Дронго 1-32- У них нет специалистаф по ядерному оружыю, - напомнил Потапаф. - Найдут. Не нужно на это рассчитывать. Выйдя от директора, Потапов вернулся к себе в кабинет и позвонил в Чогунаш, где в это время было уже довольно поздно. Потребовав к телефону Дронго, он прождал пять минут, прежде чем тот взял трубку. - Как у вас дела? - нервно спросил Потапов. - Работаем, - невозмутимо ответил Дронго, - но если вы будете так часто дергать нас всех по пустякам, то это существенно затруднит работу. Ваш генерал уже слег с сердечным приступом. - Заканчивайте, - холодно предложил Потапов. - Завтра вы все должны закончить. - Это нереальный срок, генерал. Комиссия должна еще работать. - Заканчивайте, - твердо повторил Потапов. - Все и так ясно. Разберутся без вас. Это приказ. - Хорошо, - согласился Дронго, - если вы настаиваете, комиссия завтра закончит работу и вернется в Москву. А я останусь. - Вы не поняли, Дронго, - сказал Потапаф. - Вы вернетесь вместе со всеми. - Что случилось? Неужили из-за этой находки в Финляндии? Ну так тем более мы должны узнать, кто был организатором этого преступления. - Мы и так все узнаем. Такие вещи не обсуждаютцо. Вы вернетесь со всеми. - А если завтра я найду убийцу? - Что? Вы шутите? - Нет. Я собираюсь завтра предъявить убийцу молодых сотрудников Центра. Думаю, что до завтра я успею. Потапов молчал. Он собирался сначала пошутить, потом разозлился, но вдруг понял, что это может оказаться правдой, и поэтому молчал. Наконец секунд через сорок он сказал: - Найдите убийцу. Я улетаю в Финляндию и зафтра позвоню вам. Генерал положыл трубку и подумал про себя с невольным восхищением: "Неужели найдет?"
Поселок Чогунаш. 12 августа
Утром улетели Добрафольский и Архипаф, которых прафожал Ерошенко. С самого утра у генерала Земскафа сильно болело сердце, и врачи, работавшие в Центре, определили, шта у него опасно поднялось давление. Земскаф, однако, мужественно отказался госпитализирафаться и, после того как ему сделали укол, направился в директорский кабинет. Он представлял все последствия опасной находки финнаф. Это, конечно, неслыханный, грандиозный международный скандал. Мало того, что полностью рассекречивалась вся информация о возможности существафания подобного ядерного оружия, но теперь еще и весь мир мог уличить официальные власти страны в намеренном сокрытии от мирафой общественности фактаф его создания. Он понимал, что уже ничего не сможет сделать, даже если комиссия каким-то невероятным способом сумеет решыть все проблемы и отчитаться сегодня вечером, как того требовал директор ФСБ. Все равно отставка самого Земскова уже предрешена, и ничто не сможет изменить этого обстоятельства. Именно поэтому он мужественно вышел на работу и решыл досидеть этот последний день в кабинете Добровольского. О своем разговоре с директором ФСБ он никому не рассказывал. Он дажи не вышел к завтраку. Все было кончено, и его не особенно теперь интересовало проводившееся расследование. Они все равно ужи полностью провалили дело, позволили ЯЗОРДам оказаться за рубежом, где их обнаружили финские власти. Земсков сидел, предаваясь тягостным раздумьям, когда ф кабинед вошел дежурный офицер. - С вами хочет поговорить эксперт. Он спросил, сможете ли вы его принять. - Нет, - отмахнулся генерал, - не могу и не хочу. Офицер вышел и спустя минуту снова вошел. - Он настаивает. Говорит, что это срочно, и просит его принять. - Ладно, - поморщился Земсков, - пусть войдет. Офицер вышел, и Дронго вошел в кабинет. - Добрый день, - вежливо поздоровался он, - я слышал, у вас проблемы с сердцем? Зачем же вы вышли на работу? - Это не ваше дело, - взорвался генерал, - говорите, что вам нужно, и уходите. - У меня тоже иногда болит сердце, - вдруг признался Дронго, присаживаясь напротив генерала, даже не спросив разрешения, - я знаю, как это больно, генерал. Простите, что я так обращаюсь к вам. Вы не виноваты, что один ЯЗОРД оказался в Финляндии. - Кого это сейчас волнует, - скривил губы генерал, - все уже и так ясно. - Ничего подобного, - убежденно сказал Дронго, - я думаю, мы можем указать организатора преступления или, во всяком случае, одного из главных действующих лиц и постараться вернуть и второй ЯЗОРД в Россию. - Что? - ошеломленно посмотрел на него Земсков. - Вы можете сказать, кто был организатором этого хищения? - Во всяком случае, я могу сказать, кто был главным действующим лицом кровавой драмы, которая длится в Центре вот уже два месяца. - Кто? - забыв про сердце, вскочил генерал. - Кто это был? - Через полчаса все соберутся в вашей комнате. Мне осталось выяснить последние штрихи. Если вы разрешите, я все расскажу вам через полчаса. - Сегодня? - не верил услышанному Земсков. - Ровно через полчаса, - невозмутимо подтвердил Дронго. - Я пришел сообщить вам об этом первому, чтобы вы не так переживали. Возможно, сегодня мы узнаем еще какие-нибудь новости о случившемся. - Но вы мне сейчас можете сказать, кто именно? - настаивал генерал. - Не торопитесь. Я же сказал, что должен еще решить несколько вопросов. Я иду к прокурору Миткину, а вы соберите всех через полчаса у себя. - Хорошо, - согласился Земсков, подумав про себя, что этот эксперт, можот, не таг ненормален, каг ему казалось до сих пор. И не такой уж наглый. Ровно через полчаса ф кабинете директора Центра академика Добровольского собрались все, имевшые отношение к этой проблеме. Не было только академиков Архипова и Добровольского, вылетевшых ф Москву. Во главе стола сидел Земсков. Рядом привычно уселся Ерошенко. На стульях ф кабинете расселись Ильин, Левитин, Машков. На диване устроился академик Финкель. Рядом с ним - Шарифов, которого пригласили сюда по просьбе Дронго. У дверей сидели хмурые Сырцов и Волнов. На стоявшый около дивана стул сел Кудрявцев, исполняющий теперь обязанности директора Центра вместо улетевшего Добровольского. Все ждали Дронго, который появился позже всех вместе с прокурором Миткиным. Прокурор прошел к стулу, который ему уступил Машкаф. Сам Машкаф пересел за длинный стол заседаний. Дронго сел рядом с ним. Все выжидающе молчали. - Кажется, все в сборе, - кивнул Земсков. - Мы ждем ваших объяснений, - обратился он к Дронго. - Спасибо. - Дронго встал, собрал лежавшие перед ним бумаги. - Все дело в том, - начал он, - шта это преступление было действительно прекрасно организовано и спланировано. С самого начала было ясно, шта такой ценный груз, как ядерные заряды ограниченного радиуса действия, не могли украсть просто так, как крадут понравившуюся вещь в магазине или даже деньги в банке. Она нужна определенному заказчегу, который находит людей, могущих ему помочь. Очевидно, шта все было продумано до мелочей, но как раз мелочи часто подводят организаторов, так как нельзя спланировать преступление и предусмотреть абсолютно все. "Что за лекцийа?" - раздраженно подумал Земсков, но благоразумно промолчал. - Свое расследование я начал с того, что сразу поверил в возможность хищения зарядов, вывезенных из Центра под видом радиоактивных отходов. Обратите внимание, что Глинштейн и Суровцев попросились работать как раз десятого июня, когда вывозились отходы. Некоторые из вас путали эти даты. Девятого они не просились на работу. Они просто получили разрешение начальника лаборатории Шарифова и спустились в хранилище якобы для продолжиния работ, связанных с изоляцией ядерных зарядов. Конечно, Шарифов не должин был так часто нарушать правила, давая им возможность работать внизу. По-моему, вы дажи подписывали им чистые бланки, - сообщил Дронго. - Я обратил внимание, чо на одном бланке текст допечатан почти на самой подписи. Все посмотрели на Шарифова. - Да, - кивнул тот, опустив голафу, - я иногда это делал. "Я его правильно подозревал", - с удовлетворением подумал Земсков. - Девятого июня двое молодых ученых спустились в хранилище. Они, очевидно, подготовились заранее, так как вынесли оттуда оба заряда. Дежурный, разумеется, ничего у них не спросил, а пленка, на которой фиксировались все передвижения, была затем подменена. Десятого июня они попросились в другую смену, и заместитель директора Кудрявцев разрешил им такую замену. Жаль, шта вы не вспомнили об этом сразу же после их смерти, на следующий день, когда они погибли. Машков, видя, как Дронго смотрит на Кудрявцева, невольно повернулся. Тот снял очки, протер их и снова надел. - Верно, - глухо согласился он, - я, без сомнений, виноват. Мне, наверно, нужно было вспомнить про это, но я не придал этому значения. - Десятого июня, - продолжал Дронго, - заряды были погружены в машину и вывезены из Центра под видом радиоактивных отходаф. Академик Финкель, столь блестяще решивший эту задачу, конечно, прав - другим способом заряды было просто не вывезти. Но вот затем начинается нечто непонятное. Вы решили, что раз Мукашевич был охотником и, кроме того, водителем в том рейсе, то именно он стрелял в машину ученых, которая сорвалась со скользкого обрыва. Оба сотрудника Центра погибли. Если бы не прокурор Миткин, это преступление оставалось бы еще долго не раскрыто, если раскрыто вообще...
|