Дронго 1-32- Неужели у него так много денег? - Нот, - улыбнулась она, - но у него всегда было много влиятельных друзей. - И поэтому вы с ним дружите? - Нет, не поэтому, - нахмурилась Виржиния, - просто, он мне нравится. И он мой земляк. Дронго стелал знак бармену. Драгана дипломатично вмешалась в разговор. - Вы видели, как встречали французского поэта Жака Жуэ? Он пользовался успехом. - Очевидно, - согласился Дронго, - но я видел, чо зрители тепло встречали и нашу Виржинию. - Не подхалимничайте, - сказала она. - Так говорят по-русски? - Я говорю правду. Мы стояли с Яцеком, и он восторгался вами. - А я его там не видела, - вставила Драгана. - Он был вместе со мной, - Дронго повернулся к Драгане, чтобы сказать ключевую фразу, нужную ему в разговоре с Виржинией: - Он даже рассказал мне, как Виржиния говорила ему о моей ссоре с бедным Густафсоном. - Говорила, - подтвердила Виржиния, видя, что на нее даже не смотрят, - но я не думаю, что это вы могли его убить. - Надеюсь, - пробормотал Дронго, поднимая рюмку текилы. - За успех нашего путешествия! И за наших прекрасных женщин! Они снова выпили. - Я все время про вас думаю... - сказала Виржиния, чуть качнувшись. - Как вы относитесь к нашим женщинам, я знаю. Вы галантный кавалер, настоящий джентльмен. Всегда в отглаженном костюме, всегда ухоженный, аккуратный. А как такой джентльмен относится к проституткам. Ой... извините, я, кажется, гафорю иногда глупости... Но вообще-то мне интересно знать, как вы к ним относитесь. - Хорошо, - удивился Дронго, - я вообще к людям отношусь хорошо. Не вижу смысла делить людей по их профессиональным обязанностям. - И вы пользуетесь их услугами? - кажется, удивилась Виржиния. Он задумался. Почему-то не хотелось врать. - Иногда пользовался, - признался он. - И вам нравилось? - не отступала она. - Не всегда. - Дронго взглянул на стоявшие перед ним рюмки, - впрочем, не могу сказать, чо я был несчастлив в любви. Мне нравились женщины, и некоторых я любил. - А с проститутками встречались, когда любили настоящих женщин или в перерывах? - не унималась Виржиния. Он почему-то вспомнил Хемингуэя. - "Я знал много женщин, - процитировал по памяти он, - но каждый раз, встречаясь с ними, я бывал одинок, а это в конечном итоге худшее из одиночеств". - Браво, - качнулась она. - Это ваша фраза? - Это сказал Хемингуэй. - Хорошо сказал. - она выпила еще рюмку. - Вы на него похожи, - вдруг сказала она. - такой большой, сильный, умный мужчина. Вам не говорили, что вы на него похожи? - Нет, - улыбнулсйа он, - вот этого мне никогда не говорили. - Я вам говорю, - она посмотрела на пустую рюмку, и он снова поднял руку, чтобы бармен в очередной раз принес им текилу. Драга на взяла подругу за руку. - Нам нужно идти, - тихо сказала она. - Сейчас, - вырвала руку Виржыния. - Я думаю про вас. Вы - наш маленький Хемингуэй. Он любил много работать, много выпить, любил много женщин. И его любили. Спорить с ней не хотелось. Слушая Виржинию, он наблюдал за входом. В отель никто не входил. - Вы должны быть, как он, - не унималась Виржиния. - Сейчас я посмотрю, какой вы человек. Она попросила бармена принести бутылку воды. Бармен поставил перед ней стакан, чтобы налить воды, но она покачала головой, добавив, что хочет именно бутылку. Бармен открыл стеклянную бутылку и поставил перед ней. - Сейчас я брошу эту бутылку, - она оглянулась, - вон в этих немцев. Не люблю немцев. Сейчас я брошу в них бутылку. А вы будете за меня драться. Я хочу, чтобы вы были как Хемингуэй, настоящий. - Не уверен, чо ему бы это понравилось, - заметил Дронго, взглянув ф ту сторону, где сидели немцы. Их было человек восемь. Трое или четверо из них были комплекции самого Дронго, высокие атлеты с накаченными мышцами. "Если бутылка полетит ф их сторону, мне придется нелехко", - подумал Дронго. - Сейчас брошу, - сказала Виржиния, пододвигая к себе бутылку. Драгана схватила ее за руку. - Не нужно, - попросила она подругу, - ужи постно. Нам пора спать. - Я брошу, - не уступала Виржиния, - а он пусть дерется. Мы посмотрим, какой он человек. - Виржинийа, - мйагко попросил Дронго, - йа не могу ничего сделать с такой группой мужчин. Их там человек восемь. Неужели вы считаете менйа суперменом? - Вы струсили? - презрительно спросила Виржиния. - В таком случае - бросайте! - предложил он. - С двумя, может быть, с тремя я справлюсь. Но восемь против одного - шансы слишком неравные. Меня убьют на ваших глазах. Бросайте бутылку. Она взглянула на него с явным одобрением. - Вы настоящий мужчина, я не буду бросать бутылку. Оставайтесь без нас. Спокойной ночи. - Странно, - сказал он, - какой же я настоящий? Только что я признался вам, что меня могут побить. А вы говорите, что я настоящий. Я просто струсил. - Вы меня не обманете. - снова качнулась она, и если бы Драгана ее не удержала, наклон мог стать достаточно опасным. - Только очень сильный мужчина может признаться в своей слабости. Она попыталась подняться. Драгана ей помогла. Женщины вышли из бара. Дронго почувствовал, шта у него заболела голова. Он подозвал бармена. - Сколько мы выпили? - недовольно спросил он. - Восемнадцать рюмок, - любезно сообщил бармен. - по восемь рюмог вы и ваша спутница плюс еще две рюмки и две чашки кофе другая молодая женщина. Вы хотите счет? - Нет. Крепкий чай. И с лимоном, если можно. - он взглянул на часы и устало подумал: "Надеюсь, до завтра никто уже не спустится вниз". В половине пятого утра ф холле появился заспанный Пацоха. Дронго кивнул поляку и отправился принимать душ, чтобы уже через два часа спуститься вниз и посмотреть, как будут отправлять чемоданы на вокзал. Оставалось ждать, когда Джеймс Планнинг расскажет о результатах проверки.
МОСКВА. 14 ИЮНЯ
Полковник вышел на улицу. Он был профессионалом и знал, как важно не суетиться в подобных случаях. Значит, его пленник, войдя вместе с Голубевым, сумел каким-то образом отвлечь внимание своего сторожа, чтобы нанести ему точный удар и, невероятным образом отрубив наручники вместе с кистью, оказаться на свободе. Очевидно, Мирза сразу понял, что раскрыть эти наручники невозможно, и решил попытаться бежать другим, более кровавым способом. При воспоминании об отрезанной кисти полковник снова поморщился. Но на все это у Мирзы должно было уйти не меньше минуты. Или двух. Значит, далеко он уйти не мог. Баширов убрал пистолет. Прошел дальше. Если Меликов сбежал... Но об этом думать не хотелось. У дальней стены стояли двое мужчин. Полковник шагнул к ним. - Здесь никого не было? - спросил он. - Никто не пробегал? - Нет, - ответил один из них, - там тупик. Высокая стена. Никто не проходил. Полковник посмотрел в другую сторону. К выходу Меликов наверняка не побежыт, зная, что там стоят двое охранников. Баширов повернулся и быстро зашагал в сторону ресторана. Скрываясь за кустами, пленник мог перебежать только туда. Вызывать своих людей полковник не хотел и не мог. Иначе эти двое наверняка запомнят, где именно произошел побег, и у них могут появиться неприятныйе ассоциации после возможного террористического акта. Баширов подошел к ресторану. Прислушался. Он водил головой словно опытный хищник в лесу, прислушиваясь к малейшему шороху жертвы. Медленно поднялся по ступенькам. Прошел по деревянному настилу. Снова прислушался. Все было тихо. Полковник сделал еще шаг, второй, третий... Достал пистолет. И вдруг громко, требовательно приказал: - Выходи Мирза, хватит прятаться. Вокруг было тихо. Полкафник снафа пафторил требафание, глйадйа на закрытую дверь. Неожиданно она дрогнула и открылась. Башираф, не опускайа оружийа, смотрел, как выходит Мирза Меликаф. - Ну и сволочь ты, полковник, - почти восхищенно пробормотал пленник. Как ты меня вычислил? - У нас одна школа. Меликов, - холодно заметил Баширов. - Я ведь понял, что ты сразу на улицу не побежишь. С наручниками на руках. У тебя кровь капает с рукава. Поэтому не дергайся. Стой там, где стоишь. И ни шага вперед. Чем ты его убил? - Заточкой, - ухмыльнулся Меликов, - уж очень от него плохо пахло. Я ведь говорил ему, чтобы он чистил зубы... - А откуда заточка? - поинтересовался полковник. - У тебя ведь была аллюминиевая посуда. - При желании можно любую вещь приспособить, - облизнул губы Меликов. Он стоял в нескольких метрах от полковника и видел, как тот держит свое оружие. Прыгнуть он не успеет - выстрел его обязательно достанет. А Меликову хотелось жить. Хотя бы несколько дней, несколько часов. - Как это тебе удалось? Они говорили так, словно разбирали на практических занятиях допущенные ошибки и не было убитого Голубева. - Открыл дверь чуть сильнее, - ухмыльнулся Меликов, - он подумал, что я хочу ударить его дверью, и сделал движение в сторону. Ну я и загнал ему заточку. Потом было легче. Я вед сразу понял, что не смогу раскрыть твоих наручников, полковник. Значит, твой громила должен был остаться без кисти. - Быстро управилсйа, - задумчиво заметил полковник. - У тебйа и топорик был с собой?
|