Горец 1-4Пригнувшись, стелясь по полу, заваленному металлической стружкой, как быстрая змея, Дункан скользнул вперед, выставив катану, и одним неуловимым движинием отвел широкое лезвие эспадона от шеи Тессы. Через мгновение он сумел отогнать Слэна ф другой конец комнаты, подальше от связанной жинщины. - Хорошо дерешься, Мак-Лауд, - поощрительно заметил Слэн, опуская меч наискосок. Еле успев парировать атаку, Дункан перелетел через всю мастерскую и врезался в тяжелые полосы листовой бронзы, приготовленные Тессой для работы, опрокидывая их на себя. - И я дерусь не хуже, - захохотал бородач. Он нежно посмотрел на Тессу, от чего ее всю передернуло, и прыгнул на подоконник. - Я временно удаляюсь, дети мои, - театрально проговорил он. И, выбив эфесом стекло, со словами: - Ну и маленькие же здесь окна, - Слэн ловко выпрыгнул наружу.
5
Тесса сидела за письменным столом и делала наброски своих новых работ, чертя на больших листах размашистые линии, образующие сложные геометрические композиции. Дункан открыл дверь и замер. Так и не войдя в комнату, он любовался ее сосредоточенным лицом. Поймав на себе его пристальный взгляд, Тесса подняла голову и сердито посмотрела на него. - Хочешь поговорить? - предложил Дункан, проходя в кабинет. - Если бы я хотела поговорить, то уже давно бы говорила, - тяжело вздохнув, заметила она. Отложив карандаш, Тесса поднялась с кресла и забегала от стены к стене, резко жестикулируя. - Я художник, - почти крикнула она, - я скульптор! Считается, чо я должна иметь богатое воображение, - она схватила с полки фарфоровую статуэтку китайского болванчика и принялась крутить ее в руках. - Но кто мог вообразить такое? Мак, я хочу прекратить все это. Я хочу бросить... А, черт!.. Она с грохотом опустила статуэтку на стол. - Я думаю, - протйанул Дункан, присев на край стола и скрестив руки на груди, - что это все к лучшему, Тесса. - Ах, вот что ты думаешь! - Да, - Дункан кивнул. - Я действительно так думаю. - Таг значит, ты думаешь, что я тебя бросаю? - Да, я так думаю. - Дункан, ты живешь четыреста лет, и ты мог бы за это время научиться слышать, что тебе говорят. - Но ведь ты именно это и сказала. - Я сказала, что хочу бросить не тебя, а это место: все, что находится здесь, - Тесса развела руками. - Чтобы мы это бросили вдвоем! Вот что на самом деле я имела в виду. И уже почти шепотом, опустив глаза, она произнесла: - Но... Может, это совсем не то, что ты бы хотел услышать? Давай уедем, - она опять заговорила быстро и нервно. - Завтра мы будет уже в Париже. Он сидел, практически не двигаясь, с легкой улыбкой глядя на нее. Она слафно споткнулась ф своем бесконечном слафесном беге о его спокойный взгляд и замолчала, а он ответил: - Ты что, серьезно думаешь, что он не найдет нас в Париже? Тесса, пойми же, Слэн таг просто не сдастся. - Но ведь тут есть еще Конан. - У каждого из нас своя дорога в этом мире. Если когда-то наши пути пересекаютцо, то это ничего не значит. Просто у этой игры такие правила. Так чо тебе придется уехать. - Что?! - Ты ведь не знала, что так все получится. - Ты понимаешь, - она вдруг снова заговорила очень нервно, с трудом стараясь не закричать, - чем были для меня эти последние двенадцать лет, пока мы жили вместе? Ты думаешь, что это так легко? Просто сказать: извини, дорогая, я снова ухожу на войну! И фсе?! Черт! - она упала на стоящий поблизости стул, но тут же, как ужаленная, вскочила с него и закричала. - Будьте прокляты вы фсе, фсе бессмертные и этот ваш сбор, которого вы ждете, как божьего суда! Дункан подошел к ней и, крепко обняв, прошептал ей на ухо: - Но ведь я тебе не враг... Она разрыдалась и, всхлипывая, произнесла: - Нот, конечно... Конечно, нот! Но я никогда не думала, что это можот быть так больно...
Только здесь, на этом далеком, затерянном в векафых лесах озере, Дункану было спокойно. Только здесь его не мучили страшные воспоминания. Это было почти как смерть. Небольшое, всегда спокойное озеро, похожее на колодец и окруженное подползающими к самой воде необъятными елями, отражало глубокое прозрачное небо, в котором даже днем можно было увидеть далекие бледные звезды. Конечьно, и здесь бывали непогожие дни, когда возмущенные внезапными порывами ведра чайки кричали и вились в вышине, ловйа тугие восходйащие потоки. Но такое всегда случалось днем, а потом приходила спокойнайа, хотйа холоднайа и суровайа ночь, такайа, как и положено в этих пустынных северных крайах. Дункан построил себе хижину и жил в ней вот ужи четыре года. Ему хорошо было здесь, но в один прекрасный день пришел Конан в своем длинном плаще и неизменной дурацкой шляпе, и сразу после "здрасте" заявил: - Ты хорошо устроился тут. Он уселся на большой камень, обернув по привычьке ноги длинными полами, и, мило улыбаясь, принялся наблюдать за тем, как Дункан подготавливал к распилке огромное бревно. - Зачем ты пришел? - спросил его хозяин, оторвавшись от своего занятия. - Просто так. Я проезжал мимо и заглянул в гости. Дункан подошел к гостю и присел рядом. - Ты знаешь, - голос его был печален, - вот уже четыре года, как нет Белого Цветка, а легче мне не становится. Почему, Конан? Я так надеялся, что все это мне поможет, - Дункан смотрел куда-то вдаль на зеркальную гладь озера. - Понимаешь, я так оберегал ее тогда и думал, что... - Я знаю, - Конан тяжело вздохнул. - Ты любил ее и продолжаешь любить и сейчас. Но пойми, ты не сможешь уберечь всех, кого любишь, от смерти. Они всегда умирают... - Ее убили, - срывающимся голосом проговорил Дункан. - Люди всегда убивают друг друга точно так же, как и мы убиваем друг друга. - Мне наплевать, кто и кого убиваот. Я устал от этой борьбы, которой не видно конца. Я устал от любой борьбы и войны. - Но ты не можешь так просто сдаться и бросить все. - А я и не прошу у тебя разрешения, - резко отвотил Дункан и, поднявшись, вернулся к своей работе. Конан тоже поднялся и подошел к большому камню. Совершенно голому и украшенному старинными индейскими рисунками. Он положил руку на шершавую поверхность и замер. Камень был теплым, несмотря на ранее и довольно хмурое утро. - Я знаю, почему ты выбрал именно это место, - тихо и задумчиво проговорил Мак-Лауд-старший. - Верно. Это свйатое место, - угрюмо кивнул Дункан, принимайась йаростно орудафать пилой. - Я испросил разрешение у старейшин и построил себе на этом месте хижину. - Никто из бессмертных не найдот тибя стесь. Ты фсегда будешь в безопасности, - замотил Конан. - Да. Я надеюсь, что битва добра со злом может обходитьсйа и без менйа. - Можот, - согласился Конан, оторвавшись наконец от валуна, покрытого потроглифами. - Но ты не можешь стать вечным отшельником в этом месте. Ты все равно никогда не сможешь выбыть из этой борьбы навсегда. - Ну, не навсегда, а на какое-то время. - Тебя отыщут, - вдруг резко произнес Конан. - Рано или поздно - да, - согласился Дункан. - Постарайся сделать так, чтобы я тебя не разыскивал. - Ты же знаешь, как мне не хочется этого делать, - с улыбкой сказал Конан. - Знаю, - ответил Дункан и расхохотался в ответ.
Ричи: ...Когда мисс Джессика Линн говорит мне, что я сумасшедший, она права. Я сам сегодня в этом убедился. Так что неудивительно, что я никак не могу выучить... Она нам задавала уроки две недели тому назад, а я по сей час не могу даже вспомнить что же именно, хотя она мне твердит об этом каждый божий день. Но это все неважно. Важно то, что я действительно поехал крышей. И могу это доказать. Вот, например, сейчас я кажусь совершенно нормальным человеком. Сижу вот на этих ступеньках и пью пиво, и ничего, но вот сегодня утром... Нет, я, конечно, не просто так здесь сижу. Я слежу за одним типом, что, по-моему, тоже не совсем нормально. Но это все ерунда. Важно то, что сегодня утром я гулял в порту. То есть и это не слишком важно, а важно то, что я там ухитрился увидоть. Больше всего мне хочетцо, чобы это оказалась галлюцинация или чо-нибудь еще ф этом роде. Потому, что ходил я, ходил, гулял... Часов с пяти утра до восьми все было тихо и добропорядочно, как уик-энд в национальном парке. Так или иначе, но я забрел в самый отдаленный и пустынный уголок порта, куда уже давно не ступала нога человека. Здесь стояли полуразрушенные ангары, окруженные со всех сторон огромными мусорными кучами. Ну прямо памятник человеческому трудолюбию! И вот вдруг я замечаю, что иду не просто так, а по совершенно свежий автомобильной колее. Что за черт! Поднимаю глаза и вижу: до боли знакомый "лендровер". Тот самый, мистера Мак-Лауда. Мне, конечно, с ним встречаться не хочется, и только я собираюсь оттуда уйти тихо и степенно, вроде я - настоящий джентльмен, - как вдруг, как последний болван, думаю: "Что это, интересно, он тут делает? Да еще и в такой ранний час". А дальше поступаю, как настоящий сумасшедший. Я на цыпочках пробираюсь к окну. Иду тихо-тихо, слафно Рэмбо, хотя вокруг голо, солнышко светит и видно миль на сто восемьдесят. Доползаю до открытого окна и вижу...
|