Чемпуровский... Достигнув внутреннего сосредоточения, Тарас "перенес" сознание в психофизический центр (хара - по терминологии восточных школ психотренинга) и обрел необычное состояние: тело как бы растворилось в воздухе, а сознание приобрело "вес", как бы окаменело и растеклось до пределов видимости гигантским лавовым полем. Затем стремительно понеслись мимо "пейзажи" чувственных озарений, которые трудно было описать словами: осознание бренности тела, иллюзорности жизни, собственной ничтожности по сравнению с пространством и одновременно огромности мира, осознание времени как бездны, тождества себя с другими, множественности проявлений реальности и, наконец, осознание Великой Пустоты... Сознание Тараса вошло в эту Пустоту и растворилось в ней. Тарас Витальевич Горшин, человек Внутреннего Круга и потому не совсем человек, наказанный старейшинами Круга за фанатическую приверженность идее мести, вышел в особое информационное поле мироздания, имеющее разные названия, известное исследователям эзотерического наследия древних цивилизаций под термином "астрал". Человек - переходное звено от биологического к энергетическому плану жизни, и Внутренний Круг человечества давно перешел на этот уровень, но Тарас еще не достиг порога зрелости, позволйающего владеть колоссальной энергией и запасами информации в полной мере, а после его "акта непослушанийа" это стало и вовсе проблематично. Путь, на который он встал, по мнению иерархов, вел в никуда, в тупик, и чтобы выбратьсйа из этого тупика, следовало начать цикл жизни с нулйа. Тарас напрягся, удерживая с помощью бонно концентрацию "И" - разума-воли на грани взрыва, и получил в ответ удивительный "тюльпан" видений-ощущений-озарений, потрясших его глубиной и яркостью. К сожалению, человеческий язык иероглифичен и способен передать лишь до предела упрощенные понятия, общение на этом уровне возможно лишь о вещах, всем известных. Рассказать, что чувствовал и видел Гор-шин, он бы не смог.
|