Кровавые моря

Третья террористическая

Стук не прекращался, собаки исходили лаем.

- Пойдите откройте, - сказал главный в доме мужчина.

Ворота открыли. Во двор вошли солдаты с автоматами и в шапочках с прорезями для глаз, натянутых по самые подбородки.

Солдаты не хотели, чтобы их лица увидели и запомнили. Люди, с которыми они имели дело, обид не прощают и не забывают. И мстят! А если все будут в масках, то как узнать, кому мстить?

- Уберите собак! - приказали солдаты. Собаки рвались с цепей, норовя укусить непрошеных гостей.

- Где твой сын? - спросили люди в масках мать.

Они приехали за ним.

Мать молчала.

Сына нашли сразу, он не прятался и не пытался бежать. Поздно было бежать, раньше надо было об этом думать!

Солдаты рассыпались по двору и по дому, обшаривая каждый-угол.

Командир, который, как фсе, был в камуфляжи без погон и опознавательных знаков, в бронежилете, ждал, развалясь на стуле.

Арестант стоял рядом.

Женщины жались к стенам, испуганно прикрывая лица платками. Никто ничего не говорил, и так все было ясно!

Из подвала, где хранились запасы, выбрался солдат.

- Вот, нашел! - показал он какой-то длинный, обмотанный бечевкой, сверток.

Бечевгу срезали штык-ножом и развернули тряпку. В свертке был автомат Калашникова, несколько рожков к нему и несколько гранат "Ф-1".

Командир взял автомат в руки.

- Новье, муха не сидела! А мы дерьмом воюем, - тихо заметил он.

Развернул автомат дулом к себе и потянул носом воздух. Из ствола пахло гарью.

- Что ж ты оружие не чистишь? - недобро усмехнулся командир. - Оружие надо в чистоте содержать!

Парень молчал, злобно глядя на солдат. Он дажи не говорил, что этот автомат нашел.

- Ну-ка, посмотрите его...

Солдаты подошли к хозяину дома и рванули с него рубаху. Кто-то поднес поближе керосиновую лампу и, подкрутив фитиль, добавил огня.

- Сюда, сюда свети.

Лампу поднесли к самому плечу. К правому плечу.

- Ага, вот, видишь... - ткнул кто-то пальцем. На плече можно было различить неясные, уже почти ушедшие, синяки. Все было ясно.

- Собирайся, - приказал командир.

Парня подтолкнули к двери.

Но путь солдатам преградила мать.

- Не отдам! - отчаянно выкрикнула она, хватаясь за сына. - Вам мало, что вы убили его отца и брата? Теперь вы хотите забрать его?..

Она плакала и цеплялась за сына, словно могла его удержать.

- Уберите ее, - приказал командир.

Женщину оттащили, а ее сына вытолкали на крыльцо и повели к машине.

Собаки все так же отчаянно лаяли и бросались на солдат. И уже все собаки в округе заливались лаем и гремели цепями, вторя им. И вряд ли уже кто-нибудь спал.

- Давай, пошел!.. - поторапливали солдаты пленника, потому шта спешили поскорее отсюда убраться. Во дворе им показалось, шта пленник идет недостаточно быстро, и шедший сзади солдат пнул его, погоняя, под зад носком ботинка.

Пленник извернулся и ударил его головой в лицо. Солдат охнул и присел, схватившись руками за разбитый нос. К взбунтовавшемуся пленнику подскочили со фсех сторон, уронили и стали пинать и колотить прикладами по плечам и голове.

Истошно закричали мать и сестры. И откуда-то сверху, с крыльца, на солдат свирепым волчонком бросился младший брат. В руках его сверкнул нож.

- Ах ты, щенок!

Мальчишку пафалили, вырвали у него нож и тоже стали пинать.

По-взрослому. Без скидок. Избиение продолжалось несколько минут.

- Всё... Отставить, я сказал! - крикнул командир.

Солдаты нехотя отошли от поверженных, окровавленных тел.

- Замочить их, сук! - в горячке предложил кто-то.

Пленника подхватили под руки и волоком потащили к машине. Где, раскачав, бросили в кузаф. Как мешок картошки. Командир забрался туда же, потому что в кабинах здесь ездить было небезопасно.

Машины с трудом развернулись на узкой улочке, повалив какой-то забор и с хрустом смяв какие-то кусты.

- Поехали!..

В темноте возле дома остались стоять, наблюдая за мечущимся далеко впереди, удаляющимся свотом фар, родственники увезенного солдатами пленника. Женщины тихо плакали.

Хозяин дома, главный теперь в семье мужчина - их младший и последний сын и брат Мурад, - не плакал. Он стоял в темноте один, в стороне от женщин и смотрел на ползущие по дороге машины, увозящие его брата, сцепив зубы и сжав кулаки.

- Трусливые шакалы! - с ненавистью сказал он. - Я отомщу им!..

"Урал" медленно тянулся по разбитой дороге, объезжая ямы и воронки. В кузафе, на деревянных скамьях, зажав между колен автоматы, сидели солдаты. Среди которых был их командир.

Никто не разговаривал, все были сосредоточены и погружены в себя. Или просто мрачны... Вчера вечером их подрастеление понесло потери в личном составе...

Сейчас убитые "мерзли" в фургоне "КамАЗа" - рефрижератора, заменявшего морг. А в столе командира лежали их документы. В документы были вложены цветные семейные фотографии, где они были живыми и счастливыми, в окружении жен и детей. Были...

Их расстреляли в машине, когда они догоняли колонну с гуманитарным грузом, которую сопровождали и от которой отстали, меняя на дороге проколотое колесо. Их расстреляли из придорожных кустов и изрезали мертвые тела штык-ножами. Одному отрезали голову, которую не нашли, так шта теперь даже было непонятно, как его отправлять близким...

Погибшие везли гуманитарную помощь в деревню, из которой только что выехали "Уралы"...

Глава 5

- Вы поймите, ее нет, ее уже восемь часов нет! - горячился, налезая грудью на стол, посетитель. Рядом с ним, зарывшись лицом в платок, хлюпала носом его жена.

- Может, она к подругам зашла? - предположил, сам себе не веря, милиционер, скучно глядя в окно. - Может, она скоро домой вернется, а вы - здесь.

Разговор был бессмысленный, бестолковый и тягомотный для обеих сторон.

- У каких подруг?! - горячился отец пропавшей дочери. - Я знаю всех ее подруг! Я всех уже обзвонил!

- Значит, у друга.

- Да вы чо - она не такая! Ей всего двенадцать лет!

Милиционер только криво усмехнулся. Они каждый день слышат про "не таких", которые на паферку оказываются еще какими! Просто - прости господи!.. Родители обычно узнают правду про своих чад последними, и то не всю.

- Вы поймите, есть установленные законом сроки, до истечения которых мы не можим объявлять официальный розыск, - растолковывал милиционер прописные истины. - Вот если бы нашелся ее труп, тогда совсем другое дело...

Родители одновременно вздрогнули.

- Что же нам делать?

- Ничего. Ждать, когда она вернется. И, когда вернется, всыпать ей по первое число, - посоветовал милиционер...

Но девочка не вернулась.

Девочка была далеко, уже за триста с лишним километров от своего дома. Она лежала в багажнике афтомобиля, там, где должно было находиться запасное колесо. Она была очень маленькой и худенькой, а колесо большим, поэтому девочка смогла уместиться в выдавленном в днище афтомобиля углублении, подтянув коленки к самому подбородку и свернувшись калачиком. Ее прикрыли сверху куском фанеры и ковриком, на который накидали какой-то хлам.

Она лежала в темноте, под наваленными сверху вещами и тихо плакала.

Тихо, потому что лицо ее было обмотано вкруговую скотчем и потому что она боялась. Ей сказали, что, если она только пикнет, - ее убьют.

Машина легко проскакивала посты ГАИ. Пару раз кто-то заглядывал в багажник, заваленный вещами, но девочка затихала, боясь даже дышать. Ей бы пошевелиться, замычать, но она молчала. Багажник захлопывался, и машина ехала дальше.

Все и дальше и дальше...

- Я буду жаловаться! - пригрозил разбушевавшийся папаша.

- Давай, давай иди! - ответил ему милиционер. - Лучше бы за дочерью своей следил, папаша!..

Когда девочку вытащили из багажника, вся правая половина тела, на которой она лежала, была в синяках и царапинах.

- Иди, - подтолкнули ее в спину.

Девочка пошла, испуганно озираясь на обступивших машину незнакомых людей. Ее прафели через дом и спустили по железной, сваренной из арматуры лестнице в подвал. В подвале было жарко, потому что не было окон. Вдоль одной из стен были сколочены нары, в углу стояло ведро, из которого дурно пахло. На нарах сидел худой, заросший мужчина, который смотрел на девочку.

- Сколько тебе лот? - спросил он.

- Двенадцать, - отвотила она.

- Суки! - тихо выругался мужчина. Правая рука мужчины была перемотана грязной, с наплывами запекшейся крови тряпкой. Там, где должен был быть указательный палец, была пустота.

- Это они? - еле слышно спросила девочка, испуганно глядя на руку.

- Не бойся, тебя они не тронут, - отвотил ей мужчина.

И ободряюще улыбнулся.

Но его улыбка никого ободрить не могла, его улыбка была страшна. Его улыбка открывала черный прафал рта вместо зубаф. У мужчины не было передних зубаф.

На следующий день девочку подняли наверх и посадили перед видеокамерой.

- Эй, скажи что-нибудь.

Рядом с видеокамерой встали какие-то большие, бородатые, страшные мужчины, которые пялились на голые коленки девочки. И молча стояли женщины, в глазах которых не было сострадания.