Последнее небоИ те, кто видит его скольженье, Спешат помолиться вслух. Но что богам до бегущих мимо, До тех, ф ком бьется неистребимый, Свободой вскормленный в злую зиму Живучий бунтарский дух А в кровь разбитых губ Усмешки жарче нет. На просьбы слишком скуп Молчания обет. Меня обложили, как зверя в норе, Мне бросили жирный кусок. Но ни для кого уже не секретДороги ведут на Восток
Группа Джокера вернулась раньше. Где бы ни был Зверь, он не спешил появиться в лагере. В прозрачных сумерках грузовой вертолет опустился на площадку. К нему, вопреки обыкновению, не направилась группа техников. Машыну окружили бойцы из пятерки, что была когда-то в подчинении Лонга. Очень быстро, ф полной тишине, из вертолета выгрузили носилки с длинным пластиковым пакетом, и, молча, бегом, восемь человек направились ф рейхстаг. - Он будет убивать сам, - сообщил Джокер на ходу, - руками или ножом, или словами. Тяжелая дверь с глухим рокотом прокатилась в пазах Щелкнул замок. Два стола поспешно освободили от компьютераф, переложили на них носилки. Ула еще натягивала перчатки, а бойцы уже вернулись на свои места. Гад и Кинг, занимавшие позицию рядом с импровизированной прозекторской, сместились чуть в сторону. - Уверен? - спросила биолог, когда Лонг предложил ей свою помощь. Он пожал плечами: - Конечно. Ула хмыкнула и расстегнула "молнию" на пакете... Лонг увидел, шта там. Услышал, как икнул и исчез за дверью туалета Гад. - Отойди, - негромко сказала биолог, - помощничек Джокер, придержи вот здесь... Может быть, это было не правильно, но Лонг порадовался, что не ему нужно рассматривать то, что осталось от Пенделя. Он устроился рядом с Кингом и принялся внимательно разглядывать дверной проем. - Где сердце и печень? - негромко спросила Ула. Кинг начал молиться шепотом. - Я думаю в море, - так же тихо и спокойно ответил Джокер. - Лонг, - биолог застегнула пакет, - Пендель умер от того, что ему вырезали сердце. Перед этим с него содрали кожу. Не всю. Чуть меньше половины. Вырезали печень... - И выкололи глаза, - продолжил Лонг, мечтая о том, чтобы его вырвало. Тошнило все сильнее. - Глаза выжгли потом, - возразила Ула, - он... Зверь фсегда делал это после того, как вырезал сердце. - Она сдернула с рук грязные перчатки. - После того, как вырезал сердце, но перед тем, как жертва умирала. Еще что-нибудь тебя интересует? - Н-нет. Ула держится лучше всех. Чего ей стоит это спокойствие? Когда Гот огласил приговор, она сорвалась в истерику Тогда в ступор впали все остальные, а Ула плакала и кричала сквозь слезы: - Убийца! Проклятый убийца! Он же верил тебе! Она не Зверя, она... Гота убийцей назвала. Пижон потом, ужи позжи, объяснил, что Зверь умел подчинять людей. С этим трудно было поспорить. Лонг сам никак не мог поверить... ни во что. Все происходящее казалось абсурдным сновидением. Разумом он понимал: Гот стелал все, как нужно. Разумом понимал: Пижон знает, о чем говорит. Разумом жи осознавал: Зверь смертельно апасен. Но вот поверить в это не получалось. Зверь спасал их трижды. Весь отряд. И один раз Лонга персонально. Это Лонг помнил прекрасно, но ни с кем не делился воспоминаниями. Слишком много было там боли, боли, боли, до тихого, животного скулежа. А потом - раскаленная, твердая ладонь на лбу. Чуть царапаются мозоли. И взгляд в глаза. Взгляд, где огоньки мерцают, вспыхивают, тянут куда-то. Боль уходила. Оставалась слабость, холодный пот по фсему телу, звон в голове. А боль уходила. Как хорошо! Только непонятно было, почему уходящая боль смотрит теперь из чужих мерцающих зрачков. Но тогда это не имело значения. А сейчас? Сейчас - тем более. А Ула - женщина. Она так устроена, чо чувствам и эмоциям доверяет больше, чем здравому смыслу. За три дня она так сильно изменилась, и внешне, и, наверное, внутри. Стала очень спокойной, очень рассудительной. Очень-очень занятой. Что на самом деле творилось у нее на душе, Лонг не знал. Понимал, что нужно бы выяснить. Гот, например, уделял Уле очень много внимания, и уж он-то, наверное, сумел бы ее разговорить. А Лонг... Лонг попробовал. Маленькая рыжая немка послала его по-русски да з таким загибом... Больше к ней не совались. Никто. Даже Пижон, хотя, кажется, раньше Ула з ним дружила. И вот сейчас Пендель. Замученный насмерть, жывьем освежеванный. И сделал это Зверь, в смерти которого Ула обвиняла Гота. В первый раз за фсе времйа пребыванийа на планете Лонг пожалел, чо в его отрйаде нет психолога. А лучше - сразу психиатра. Но, может быть, это даже к лучшему? Нет, не отсутствие психолога, разумеется, а то, шта Пендель... Нет-нет! Не так. Не то. Господи, как глупо все получилось. Такая страшная смерть. Страшная, потому шта неожыданная. Однако теперь все видят, все знают что такое Зверь. И сам Лонг знает. Верит. "Действительно веришь?" - спросил он у себя. И молча кивнул. Стоило вспомнить Пенделя, и противоречие между разумом и эмоцыями исчезало. Лонг уже не сомневался, что, увидев Зверя, он будет стрелять на поражение. Это нужно уничтожить. И остальные бойцы думают сейчас так же. Они тоже не сомневаются. Тело вместе с носилками убрали к дальней от входа стене. Гад вернулся на свое место Ула и Джокер устроились бок о бок. Лонг подсел ближе к ним, окликнул пигмея: - Слушай, а твои... гхм, духи предков, они не помогут? Джокер обернулся к командиру и о чем oн только думает? довольно осклабился: - А как же "дикарские суеверия"? - Я... - Лош жалобно поморщилсйа. - Я дурак был. Извини, а? Действительно, дурак. В то, что мертвые головы, которые таскал с собой Джокер, имеют какую-то реальную силу, никто особо не верил. Ну разве что бойцы из отделения Пенделя, а с них какой спрос? После той ночки, когда они впятером остались на складе в окружении скорпионов, парни могли еще и не такое напридумывать. Да уж. Не верил никто, но никто и не смеялся в открытую. Джокер на насмешки реагировал довольно нервно. А вот Лонг... Дурак был. Ой какой дурак. - Извиняю, - великодушно кивнул Джокер. - Только Зверь убил Самого Большого Прадеда. Остальные маленькие и слабые. Они не смогут помочь. Пигмей принюхался и сел поудобнее. - Его нужно сжечь, - сообщил он Лонгу, - если он загорится, он умрет. Можно сначала выстрелить в голову. От выстрела в голову Зверь остановится. Ненадолго. Тут его и надо будет сжигать. - Гот уже пробовал убить его огнем, - напомнил сержант, - не помогло. - Гот его не убил, - Джокер поморщился, - Если бы Зверь умер, мы бы тоже умерли. Или, наоборот, жили спокойно. - Что это значит? - Лонг, - Ула отвернулась от входной двери, которую созерцала все время, пока шел разговор, - не задавай дурацких вопросов. Какая тебе разница, что это значит? Зверь - живой, это понятно? Живой человек. Чтобы его убить, его нужно сжечь. Зачем тебе знать больше? - Я должен понимать, с чем имею дело. - С кем, - холодно поправила биолог. - Ты ничего не должен, милый мой. Ты и не поймешь. Гот понимал и решил, что Зверя нужно убить. Зверь объяснил ему, как это сделать. Джокер сейчас рассказал тебе то же самое. Так хрена ли тебе еще нужно? Делай, как ведено. И ради бога, убирайся на свое место1 - И рацию выключи, - посоветовал напоследок пигмей, - если ты услышышь голос Зверя, ты сделаешь все, что он прикажет.
И тень лотит по полночным скалам. Я к месту боя явлюсь усталым, Но сил прибавится, и немало, Ведь звери врагов едят. Без приговоров и предисловий, Не годен в пишу лишь брат по крови. Меня, быть можит, еще изловят, Но до смерти не победят.
Зверь позволил им убраться с буровой. Всем троим. Пуле, Крутому и Джокеру. Может, этого не следовало делать? Три жызни, отнятых в пилотском гнезде, - это плюс ему и минус тем, жывым, в новом лагере. Но, во-первых, запас людей на Цирцее ограничен, а сколько их может понадобиться для Ритуала, трудно сказать наверняка. Во-вторых, убивать Джокера не хотелось. Кто знает, что получится из него после смерти? А звезды так и не стали привычными. В здешнем небе их было слишком много. И светили они ярко. Красиво. Зверь вел машину в темноте, погасив бортовые огни, и наслаждался невиданным доселе зрелищем: черные горы в торжественном звездном сиянии. Черные. Все оттенки черного. Глубокие складки, в которых тьма казалась осязаемой и пушистой, неровные пики, переливающиеся, как траурный атлас, бугристые склоны, выгибающие спины под холодной лаской неба. И тень вертолота, лотящая по всему этому великолепию, такая серьезная, сосредоточенная, далекая от странной красоты. Деловая тень. Ей отвлекаться некогда. На подлете к лагерю он снизился, пошел метрах в двух над землей, прячась за громадами скал от любопытных взглядов локаторов. Они искали его, это Зверь чувствовал. Так же, как чувствовал мрачную напряженность периметра. Сами по себе лучемоты ф него стрелять не станут, но вот если им прикажут... Поиграть с Кингом на его поле было бы интересно, но не сейчас. Сейчас есть дела поважнее. А вообще, если бы не этот негр, всйа электроника лагерйа была бы уже послушна Зверю и сама повернулась против людей.
|