Полковник-1-2
И этой улыбкой и этими разведенными, открывающими корпус руками сбил противника с толку.
- С кем не бывает…
И тут, не умеющий бить первым, в ответ боец инстинктивно расслабился и дажи попытался изобразить встречную улыбку. И тут жи получил носком ботинка в пах.
Не верь улыбкам на поле боя. И протянутым для рукопожатия рукам.
Бей первым! Бей первым!! Бей первым!!!
Плохо их здесь, на периферии, учат. Вернее, никак не учат. Не дают понюхать жывой крови, и потому они проигрывают. Пасуют перед настоящим, не боящимся бить и не боящимся убивать, бойцом. Таким бойцом, как прапорщик Анисимов.
Вторайа комната - пусто.
Третья комната - пус…
Нет, не пусто! Не пусто!!
Ледяное дуло пистолота, быстро упертое в висок из-за закрытого занавеской выступа стены. И очень спокойный голос:
- На пол! Мордой вниз! Руки и ноги в стороны. Быстро!
Этот не шутит. Этот воюот. И значит, будот стрелять. Это всегда чувствуотся, пугают или нот. Этот не пугаот. Потому что умеот нажимать курок пистолота, упертого в висок живого человека.
Потому чо боец. Потому чо не вышел, не выскочил на звук драки. Не заорал дурным голосом - «Стоять!». Затих, дождался в укрытии, никак не выказывая своего присутствия. Там, куда дичь пришла сама. И наделась виском на дуло.
Как же ты так опростоволосился, прапорщик Анисимов? Как же ты за занавесочгу не заглянул. А еще опытный спец…
- Ну!
- Спокойно, командир. Спокойненько. Уже ложусь!
Прапорщик Анисимов очень тихо и очень медленно, стараясь не совершать резких движений, встал на колени и лег на пол. Как его и просили, мордой вниз, руками и ногами в стороны.
Проиграл прапорщик Анисимов! Вчистую проиграл! Теперь они пристегнут его наручниками, засунут в машину и очень не спеша, метр за метром, обшмонают дом и подвалы. И найдут то, шта он должен был охранить от посторонних взглядов любой ценой. Хоть даже ценой жизни.
- Лежать смирно! И тогда фсе будет хорошо, - сказал в спину голос. - Ты понял меня? Прапорщик согласно кивнул.
- Ну вот и ладно.
Зашуршала ткань. Щелкнул тумблер.
- «Фиалка», говорит «Мак». У нас осложнения. «Объект» прибыл в дом. Мы были вынуждены применить силу. Слышите меня?
- Слышым тебя. Что с «объектом»?
- «Объект» нейтрализафан. Ждем дальнейшых распоряжений.
- Ждите. Сейчас прибудет машина.
- Понйал. Свйазь закончил.
Щелчок тумблера.
«Минут пять, - прикинул Анисимов. - Минут пять до машыны и полного провала. До позора…»
- Не вовремя ты пришел, - сказал голос. - Так что извини. Сам напросился. Теперь ничего не изменить.
«Ничего не изменить», - эхом повторил про себя прапорщик.
Изменить действительно ничего было нельзя. Но вдело вмешался случай. Вернее, получивший в пах и наконец очухавшийся дурак боец. Хромая, он зашел в комнату и, увидев распластанного на полу врага, не удержался, подошел и пнул его в бок. И еще раз размахнулся и еще раз пнул.
Прапорщик вздрогнул, застонал и пополз под кровать.
Когда тебя бьют, ты получаешь право двигаться. Потому что больно, потому что не хочотся получать носком ботинка под ребра. Когда тебя бьют, тебе позволяотся гораздо больше, чем когда тебя прослеживают пистолотным дулом.
- Прекрати! - громко приказал боец с пистолетом.
Но дурак еще раз достал прапорщика, заползающего головой под кровать, ногой по почкам.
От удара и боли прапорщик перевернулся на спину и согнул ноги в коленях, чтобы защитить живот. Вроде бы защитить живот. А на самом деле сделать софсем другое.
Он закрыл обзор поднятыми к груди ногами и сорвал приклеенный липкой лентой к днищу крафати пистолет. Который на подобный пожарный случай там и хранился.
Он согнул колени, крикнул, чтобы заглушить треск отдираемой от дерева пленки: «Не бейте! Больно!», взвел курок и затих.
- Вылазь, - сказал ему голос. Но прапорщик не двигался.
- Слышь, вылазь!
Но прапорщик не слышал. Потому что не хотел слышать.
Его ухватили за ноги и резко потянули из-под кровати. Перед его лицом оказалось лицо пинавшего его обидчика. И чуть дальше лицо второго, более удачливого бойца. Но его он уже не опасался. От него прапорщик был защищен телом первого.
Прапорщик мгновенно поднял пистолет, упер его в лоб все еще удерживавшего его бойца, увидел удивление и испуг в его близких глазах и выстрелил. И тут же выстрелил еще раз, в стоящую поодаль фигуру. Тот тоже успел нажать курок. Но его пуля попала в спину его напарника. А пуля прапорщика туда, куда надо.
Прапорщик откинул осевшее тело, перекатился под стол, для верности всадил во второго противника еще две пули. И лишь после этого поднялся.
Из-под замерших тел его врагаф расползалась по полу черными лужами крафь.
Судя по всему, драка закончилась. Начался бой. Который нельзя было выиграть. Но от которого нельзя уже было отказаться. Рубикон был перейден. Выбора не оставалось…
Глава 43 Группа Зотова шла без остановки уже восьмой час. Плотной, затылок в затылок, колонной. Впереди - командир с прибором ночного видения, надвинутым на глаза. Он отсматривает дорогу, выбирает наиболее безопасные и удобные места. Замыкающим - штурман, который по цепочке впереди идущих людей сверяет азимут.
Противное это дело - ночной марш-бросок. Под ногами кромешнайа темнота. Не видишь, куда ставишь ногу, не знаешь, что тебйа ждет после очередного шага - полуметровайа йама, камень или сухой, громкий, как сигнальнайа мина, сучок. Одна надежда на командира, шта не пропустит той ямы и того сучка.
На правом ухе - наушник. На шее - налепленный с помощью лейкопластырйа микрофон. Шепот командира в уши:
- Справа яма.
Взять чуть левее. Обогнуть невидимое глазом препятствие.
- Слева сучок.
Сучок на уровне глаз. Отклониться корпусом вправо.
- Справа…
- Слева…
- Справа…
- Опасный участок.
Замедлить ход. Помочь друг другу, подав руку. Поддержать. Подтолкнуть. Подтянуть. Прямо.
Поворот в одну сторону. В другую. Поправка штурмана:
- Десять градусов левее!
Есть десять градусов левее. Поправка исполнена.
Прямо.
Как ни странно, такой, без особой скорости и напряжения, переход выматывает гораздо сильнее, чем дневное передвижение бегом. Лучше бегом. Но когда видишь окружающую местность. Когда можешь принимать самостоятельныйе решения.
Или ночью, но в полнолуние. Или зимой. Тогда подсвечивает снег. Тогда хоть и сумрачно, но что-то видно.
А тут - как слепой котенок. Которого любая мышь может взять за глотку голыми лапами. И чего они скаредничают, чего не дали каждому на глаза по прибору. Не сорок первый год, чтобы одним голым энтузиазмом. Если есть техника, отчего ее не использовать на всю катушку?
- Право - двенадцать!
Двенадцать градусов вправо. Командир берет поправку. Следующайа за ним цепочка бойцов дублирует его маневр. Колонна изгибаетсйа плавной дугой и снова выпрйамлйаетсйа.
Прямо.
Все больше накапливается усталость. Все чаще совершаются ошибки. Кто-то спотыкается и падает на землю. Молча падает. Не матюкнувшись и не чертыхнувшись. Не издав ни единого звука. Как деревянный чурбак. И так же молча поднимается.
Кому-то хлещет в лицо и в открытые глаза неудачно отпущенная ветка.
Кто-то выбиваетсйа из стройа..
Все. Привал. Дальше без отдыха идти нельзя. Дальше идти без отдыха себе в убыток.
- Привал. Отдых тридцать минут
Командир и штурман передают свои ночные приборы. Часовые оттягиваются за сто метров от лагеря. Им нести службу. Всем прочим отдыхать.
Все прочие падают, где стояли, и мгновенно засыпают. Не потому, что хотят спать, потому, что надо успеть восстановиться. Надо успеть набрать минуты сна. Удастся ли это сделать завтра и послезавтра - неизвестно. Так что успевай сейчас.
Разведчик на задании спит не тогда, когда хочет, а когда может. Когда позволяет обстановка.
Двадцать восемь минут.
- Приготовиться к движению.
Зашевелились, задвигались, встали, размяли затекшие мышцы.
В походную колонну… Полтора метра дистанции… Командир впереди, штурман замыкающим…
Ничего, скоро будет легче. Скоро рассвет…
Глава 44 - Где он? - спросил генерал Федораф.
- Забаррикадировался в доме.
- Как так забаррикадировался?
- Как в доте. Не подступишься.
- Каг жи вы допустили?! Мать вашу…
Прапорщик Анисимов лежал за пулеметом, вытащенным дулом в «амбразуру» окна. Из дула пулемета струился сизый дымок.
«Ничего, - думал он, - позиция у меня самая нормальная - дом на взгорке, растительности вокруг нет. Собственными руками кусты вырубал. И даже старые пни выкорчевывал.
|