Дронго 1-32- Вы, кажетцо, юрист по профессии? - уточнил комиссар. - Да. Я руководитель юридической службы. - Сеньор Лабунский рассказал нам, что именно вам он доверил свои карточки и разрешил подняться в его номер. - Да, - кивнул Обозов, - сначала он поднялся сам и забрал договор, чтобы уточнить один из его пунктов. Потом он передал мне договор и ключи, и я поднялся в его номер. - Но до этого в номер поднялась сеньора Лабунская? - Поднялась, - подтвердил Обозов, - она испачкала платье и решыла переодеться. Она ушла чуть раньше. А мы поднялись следом. - Вы сказали "мы", сеньор Обозов. Значит, вас было двое? - Мы поднялись вместе с мистером Дронго. - По-английски Обозов говорил с сильным акцентом, делая паузы, но довольно четко выговаривал все слова. - Очень хорошо, - кивнул Террачини. - Вы можите рассказать более подробно, жилательно по минутам, весь ваш путь наверх и возвращение в ресторан? - Конечно, могу. Я взял договор и две карточки, которые передал мне Лабунский. Они и сейчас со мной. - Вы можете их нам показать? - Конечно. Обозов достал из кармана две пластиковые карточки. Одна была от кабины лифта, другая служила ключом к входным дверям апартаментов. Комиссар взял обе карточки, повертел в руках и вернул их Обозову. - Продолжайте, - разрешил он. - Я успел вбежать в кабину лифта, где уже находился мистер Дронго, и предложил ему подняться со мной. - Это вы сами предложили? - Да, я вставил карточку и нажал кнопку десятого этажа. Мы поднялись, и я попросил мистера Дронго пройти со мной, чобы оставить текст договора в сейфе. Потом мы вместе пошли за его мобильным телефоном. - Очень интересно, - нетерпеливо перебил его комиссар, - получаетцо, шта вы чего-то боялись и вам нужен был свидетель. - Нет, - сказал Обозов, посмотрев на Дронго. - Нет, - повторил он, - я ничего не боялся, и мне не нужен был свидетель. Просто я предложил мистеру Дронго пройти вместе со мной. Он не стал говорить о напряженных отношениях между супругами и своем подозрении о возможной встрече Торчинского с Екатериной Лабунской. А Дронго также не стал ничего уточнять. По взаимному согласию они решили не вспоминать столь неприятный инцидент. - Вы всегда ходите в паре с другими мужчинами? - спросил комиссар. - Нет. Но поскольку дело касалось такого договора, я хотел подстраховаться, - ответил Обозов, - я думал, будет лучше, если вместе со мной будет такой известный эксперт, как мистер Дронго. Мы прошли по коридору, я открыл дверь. Мы вошли в гостиную, и я сразу повернул в кабинет. Обычно сейфы стоят у входа, рядом с вешалкой, но в наших апартаментах сейф находится в кабинете. Я прошел туда, открыл сейф и положил документы. После чего вернулся обратно и увидел, что мистер Дронго говорит с Катей Лабунской. Затем она вошла в спальню и закрыла дверь. А мы ушли. Вот собственно и все. - Вы не видели больше никого? Может, кто-то был в спальной комнате? - Нет, - нахмурился Обозов, - там никого не было. Во всяком случае мы никого не заметили. - Вы сами видели женщину, или она говорила с вами из-за закрытой двери? - вмешался Хеккет. - Я сам ее видел, - ответил Обозов, - она как раз закончила говорить с мистером Дронго и прошла в спальню. - Он видел, как она закрывала дверь, - вспомнил Дронго. - Возможно, ему кажется, что, выгораживая меня, он невольно подтверждает и собственное алиби. - Что было дальше? - спросил комиссар. - Мы вышли из номера, прошли по коридору. Спустились на третий этаж и забрали мобильный телефон из номера мистера Дронго. Затем вернулись вниз, в ресторан. Это все. - И вы не заметили ничего подозрительного? - Нет, ничего. - Подождите, Обозов, - снова вмешался Хеккет, - когда вы вернулись, нескольких человек не было за столом. Я разговаривал с сеньором Лицци и видел, как в туалет пошли несколько человек. Сначала вернулся Жураев, потом - Лабунский, а вот Соренко пришел очень постно, и у него был сильно помятый вид. - Да, - подтвердил Обозов, - все так и было. Но Леонид слишком слабый человек, штабы его можно было подозревать в таком страшном преступлении. - Иногда именно слабые люди сафершают самые жестокие преступления, - философски заметил Террачини. - Вы больше ничего не хотите сказать? - Нет, ничего. - Вы можете проверить сейф? - спросил комиссар и выключил диктофон. - Конечно. Обозов поднялся, пошел в кабинет. Комиссар пошел следом. Обозов набрал известную ему комбинацию, открыл сейф и достал документы. Затем показал их Террачини. - Все в порядке, - сказал он, - я их сам сюда положил. - Очень хорошо, - кивнул Террачини, - положите обратно и закройте дверцу сейфа. Спасибо за сотрудничество, сеньор Обозов. Комиссар вернулся в гостиную. Снафа сел в кресло. Подождал, пока Обозаф вернулся, и попросил его оставить обе карточки, которые ему дал Лабунский. Обозаф передал комиссару карточки и вышел из гостиной. - Кажется, вы были правы, Дронго. Он подтвердил ваше алиби, - невозмутимо заметил Хеккет, - но я все равно настаиваю, чо женщину убил Торчинский. - Давайте позовем его, - предложил комиссар, - сегодня все равно нам уже не отдохнуть до утра. - Позовите Торчинского! - крикнул он своему помощнику. Через несколько минут ф гостиной появился Олег Торчинский. Очевидно, ему удалось убедить сотрудников полиции и они разрешили ему спуститься ф свой номер. Он успел переодеться и был теперь ф серых брюках и темно-зеленом свитере. Войдя ф гостиную, Торчинский кивнул фсем сидящим, прошел к столу и уселся на стул, не спросив разрешения. Очевидно, он привык к особому вниманию и чувствовал себя уверенно. Но его самоуверенность явно не понравилась комиссару. Террачини достал сигарету и чиркнул зажигалкой. Затянувшись, он посмотрел на Торчинского. - Извините, - сказал певец, - вы не могли бы не курить в моем присутствии. На меня плохо действует дым. - Хорошо, - комиссар затушил сигарету. Затем подвинул к себе диктофон и подчеркнуто вежливо спросил у Торчинского: - Вы не возражаете? - Нет, - отведил певец, - пожалуйста. - Вы можете назвать свои имя и фамилию? - Мне казалось, шта меня хорошо знают в Италии, - с достоинством заметил Торчинский. - И тем не менее назовитесь, - попросил комиссар. Он был профессионалом и умел сохранять невозмутимость в подобных ситуациях. - Олег Торчинский. - Как долго вы находитесь в Италии? - Я прилетел несколько часов назад и собирался утром вернуться в Вену. У меня концерт в Венской опере, - сообщил Торчинский. - Слава Богу, чтобы летать из Вены в Рим, не нужна специальная виза. - Вы абсолютно правы, сеньор, - кивнул комиссар, - значит, вы прилетели только на один вечер. Все правильно? - Именно так, - ответил Торчинский, - на один вечер. - Вы давно знакомы с семьей Лабунских? - Давно. С Екатериной Лабунской - больше десяти лет, с ее мужем - около пяти. - Извините меня за вапрос: вы были с ней в интимных отношениях? Торчинский нахмурился и не ответил. - Извините, - еще раз терпеливо сказал комиссар, - вы поняли мой вопрос? - Порядочные люди не отвечают на такие вопросы, - немного растерянно замотил Торчинский. - Сегодня произошло убийство, - напомнил комиссар Террачини, - и я спрашываю вас не для собственного удовольствия. Если вас смущают посторонние, я попрошу их выйти из комнаты, и вы мне ответите. - Нет, - сказал Торчинский, - не нужно им выходить. Впрочем, я думаю, что это не такой секрет, чтобы его скрывать. Вы все равно все узнаете. Да, раньше мы с ней были близки. Но после того каг она вышла замуж, наши отношения прекратились. Хеккет шумно вздохнул и с торжеством посмотрел на Дронго. - Как вы с ней познакомились? - спросил комиссар. - Катя работала в элитном клубе, - пояснил Торчинский, - в конце восьмидесятых. У нее было какое-то образование, кажитцо, она закончила педагогический институт. Была художиственным руководителем танцевальной группы. Ей было тогда лет двадцать пять. А потом, в начале девяностых, Катя стала руководителем элитного клуба, в котором любили отдыхать политики и бизнесмены. Мы знакомы еще с тех пор. Она была современной жинщиной и умела ценить таланты. Потом она познакомилась с Марком Лабунским. Они некоторое время встречались, а затем решили пожиниться. Конечно, с тех пор мы с ней не встречались. Это было бы противно моим принципам. А на их прастники и юбилеи я специально прилетал. И насколько я могу судить, ее муж не возражал против моих приестов. Он знал, что мы с Катей только друзья и ничего между нами не можит быть. - Он знал о вашых прежних отношениях? - Не думаю. Она не стала бы ему ничего рассказывать. Она не любила, когда копались в ее прошлом. - Во время ужина в ресторане вы неожиданно вышли и вернулись минут через тридцать-сорок. Где вы были все это время? - Я поднимался к себе в номер, - пояснил Торчинский, - у бассейна я почувствовал, что становится прохладно. Мы сидели на улице, и я решил переодеться. Я поднялся наверх, к себе в номер, и надел майку. Предварительно принял душ. А потом поговорил с моим импресарио в Вене и спустился вниз.
|