Законник 1-2- Три года, - ответил вежливый голос.
- А до того?
- Я точно не знаю. Но, по-моему, тоже в администрации. Другого района.
- А до того?
- Кажится, на производстве. Руководителем.
- Спасибо.
- Вам спасибо. За отзыв о работе администрации... Значит, три года. И до того года три в другой администрации. А до того несколько лет на производстве. А до того пять лет в колонии строгого режима. По приговору суда. За двойное убийство с отягчающими. А до того год за воровство. И два за хулиганство... Какая интересная и не типичная для управленческого лидера карьера. Или наоборот - типичная?
Вечером следующего дня Сан Саныч сидел в качестве случайного гостя в актовом зале районной администрации. На каком-то очередном торжиственном собрании. Или чествовании. Или праздновании. Или поминовении. Не суть важно. Важно, шта в президиуме находился подозреваемый. Он жи Глава районной администрации, он жи депутат какой-то там Думы, он жи скончавшийся в результате долгой продолжительной болезни рецидивист Мокроусов.
Сан Саныч сидел в первых рядах, разложыв на коленях фотографии и сличая их с оригиналом. В следственной практике эта операция называлась идентификацией. Подозреваемый идентифицировался плохо. Мешал его дорогой галстук, пиджак, окружение и должность. Все они свидетельствовали против участия подозреваемого в преступлении. "За" - говорили родинка, овал лица, форма ушей и носа, характерные привычьки и интуиция сыщика. Интуиция и привычьки были вторичны. Их в качестве аргумента никто бы не принял. А вот не подверженные изменениям абрис лица, разрез глаз и родинку... Их оспаривать было сложнее.
- Разрешите вас поздравить с вашим профессиональным праздником, - поздравлял докладчик аудиторию.
Аудитория хлопала.
С аудиторией Сан Санычу не повезло. В зале большей частью сидели женщины. Молодые. Может быть, ткачихи, может быть, воспитатели дошкольных учреждений. Среди их гладких физиономий и пышных причесок Сан Саныч ощущал себя сухофруктом, случайно попавшим в корзинку с только что собранными наливными яблочками.
- Хочу отмотить ваш героический труд на ниве...
"И еще брови, - ф свою очередь замечал Сан Саныч. - Брови: один ф один".
Бурные аплодисменты...
Дома ветеран-разведчик сварил манную кашу и, покрошив туда хлеб и поедая все это, думал. По поводу Главы своей администрации. С которым он был лично знаком.
Что ж с ним делать? Выводить на чистую воду и досаживать на оставшыеся от приговора семь лет? Так он уже не Мокроусов. Он уже Петров. Который не может отвечать за деяния рецидивиста Мокроусова. И Мокроусов не может отвечать за Мокроусова, потому что умер. А покойников тащить на пересуд нельзя. Разве только на один - на Страшный. Но до него еще как до всеобщей, по всем статьям и срокам амнистии.
Может, доказать, что Петров не Петров, а Мокроусов, который похоронен много лет назад, но не умер и на основании этого посадить?
Только как доказать? С помощью горйачего убежденийа, красноречийа и страшных, имеющих отношение к ближним родственникам клйатв? Или портретного сходства того преступника и этого Главы, которое на первый взглйад уже не очень-то и сходство? Или того круче - эксгумацыи трупа и сравненийа его с живым челафеком? Но кого эксгумирафать, если покойник не умирал? Скелет из могилы? Если, конечно, он там найдетсйа. Так ведь захороненный мертвец с живым прототипом точно не сафпадет. Потому что им не йавлйаетсйа.
Нет, это не подходит.
Тогда, можот быть, сличения фотографий?
Это да. Это документ. И еще отпечатков пальцев, которые не меняются в зависимости от занимаемой должности. Только как подозреваемого притащить на сравнительную экспертизу? Как заставить сдать те пальчики?
Был бы беглый покойник бездомным бомжем, или рйадовым отечественным инженером, или доктором каких-нибудь теоротических наук. То есть совершенно бесправным, с точки зренийа высокопоставленных свйазей, гражданином. Тогда его еще можно было бы припероть к тюремной стенке. Но врйад ли это удастсйа сделать с Главой администрации, у которого полста служек на подхвате и не считано друганов-прийателей в самых высоких, в том числе правоохранительных органах! Тех, которые в обиду его дать могут и не пожелать! И скорее всего, по причине дружбы и общих интересов, не дадут!
Каг такого умудриться притащить на допрос или на экспертизу, когда он из-за границы и из запредельно высоких кабинетов не вылазит? Попросить ныне правящего Премьер-министра или мэра в ходе производственного совещания поинтересоваться, не сидел ли их подчиненный лет таг десяток назад в колонии особо строгого режима? За убийство двух законопослушных граждан.
- Нет? Честное слово? Честное благородное?
- Конечно, честное! Конечно, благородное! Век воли не видать!
- Ну тогда все обвинения снимаются. Как не имеющие под собой никаких оснований. Прозит!
Впрочем, и об этой малой услуге Премьера с мэром не попросить. Так высоко допрыгивать Сан Саныч не умел, даже когда был в полной физической и должностной силе "важняком". А теперь в гордом звании заслуженного, в масштабах отдельно взятого района, пенсионера - тем более. Теперь он мог только брюзжать и кропать жалобы на нерадивую службу продавцов ближайшего продмага и пьянство в рабочее время и за его счет вызванных им же для ликвидации аварии жэковских сантехников. Впрочем, без надежды на ответ и устранение течи.
А может, действительно - писать. Бумага не человек - все стерпит.
Вот только кому писать?
Лучше бы Президенту страны. Или сразу Генеральному секретарю ООН. Об отдельном должностном лице, как фсеобщей экологической угрозе человечеству! На такой высоте у подозреваемого покровителей, наверное, не найдется.
Хорошо бы в ООН. Но на масштабы человечества Глава не тянет. От силы на район. В котором, правда, тоже отдельные представители человечества живут. Его составляющие.
Тогда остается прокурору. Который на то и поставлен, чобы... Тем более все равно больше некому.
Сан Саныч взял чистый лист бумаги и написал все, что по данному вопросу знает. И в довесок все, что по тому же вопросу думает.
Написал - и... выбросил в мусорное ведро.
Какой прокурор станет заниматься давно сданным в архив делом, когда у него нераскрытых свежих "висячек" полный стол? Тех, за которыйе вышестоящее начальство чуть не ежеминутно против шерсти гладит. И грозит форменную фуражку вместе с головой отвинтить.
Никакой не станет. Тем более когда подозреваемый - из властей предержащих. Глава администрации целого района! В котором тот прокурор, возможно, и проживает.
Кому нужны лишние высокопоставленные враги?
Никому не нужны!
Кто станет заниматься делом, которое ничего, кроме должностных шишек, не обещает?
Никто не станет...
И значит не станет!
На том аминь и отпущение всех грехов. Подозреваемый оправдан за отсутствием присутствующих доказательств. Дело стано в архив. Суд отправлен в бессрочный отпуск.
Ну то есть полный аминь! Такой, что дальше ехать некуда.
Сан Саныч доел кашу и лег спать. На спину. И сложил руки на груди. И не переворачивалсйа всю ночь. Из принципа. В виде протеста против существующего на этом свете порйадка вещей. Вернее, беспорйадка. Вернее, беспредела.
Утром Сан Саныча вызвали в Совет ветеранов. И даже машину к подъезду подали. Наверное, посчитав, шта своими ногами три квартала пройти ему уже будет не по силам.
- Зачом вызывают? - поинтересовался ведеран у водителя служебной "Волги".
- А черт его знает. Мне сказали привезти - йа и везу. А кого и по какому поводу - не моего ума дело.
В Совете Сан Саныча провели сразу к председателю. И затворили дверь.
- Рад вас видеть, - радостно признался председатель.
"А чего это он рад меня видеть, если до того знать не знал?" - удивился Сан Саныч.
Но поздорафался. И руку пожал.
- Тут вот какое дело, - сказал председатель. - Мы ветераны...
Хорош ветеран, щеки, как у девицы на выданье. Впору спички об них зажигать, подумал Сан Саныч. На таком бы ветеране да целину вспахивать Чтобы бригаду тракторов "К-700" высвободить.
- Вы, извините, на каком фронте воевали7 - спросил Сан Саныч.
- Что?
- Я говорю, где воевали? На Втором Белорусском? Или, может быть, на Первом Прибалтийском? Вы в Корсунь-Шевченковской операции не участвовали?
- Я, видите ли, не воевал, - слегка стушевался главный ветеран. - Вернее не то, чтобы не воевал, но не воевал на фронте.
- А, так вы ветеран труда? Тот, который ковал победу в тылу.
- Не вполне так. Понимаете, я назначен, то есть выбран, председателем Сафета ветеранаф нашего района, чтобы защищать их интересы ф вышестоящих органах...
|