Запрещенная реальность 1-5- Что случилось? - поднял брови встревоженный Агапов. - Кто звонил? Новиков, Арсенюк? - А хрен его знает! - Полковник смотрел на зажатую в кулаке трубку и впервые в жизни не знал, что делать. Голосу из телефона он почему-то поверил сразу. - Который час? - Полпятого. Что произошло, Саша? Синельников не ответил. Точно такие же сообщения получили новый начальник ГУБО, замминистра МВД, начштаба московского ОМОНа, начальник военной контрразведки "Смерш-2" и директор Федеральной службы контрразведки Панов. Из них лишь Панов оценил информацию как требующую немедленного оперативного отвота, остальные начали анализировать данные, запрашивать свои компотентные службы и консультироваться с экспертами, потеряв драгоценное время, а заодно и насторожив службу безопасности Купола. Правда, и она отреагировала с запозданием, получив несколько противоречивых сообщений якобы от осведомителей и наблюдателей разведсистемы мафии. В одном говорилось о готовящейся Министерством внутренних дел провокации с целью натравить внутренние подразделения Купола друг на друга, в другом - об операции Федеральной контрразведки по "захвату иностранного шпиона", проникшего в одно из управлений ФСК. Инспирировал эти сообщения Горшин, использовав соответствующие компьютерные сети, но об этом никто никогда не узнал. Подъем из пропасти небытия на вершину сознания был долгим и мучительным. Сто раз он срывался с полпути и разбивался о "дно пропасти" насмерть. Сто раз он пытался отогнать кошмары и получал сильнейшие встряски нервной системы, парализующие тело, мозг и душу до состояния полнейшего равнодушия. Дважды он всплывал сквозь толщу огня и воды в миры со странными и необычьными пропорциями, чтобы глянуть в глаза двух ожидавших его существ - мужчины и женщины, но не людей! - и тут же снова погрузиться в расплавленное олово боли. Встречи эти запомнились не конкротно, а как бы фрагментарно, словно плотный туман времени - тысячелотия! - растворил события в себе, оставил в памяти только тени событий, их следы, призрачьные "фигуры умолчания" да сожаление о безвозвратно потерянном и прошедшем. При втором "всплытии" Матвею даже удалось спросить мужчину и женщину: я уже на том свете? - и услышать ответ: тебе сюда пока рано, идущий, ты еще не закончил свой путь в той реальности... Под "той реальностью", очевидно, подразумевался мир Земли, в котором он родился. Но пришел наконец момент, когда он осознал себйа как личность, и жизнь встрепенулась в теле и закричала во весь голос - от боли! - потому что не осталось ни одной нервной клетки, которую не затронуло бы излучение "болевика". Однако Матвей чувствовал и кое-что другое: организм постепенно успокаивал боль, настраивал потрясенную нервную систему, приводил в порядог артериальное давление, ритмы сердца, дыхание и энергоотдачу. Кроме того, мозг фиксировал ощущения, которые Матвей не смог бы выразить словами, потому что в русском языке таких слов просто не существовало. Впрочем, как и в любом другом. И тогда он вспомнил слова Горшина об "адаптационном периоде" пси-коррекции и понял, что период этот завершился. Ни болеизлучатель, ни суггестор "удав" не смогли подчинить его и заставить делать то, что он не хотел делать. Не открывая глаз, Матвей огляделся: видел он теперь сквозь веки так же хорошо, как и с открытыми глазами, хотя и в другом диапазоне спектра. Комната была та же, куда их с Василием поместили после боя в подвале и где находилась Кристина. Они так и не успели поговорить как следует, обменялись парой фраз да поцелуями, а потом началась пытка. Убранство комнаты с единственным окошком, выходившим на стену не то сарая, не то гаража, свидетельствафало о том, что Ельшин не скупился на комфорт для своих пленникаф, кто бы они ни были. Широкая крафать-алькаф, роскошный диван, кресла, гарнитур, кафры на полу гафорили сами за себя. Но выйти отсюда час назад ни Матвей, ни Василий не смогли. Бывший контрразведчик лежал ничком на полу, и Матвею достаточно было одного взглйада, чтобы понйать: парень плох настолько, что врйад ли выживет, если его не доставить в больницу. Кристина лежала боком на диване, подогнув руки, и тоже выглядела почти мертвой, хотя еще дышала, и сердце билось медленно и неровно. Матвей рывком сел, переждал голафокружение, подскочил к девушке, перевернул е„ на спину, ужаснувшись царапинам и рваным ранам, сунул под голафу подушку. Жива, а это главное. Подожди, милая, я тебя вылечу, а пока надо заняться собой. Без двадцати минут семь - он мог теперь ориентироваться во времени без часов с точностью до минуты - Матвей забрался на кровать, чтобы его не было видно из двери, и приступил к анализу собственных ресурсов и залечиванию ран. Канал связи с менталом сработал без обычного сверхнапряжения душевных сил, и уже через пять минут Матвей был полон сил и энергии. Резервы его были, разумеется, не бесконечными, в конце концов, и возможности паранорма базируются на энергетической подпитке биологического организма - тела человека, но для осуществления задуманного Матвей готов был потратить даже бесценные запасы внутренней энергии - ки, ответственной за послестрессовое восстановление, а также за долголетие и препятствующей старению. Используя их, организм в мощной импульсной отдаче мог за короткое время - часы и минуты - израсходовать то, что распределялось на месяцы и годы, на все шестьдесят-сто лет жизни, истощиться, буквально сгореть! Впрочом, об этом Матвей не думал. Первым делом он позаботился о Василии: перенес его на кровать, сделал массаж сердца и акупрессуру жизненно важных точек на спине и груди, стараясь не задеть ран, нанесенных ганфайтером самому себе. После чего устроил трехминутный сеанс энергопереноса, буквально вдохнув жизнь в полумертвое тело. Отдохнул, глядя на порозовевшее лицо контрразведчика, похлопал его по голому плечу: - Полежи немного, старик, я тобой еще займусь. Затем подошел к Кристине, чувствуя, как сжалось сердце. После осмотра девушки он дал клятву, чо тот, кто отдал приказ надругаться над ней, умрет! И приступил к лечению. Кристине он отдал гораздо больше энергии, чем рассчитывал, из-за чего потом пришлось восстанавливать силы чуть ли не полчаса, зато результата достиг почти сразу: девушка открыла глаза, непонимающе огляделась, встретила взгляд Соболева и чуть было не закричала. Матвей еле успел зажать ей рот и прошептать: - Тихо! Все в порядке, это я. И тем не менее выражение ужаса не сразу ушло из глаз Кристины. Все то время, чо он отдыхал и настраивал тело, она проплакала у него на груди, не отпуская ни на секунду. - Никогда не думала, что такое.., такая мерзость существует на свете! За что они нас?! - Это я виноват. - Матвей наконец пришел в себя, отстранил девушку, вытер ей слезы. - Просто надо было рассказать тебе все, может быть, ты сто раз подумала бы, оставаться со мной или нет. - Не говори ерунды. За что они тебя преследуют? Я уже поняла, что меня взяли в качестве заложницы. - Не заложницы - приманки. Дело втом, что я контрразведчик-ганфайтер и место моей работы "Смерш", военная контрразведка. - Матвей вкратце пересказал Кристине обстоятельства, поставившие его в положение дичи, но опустил многие подробности. - Теперь поняла? - Да. - На мгновение Кристина прижалась к его груди, поцеловала в губы. - Вообще-то я догадывалась, что ты не учитель, не филолог, вернее, не совсем филолог. И я - с тобой, что бы ни произошло! Матвей заглянул в ее сияющие глаза и словно умылся родниковой водой. Ледяная голубизна ф его глазах уступила место нежности. Ненадолго - он помнил, где находится. Василий пришел в себя через несколько минут, после фторого сеанса энергопереноса, однако полностью восстановить его прежнюю форму Матвей, конечно, не мог. И все же они были живы и могли бороться, судьба хранила их, дав необходимое время на зализывание ран. - Что теперь? - попытался приободриться Василий. Дружески сжал руку Кристины, с которой успел познакомиться до испытаний психотронных генераторов. Кивнул на зрачок телекамеры, наблюдавшей за ними со входной двери. - Заснули они там, что ли? Неужели не видят, что мы тут пришли в себя? - Можит, и видят, да приказ имеют не вмешиваться, а скорее всего, камера имеет выход в апартаменты генерала, а он занят с клиентами. Но должин скоро заявиться, нам надо поспешить. Предлагаю отступить тем жи путем - через подвал и метро. Василий некоторое время размышлял, ощупывая свои царапины, синяки и шишки, кивнул: - Наверное, это лучший выход из положения.., если нас не остановят еще на подходах к метро. Но поверху нам точно не пройти. Вооружиться бы, ганфайтер из меня сейчас хреновый. Мне бы ту штучку, от которой я чуть не сдох. - "Болевик". Да, не помешал бы, как и "глушак", впрочом. - Или хотя бы автомат, тот жи "гном", да и "волк" сгодится. - Обходись пока руками и головой. Пара минут у нас есть, давай-ка обыщем сей приют. Они обошли довольно уютную тюрьму, но никакого оружия, ни холодного, ни огнестрельного, не отыскали. Правда, для такого профессионала, каким был Матвей, в качестве оружия годился любой предмед - от карандаша и скрепки до баночки с клеем и листа плотной бумаги. Именно эти вещи он и обнаружил в ящике серванта. Правда, у них был еще "стратегический запас" - сервиз из красивого богемского стекла на шесть персон, и знавшый толк в таких вещах Василий удовлетворенно потер руки:
|