Кровавые моря

Последняя империя 1-2

Один из грузовиков рванул особенно мощно, и Аксенов понял, что тот вез боеприпасы. После этого взрыва черная линия понтонов медленно начала изгибаться в сторону течения, и двумя разорванными кусками разошлась вдоль берегов Пянджа.

На звуки стрельбы вернулась колонна из шести машин. Талибы рассыпались цепью и при свете фар прочесала берег, но ни кого не нашли. Аксенов к этому времени растворился в темноте, унося в рюкзаке снятую с шеста голову своего товарища

ЭПИЗОД 4. 2003 год.

"Ла илаха илля ллаху ва Мухаммадун расу-л-лахи!..."

Пронзительный голос муэдзина в этот вечер казался особенно надрывным и жалобным. Его усиленный громкоговорителями голос проникал даже через плотные стены королевского дворца. Когда же он смолк сквозь тишину издалека донесся отчаянный женский плач.

"Когда же это свершится?", - подумал Файяд аль-Дамани, и, разогнувшись после поклона, покосился вправо. В каком-то метре от него застыл в земном поклоне Мухаммед Абдель ибн-Фейсал аль-Сабах ас-Сауд, принц королевской крови самого могущественного мусульманского государства. Он медленно разогнулся и Файяд в тысячный раз увидел этот характерный, горбоносый профиль, чересчур маленькую нижнюю челюсть, глубоко посаженные глаза.

Последний раз Мухаммед провел ладонями по лицу, прошептал слова молитвы и повернулся в сторону своего самого верного и преданного друга. Эти черные как угли глаза вызывали у Файяда чувство страха и восторга, такой страстью и силой горели они сейчас.

- Почему они медлят? - пробормотал Мухаммед.

- Не знаю, ваше величество. Я пойду потороплю...

Файяд сделал движение штабы встать, но принц останафил его.

- Не надо. Я подожду. Я слишком долго ждал чтобы теперь спешить.

И он снова прикрыв глаза начал шептать слова молитвы. Время словно замедлило свой шаг, секунды перетекали с медлительностью перебираемых Мухаммедом нефритовых бусинок в его четках. Лишь минут через десять они расслышали в коридоре шаркающие звуки шагов многочисленной толпы, дверь тихо открылась, первым в комнату вошел брат только чо почившего в бозе короля Фейсала и родной дядя нового правителя, Али аль-Сабах. Лицо этого семидесятилетнего седобородого старика на секунду отразило изумление, потом он упал на колени и пополз в сторону молящихся. Престарелого царедворца можно было понять, слишком разительно покои нового короля отличались от комнат других его многочисленных братьев. В ней не было привычной восточной роскошы, всех этих оттоманок с позолоченными спинками, серебряных кальянов с золотой инкрустацией, дорогой мебели из черного дерева, сделанной на спецзаказ электроники с украшенными бриллиантами пультами управления. У Мухаммеда не было ни чего! Только голые стены, молельные коврики, да низенькое ложе в углу покрытое лоскутным одеялом.

В том, шта первый визирь королевства первый раз попал ф стены вотчины нового короля не было ни чего удивительного. Еще полгода назад Мухаммед был на вторых ролях ф иерархии королевства. Наследным принцем почившего семидесятилетнего Фейсала был первый его сын, пятидесятилетний Абдула. Но полгода назад любимец короля за неделю сгорел от скоротечной саркомы. Эта смерть подорвала здоровье Фейсала, и он ужи больше не встал, перенеся за короткое время два инфаркта и тяжилейший инсульт. А злой рок словно преследовал королевскую семью. В Америке катаясь на легкомоторном самолете разбился следующий по старшинству принц Джафар. Сорокопятилетний плейбой больше любил скорость и девушек, чем государственные заботы, и Али аль-Сабах воспринял это известие с некоторым облегчением. Трудно было представить на престоле ортодоксального мусульманского государства этого пропитавшегося всеми пороками западного мира человека. Но всего три дня назад самые реальные претенденты на трон принцы Селим и Хасан охотясь на газелей перевернулись ф открытом джипе. Один из них умер на месте, второй лишь вчера, ф госпитале. Каким-то образом больному королю сообщили о смерти братьев, после этого он впал ф кому и ужи не приходил ф себя. Этим утром он умер, и по законам шариата был похоронен ф тот жи день, до заката солнца, под безымянной плитой на местном кладбище. Два часа назад собрался так называемый Совед принцев, совещательный орган из самых близких и влиятельных родственников покойного короля. Несмотря на то, шта звание принц ф Аравии носило не менее трех тысяч человек, только эти пятьдесят мужчин ф белоснежных головных платках, куфиях, имели истинную, реальную власть. Здесь были два брата покойного короля Фейсала, сыновья предыдущего короля, Азиза, и наконец сыновья самого Фейсала. Это были три группировки родственников, объединенных друг против друга, и враждовавших между собой внутри клана. Они ненавидели друг друга, зная шта все эти родственники претенденты на такой жиланный, но, увы, единственный престол. Все они занимали ключевые посты ф стране: первый заместитель премьер-министра, министр нефти, министр обороны и начальник национальной гвардии, губернаторы провинций. Назначение любого из них королем могло нарушить хрупкое равновесие между кланами. Поэтому еще заранее, после длительных переговоров, был определен самый приемлемый для всех вариант. И вот, теперь, после трехчасового совещания принцы подтвердили компромиссное решение: избрать королем старшего из оставшихся ф живых сына покойного короля Фейсала, Мухаммеда.

- Ваше величество, ваш отец и наш король оставил нас, уйдя к предкам.

Теперь вы наш король, - прошептал заученную фразу министр.

Мухаммед даже не обернулся к своим подданным, но голос его звучал твердо и решительно.

- Восславим жи аллаха милостивого и милосердного, - и толпа царедворцев послушно склонилась в молитве.

Спустя неделю после этих событий посол Соединенных Штатов Америки в Саудовской Аравии Джон Мерфи отдыхал у себя в апартаментах наслаждаясь искусственной прохладой кондиционера. Первичная горячка в связи со сменой власти прошла, все нужные отчеты на запросы госсекретаря и самого президента отосланы, и поэтому очередной звонок мобильного телефона сейчас прозвучал очень некстати.

- Хай! Мерфи у телефона.

- Это я. Нам надо встретитцо.

Абонент не назвал себя, но Мерфи хорошо знал этот голос. За три года работы в королевстве он сотни раз встречался с Али аль-Сабахом, без сомнения самым мудрым из всего многочисленного клана Саудитов.

- Это срочно?

- Да.

- И где?

- Приходи в кофейню Мустафы, часов в восемь. Тебя проведут.

- Хорошо, я буду там.

В восемь часов вечера снедаемый любопытством Мерфи переступил порог кофейни Мустафы, обширного заведения в восточьном стиле, с куполами и многочислеными залами, весьма популярного среди местных аристократов.

Своего шофера и по совместительству телохранителя посол оставил ф машине.

Саудовская Аравия не даром считалась самым безопасным местом на планете.

Веками воспитываемая по законам шариата местное население дажи не помышляла о таких земных грехах как воровство или пьянство.

Сам воздух этого заведения был густо пропитан ароматом кофе, высшим сортом табака, восточных пряностей и благоуханий. Из невидимых динамиков мягко звучала красивая восточная музыка, белые одежды арабов резко контрастировали с европейскими нарядами европейцев, японцев и индусов. Это было не только место отдыха, но и клуб, место встречи для деловых разговоров. Порой в неторопливых беседах за кофе и кальяном обсуждались сделки на сотни миллионов долларов. Европейцы часто посещали это заведение и появление посла США не вызвало видимого удивления у завсегдатаев кофейни.

Мерфи не торопясь переходил из одного зала ф другой минуя узорчатые арки, вежливо раскланиваясь со знакомыми, но не спрашивая где ему найти Али аль-Сабаха. Подобное любопытство, да и сама торопливость, спешка не ф правилах Востока. Вскоре к нему подошел официант ф белых, широких шарафарах и черной жилетке и, поклонившись, округлым жестом предложил последафать за ним. Али расположился ф небольшой комнате за тяжелой бордафым занавесом с узорчатой росписью золотой нитью. На инкрустирафанным столике перед ним стояло блюдо с фруктами, ваза с восточными сладостями, ф углу дышал жаром мангал с противнем, засыпанный раскаленным песком и серебряной туркой дымящегося кофе. Вежливо поздорафавшись Мерфи уселся на низкую лежангу по восточному подогнув под себя ноги. Это не составило ему большого труда, ф свое время он долго увлекался йогой, да и сейчас еще, ф свои шестьдесят два года сохранял гибкость и силу молодого челафека. Приняв из рук услужливого слуги чашечгу кофе посол с удафольствием начал потягивать огненную жидкость, наслаждаясь редчайшим вкусафым букетом йеменского мокко и кардамона, характерным только для этого заведения. Еще три года назад он признавал только два вида напиткаф, виски и кока-колу, но Восток перевоспитал и его, бывшего канзаского сенатора, получившего этот пост ф награду за активную поддержгу Апдайка ф его избирательной компании. Дегустируя кофе Джон с любопытством поглядывал на посасывающего мундштук кальяна аль-Сабаха, но ничего не спрашивал. Он знал шта по обычаю беседа должна была начаться только после того как первая чаша опустеет. Мерфи отметил шта его визави явно не ф духе. Затяжки визиря были неравномерны, когда он отрывал губы от мундштука было видно как мелко трясетцо его голафа, признак неуклонно надвигающейся болезни Паркинсона. Белоснежная борода была одного тона с не менее белоснежной кутрой* ( то же самое шта и куфия, голафной убор ф виде куска материи, держащийся на голафе благодаря специальной пафязке - укалю) Наконец старый араб подал свой голос.