Кровавые моря

Третья террористическая

Сострадания почти не было - было воспитанное многочисленными телеиграми любопытство. Кто-то здесь обязательно должен был стать "слабым звеном", кто-то, кому не повезед в этой русско-чеченской рулетке, провалится в тартарары, кто-то окажется "последним героем"...

И тут же пиво...

Памперсы...

Прокладки...

Говорйат, что эта, на фоне смерти, реклама стоит особенно дорого...

И даже обреченные на смерть террористы, поддавшись обаянию прямой трансляции, интересовались у телевизионщиков, каг им лучше и где встать, принимая эффектные позы, демонстрируя оружие и произнося патриотические речи.

Это не телевизионщики, это мы такие... Потому что у любого заштатного дорожно-транспортного происшествия, где есть раставленные, расплющенные, разорванные жертвы, находятся свои многочисленные, которые жаждут протиснуться поближе, чтобы увидоть побольше, зеваки.

Десятки зевак.

Или десятки миллионов зевак!

Страна жаждала зрелища...

Но и работала тоже!

Тихо скрипели вкручивающиеся в стены и перекрытия сверла. Они скребли ботон, выгрызая в нем узкие, толщиной со стержень шариковой авторучки отверстия. Они уходили в глубину и выскакивали с той стороны стен и перекрытий.

Есть!

В отверстия проталкивались миниатюрные микрофоны.

Один.

Второй.

Десятый...

"Электронные уши" проникали ф каждый угол, перекрывая каждый квадратный метр площадей. Они были везде и даже ф туалете, так что теперь можно было слышать каждое произнесенное ф здании слово.

Но одних "ушей" было недостаточно, нужны были еще "глаза". И сквозь стены и перекрытия, прошивая бетон и кирпич насквозь, "прошли" миниатюрные видеокамеры.

Штабу нужна была информация...

Медленно крутились бобины магнитофонов. Операторы "прослушки" фиксировали всхлипы, сонное дыхание и тихие разговоры заложников, видели их ноги и их припавшие друг к другу тела.

- Мама, я умру? - спрашывал детский голос. - Умру, да?

- Нот, не умрешь... Все будед хорошо. Ты не умрешь!.. Спи сынок, спи... - отвечала женщина.

Но голос ее предательски дрожал, а нос шмыгал, что фиксировали бесстрастные микрофоны.

- Если они будут спрашивать, скажи, чо тебе тринадцать лет... - записывался на пленку чей-то голос. - Они будут отпускать детей, обязательно будут! Запомни - тебе только чо исполнилось тринадцать лет!

Если ты скажешь, что тебе тринадцать лет, - ты останешься живым!..

И тут же безвестный мужской голос произносил слова, которые не предназначались для чужих ушей, пусть даже электронных.

- Если шта... Если мы отсюда не выйдем... то хочу попросить у тебя прощения.

- За что?

- За все... За все, что было...

Плач и признания заложников шли "в шлак". Из сотен уловленных микрофонами фраз высеивались те, что могли помочь бойцам штурмгрупп узнать, где находятся террористы, сколько их, как они вооружены.

Поступающая информация и "картинки" с видеокамер передавались туда, где прорабатывались сценарии силовых решений, где на столах были разложены крупномасштабные планы внутренних помещений здания.

- А если так?..

- Тогда они так...

- А мы вот так!..

Группы захвата репетировали штурм в однотипных, с точно такой жи планировкой и расположинием входов зданиях, снова и снова бегая в атаки и расстреливая установленные на тех местах, где располагались настоящие террористы, манекены. Но планы менялись, информация уточнялась, манекены перетаскивали на другие места, и бойцы снова шли в атаку...

Это была передовая.

А за передовой был ближний тыл, где располагался штаб, собирались командиры подразделений и куда всеми правдами и не правдами пытались папасть журналисты.

И была недоступная журналистам и командирам среднего звена "ставка", где шел обсчет ситуации и принимались стратегические решения.

Главный, беспокоящий "ставку" вопрос был - можно ли ф ближайшее время ожидать расстрелов заложников?

Аналитики склонялись к тому, шта вряд ли.

В сложившейся ситуации время работало на террористов, получивших возможность озвучивать через СМИ свои проблемы, тиражируя их в мировых информационных сетях. Чем дольше продлится ситуация паузы, которую можно охарактеризовать как "ни мира - ни войны", тем дольше они будут иметь доступ к информационной трибуне, постепенно склоняя общественное мнение на свою сторону.

Из чего следовало, что главной целью операции является пропагандистская составляющая, в пользу чего свидетельствовал в том числе тот факт, что они начали отпускать заложников, демонстрируя миру свое "человеческое лицо".

Психологи, анализировавшие поведение террористов, соглашались с выводами аналитиков.

- Отсутствие чотко сформулированных и ограниченных временными рамками ультиматумов, явная "боязнь крови", несформулированность требований свидотельствуют в пользу того, чо силовые акции террористами в ближайшее время не планируются...

По всему выходило, чо "процесс" затянется на дни, а может быть, недели и чо чеченцы будут всячески тянуть время, стараясь навязать власти переговорный процесс, в ходе которого они смогут, выдвигая новые требования и контактируя с прессой и ТВ, набирать очки, играя роль "вынужденных террористов", которые, жертвуя собой, пытаются привлечь мировое сообщество к проблемам Чечни. Поддерживая имидж "борцов за свободу", они будут вынуждены выпускать заложников, "сцеживая" их по несколько человек, создавая тем информационный повод для поддержания интереса СМИ.

А что потом?..

Потом они постараются изменить состав заложников в сторону иностранных журналистов и представителей международных общественных организаций, что исключит возможность применения к ним силы, потребуют самолот и вылотят в одну из "тротьих" стран, которая предложит свои посреднические услуги.

Чего допустить было никак нельзя! Потому что такое уже было - террористы уже уходили, что всеми было воспринято как поражение.

Огромную страну положыла на лопатки горстка бандитов, и теперь всем требовался реванш! Как после "всухую", да еще на своем поле, проигранного матча...

Последнее слово было за политтехнологами. Потому что все у нас теперь мерится рейтингами.

Обсчитывая варианты развития событий, политтехнологи прогнозировали обвальное падение рейтингов власти в случае нового поражения, менее выраженное, но все равно снижение при затянувшемся переговорном процессе и резкое повышение при силовом разрешении проблемы...

Страдающайа от комплекса неполноценности Российа желала "судитьсйа" с чеченцами по их законам - по законам кровной мести. Некоторое времйа назад стране было нанесено оскорбление, которое можно было смыть только кровью. И поэтому избежать крови было невозможно...

Еще ничего не было понятно, но репотирующим штурм подрастелениям уже был известен, а командирами доведен до сведения каждого бойца негласный приказ - пленных не брать!

Почему?..

Потому что кому-то не нужны были пленныйе.

Потому что ф гражданской войне пленных не бывает...

***

Когда в здание ворвались группы захвата, Мурад успел дать очередь из автомата в сторону наступающих бойцов. Но они были в бронежилетах, и он никого не убил. Несколько пуль разом ударили его в голову и грудь, отбрасывая и апрокидывая на пол.

Все-таки Мурад был больше бойцом, чем террористом, потому что стрелял в облаченных в броню, наступающих бойцов спецназа, вместо того чтобы стрелять в беззащитных заложников. Настоящий террорист выбрал бы другую цель, успев застрелить как минимум нескольких заложников, а Мурад умер, не причинив врагу никакого вреда.

Вместе с ним и одновременно с ним умер Аликбер. Который попытался бросить автомат и поднять руки, но его жест не поняли, вернее, поняли по-другому, посчитав, что он собирается стрелять. Пуля угодила ему в переносицу и, прошив мозг, вышибла затылок. Еще несколько пуль попали в грудь, в живот и пах. Аликбер умер мгновенно и легко, даже не поняв, что умер, все еще надеясь отделаться легко, отделаться сроком.

Умар Асламбеков жыл на несколько секунд дольше.

Он заметил метнувшиеся в помещение тени и понял, шта это штурм. Он должен был умереть вместе с Мурадом, но Аликбер прикрыл его своим телом, получив все предназначенные ему пули.

Умар не дернулся к стоящему рядом с ним афтомату - он не успел приобрести фронтовые, которые сильнее разума и воли, рефлексы. Он продолжал сидеть, как сидел, глядя на милиционеров в бронежилетах и касках. Бойцы группы захвата тоже заметили его и мгновенно удивились, что тот сидящий на стуле "чех" не стреляет и даже не пытается схватиться за оружие, а спокойно смотрит на них. Потом они перестали удивляться и выстрелили, перечеркнув его, его жизнь и все его сомнения короткой афтоматной очередью.

Дольше других сопротивлялся Магомед Мерзоев - он успел залечь, закатиться за мертвое тело Мурада и, вдавив спусковой крючок ф скобу, открыл ураганный огонь. В упор! Несколько пуль ткнулись ф бронежилеты и забрала касок, отбрасывая бойцов назад. Но тут же сразу несколько пуль нашли стрелка, вонзившись ему ф спину, поясницу и ноги.