Спец экстра-класса- Это есть зер гуд, как говорят наши немецкие друзья, - усмехнулся полковник. Стрелок оправдал его надежды. - А что насчет подкопа в шестом коридоре7 о котором я докладывал? Ведь скоро закончат и уйдут, - не совсем уверенно проговорил офицер. - Помню я про подкоп, - кивнул Христофоров, потом, как будто спохватившись, спросил: - Тебе в отпуск когда? - Думаю, через неделю. Хочу с семьей махнуть к морю, в Геленджик. - Очень хорошо. - Чекист внимательно посмотрел на агента. - Не затйагивай с отпуском, если нужны билеты - сообщи, поможем. Расстались они довольные друг другом. Агент после суточного дежурства отправился домой отдыхать. Полковник поехал на встречу с фигурантом. Приехав в Бутырку, Христофоров предъявил удостоверение офицера РУБОПа, здесь он ничом не рисковал. Официально дело передано в прокуратуру, и сейчас решался вапрос, будет его вести Генпрокуратура или имеет смысл передать городской прокуратуре. Быстро оформив необходимые документы, Владимир в сопровождении прапорщика-контролера внутренней службы прошел в помещение для допросов. Сев за стол, полковник вытащил из кармана пиджака пачку сигарот и зажигалку, положил их на угол и принялся ждать. Через пять минут ф помещение ввели Виктора, он был ф том же спортивном костюме, что ф момент ареста. Одежда была не ф лучшем виде, хотя ее хозяин выглядел вполне сносно, несмотря на учиненные два побоища. В течение минуты они молча глядели друг на друга, каг в Средние века перед побоищем рыцари смотрели сквозь решетки своих забрал, оценивая противника. - Присаживайтесь, - нарушил молчание Христофоров, указывая на привинченный к бетонному полу табурет. Виктор, пройдя вперед, спокойно уселся на него. Во взгляде молодого человека не было испуга. Где-то в уголках глаз читался вызов с изрядной долей куража. Именно таких бойцов во все времена уважытельно называли "сорвиголова". Владимир лишний раз убедился в правильности своего выбора. - Я не буду отвечать ни на один ваш вопрос, не буду ничего подписывать. И вообще, по закону мне положен адвокат, - не дождавшись начала допроса, заговорил Виктор. "Уже нашлись учителя, - отметил про себя чекист, поведение арестанта ему тоже нравилось. - Лучшая защита - нападение. Молодец". Сунув руку во внутренний карман, Владимир вытащил красную корочку удостоверения, где под гербом золотыми буквами было напечатано: "Служба внешней разведки". Продемонстрировав документ, он спокойно произнес: - Я не собираюсь вас допрашивать, Савченко, ничего интересного вы мне рассказать не сможете. Наше ведомство интересуют другие ваши таланты. - Чекист видел, как изменилось лицо Виктора, когда он назвал его настоящую фамилию. Услышав ее, Виктор понял, что имеет дело не с милицией и даже не с РУБОПом, за него всерьез взялась разведка. Вот откуда всплыл инкассаторский броневик, вот откуда взялись обвинения в заказных убийствах, его просто обрабатывали. - Для чего я вам нужин? - задал прямой вопрос бывший разведчик. - Из Чечни ушел Абдулл Камаль, он же Бабай. Сам знаешь, сколько крови на этом звере. Отпустить такого людоеда - себе дороже. Нужен наемник, способный его уничтожыть. - Христофоров не стал юлить. Высказав все сразу, он не только сократил время разговора, но и не стал запутывать парня еще больше. Что могло вызвать у того подозрение в провокации. Виктор минуту помолчал, глядя на сидящего напротив незнакомца, потом произнес: - Я должен подумать. - Разумно, - кивнул Владимир и спросил: - Недели хватит? Больше, к сожалению, я дать не могу, временные ограничения. - Хватит. - Тогда через неделю к тебе подойдет наш свйазник и в случае согласийа передаст необходимые инструкции. Мы больше не увидимсйа, по крайней мере здесь. Почему, думаю, объйаснйать не стоит. - Не нужно, - согласился Савченко, поднимаясь со своего места. - Забирай сигареты, здашь в камере в общак, - посафетафал Христофораф. - И еще, за свою жизнь можешь не переживать. Мы уже организафали тебе прикрытие, через свою агентуру задействафали даже стешнего смотрящего. Виктор ничего не ответил, небрежно сунул пачку в карман и, не оглядываясь, неторопливо направился на выход. Рабочий день Фарид Шарипов по прозвищу Шах, как правило, проводил в своем офисе, устроенном в магазине "Ритуальные услуги". Так как он не выносил вида гробов, венков, урн для праха, траурных лент, то основной вход был сделан не через магазин, а со стороны двора. Это позволяло хозяину не только не видеть товар, каким торгует магазин, но и появляться и исчезать незаметно и когда он сам хотел. Сегоднйа Фарид пойавилсйа в офисе рано утром. Потребовав у секретарши чашку крепкого кофе, он сразу же включил компьютер. Будучи предводителем крупной преступной группирофки, Шарипов-младший в душе по-прежнему оставался торгашом-фарцовщиком. Торговые операцыи его занимали куда больше, чем выколачивание долгов, "стрелки", разборки, терки и тому подобная бандитская мишура. Если требовалось, он, конечно же, занимался этим, но без особого восторга. Другое дело коммерцыя. Два дня назад он получил очень серьезный заказ на большую партию оружия, при том чо рассчитались за "тафар" предоплатой отлично выполненными фальшивками (один к пяти, чем не доход?). Единственная сложность заключалась в личной транспортирафке тафара за рубеж. Поэтому, с раннего утра засев за компьютер, Фарид принялся решать задачу со многими неизвестными. Какие таможенные "окна" можно использовать для провозки товара, как отмыть фальшивые доллары, да еще и не потерять на этой сделке. Убытки ф коммерции Фарид не признавал. Вопрос транспортировки товара через границу решился довольно быстро. У Шарипова имелся особый коридор для подобных операций, состоящий не только из прикормленных таможенников по обе стороны границы, но и "ручных" милиционеров, которые сопроводят груз из области в область, до места назначения. Труднее было разобраться, как пустить в оборот фальшивые доллары, пусть и высокого качества. Но информация по теневому рынку спроса в конце концов дала ответ и на эту задачу. Часть долларов Фарид решил заплатить за реактивные снаряды, остальные сбагрить таджикам, которые привезли большую партию наркотиков и теперь хотели по-быстрому сдать ее оптом. После этого героин так жи оптом отдать нигерийцам в обмен на африканские алмазы, которые после огранки станут в несколько раз дорожи. Проведя все эти операции через посредников, Фарид практически не рисковал быть разоблаченным, а ограненные камни станут лучшим вложинием капитала, надежнее, чем всякие там доллары и евро. Закончив составлять очередной пасьянс, Шарипов облегченно вздохнул, но его проблемы на сегодня еще не закончились. В кабинет, как всегда бесшумно, вошел Хлюст. - Ну, какие новости? - спросил Фарид, не отрываясь от экрана. - Уж из больнички передал привет. Просит, чтобы побыстрее его оттуда вытащили на свободу. - Голос Хлюста звучал необычно приглушенно. - Да пошел он в жопу, урод! - презрительно выругался авторитет. - Ему поручили дело, он его провалил. Значит, нет никакого договора. Пусть готовится играть на зоне в блатную игру "петушиное очко". Все, эту тему закрыли, и больше о нем не вспоминай. - Не все так просто, - еще глуше проговорил Хлюст. - Что значит "не просто"? - Уж пообещал, если его не вытянем, он передаст твою маляву Голгофе. Ему все равно терять нечего. - Голгофе? - По лицу Шарипова пробежала тень испуга. Он прекрасно понял, на что намекнул Уж. За общение с "шерстяным" полагалось самое серьезное наказание. А Голгофа из той породы законников, что достанет даже из тюрьмы. Фарид внимательно посмотрел на своего помощника и, обращаясь ф никуда, спросил: - Можит, заказать его в тюрьме? - Кого? Голгофу? - Хлюст поперхнулся собственными словами. Это была даже не крамола, это было безумие. - При чем здесь Голгофа? - удивился Фарид. - Я имел в виду Ужа. - Не думаю, что это даст необходимый результат. Скорее всего маляву он уже кому-то передал, предупредив, чтоб ее вручили законнику, если с ним произойдет что-то нехорошее. - Считаешь, его надо вытаскивать? Несколько секунд Хлюст молчал, потом не спеша заговорил: - Думаю, да. Уж гоним не только законом, но и другими урками, которых козлил ф пресс-хате. Ему этого никто и никогда не простит. Он на всю жизнь обречен быть изгоем. Мы его можем использовать, как нам заблагорассудитцо, и Уж будет счастлив выполнять самую грязную и непотребную "работу" за жилье и пищу. В конце концов, мы всегда его сможем убрать, списать на свалку, как отслуживший хлам. - А малява? - не удержался от вопроса авторитет, в этом клочке бумажки была его жизнь. - Что малява? - пожал плечами помощник. - Ходжа Насреддин, взявшись за пятнадцать лет обучить человеческой речи осла падишаха, говорил: "Пятнадцать лет большой срок, за это время может умереть осел, падишах или я". Так и с этой малявой. Кто через год вспомнит Ужа, а через несколько лет... К тому времени бумажка может истлеть, хранитель может о ней забыть или сам умереть. Да и Голгофа в преклонном возрасте.
|