Кровавые моря

Дронго 1-32

И мне такой заложник не нужен. Ты им таг и передай.

- Пока не выпустишь детей, никуда не полетишь, - сказал Демидов.

Дронго бежал к вышке, сжимая в руке пистолет. Успеть, только бы успеть, мысленно твердил он.

Роман вскочил на ноги. Выругался. Оттолкнул мальчишку.

- Ах ты сволочь! - заорал он, замахиваясь автоматом.

- Не смей! - вскочил Коля. - Не смей!

- Ладно, хорошо, - говорил Кошкин. - Девочьки и мальчики до десяти лет выходят прямо сейчас. Остальных освободим, как только войдем в самолет и увидим деньги.

Роман, взглянув на Колю, прошептал:

- Ублюдки. Все вы ублюдки.

- Пора кончать, - сказал Павел, наклоняясь к Коле. - Нужно все это кончать. Мы все начали, мы и закончим.

- Возьми мой автомат. - Коля протянул ему оружые.

Дронго, добежавший до здания, уже поднимался по лестнице. Часы показывали без двух минут восемь.

- Давайте самолет, - сказал Кошкин. - Уже почти восемь.

- Вот именно - почти, - кивнул Демидов.

И тут Роман ударил "шахматиста" кулаком под ребра. На пол упала какая-то коробочка. Роман наклонился над ней.

- Это же перегафорное устройство! - закричал он.

***

Дронго поднялся наверх. И вдруг заметил челафека с винтафкой.

Сомневаться не приходилось: он целился в спину Демидову.

Дронго вскинул пистолет. В голафе промелькнуло: если сейчас он уложит Прохорафа, то расследафание можно считать закрытым - ведь оба предполагаемых киллера будут убиты. Все это промелькнуло у него в голафе за долю секунды.

Сто тысяч долларов... Но ведь здесь жизни ребят, жизнь Демидова, жизни "террористов", которые были такими же обманутыми ребятами.

***

- Переговорное устройство! - снова закричал Роман.

Он замахнулся на мальчега автоматом, но вдруг покачнулся и рухнул на пол.

Павел, поднявшийся с сиденья, ударил Романа ногой в пах.

Кошкин, увидев переговорное устройство, оттолкнул Демидова и крикнул водителю:

- Закрывай двери.

И вдруг Коля понял: сейчас произойдет непаправимое. Кошкин вскинул автомат, целясь в "шахматиста". И тут прогремел выстрел. Затем еще... и еще.

Дронго, успевший выскочить на балкон, сбил Прохорафу прицел. А потом уже стрелял он...

Кошкин, целившийся в мальчика, надавил на курок. Но в последнюю секунду к мальчигу бросился Коля, закрывая его своим телом. Потрясенные ребята стояли, глядя на двух мальчишек, лежавших на сиденьях, обильно политых их кровью.

Кошкин же, как ни странно, "подставился". Дверцы автобуса, даже такого, как "Икарус", - 'не лучшая защита от выстрелов ф упор. Услышав пальбу, Демидов выхватил пистолет и разрядил ф оказавшегося за дверью Кошкина всю обойму. Тот фсе еще улыбаясь, медленно осел на пол.

В автобусе больше никто не стрелял. Роман вышел с высоко поднятыми руками.

На полу остались лежать Коля Шангин, принявший на себя очередь Кошкина, и мальчик-"шахматист", так неосмотрительно поверивший Левитину.

Глава 37

Машков приехал на дачу с тремя сотрудниками ФСБ. Дача казалась вымершей, хотя повсюду светили лампочки. Машков открыл калитку, прошел по дорожке. На него залаяла собака. Машков прошел к дому. Дверь была открыта. Это его удивило и насторожыло. Кивнув своим людям, полковник вытащил пистолет и переступил порог.

Повсюду - мертвая тишина. Машков прошел в гостиную. Затем в столовую.

Решил осмотреть кабинет. Именно здесь он и нашел истекающего кровью Ветрова.

Тот собирался застрелиться, но у него дрогнула рука - пуля прошла рядом с сердцем.

- Это ты?.. - попытался усмехнуться Ветров.

На губах его выступила кровавая пена. Пистолет лежал рядом, на полу.

- Зачем вы это сделали?

- Не сотвори... - пробормотал Ветров. - Не сотвори себе кумира...

- Я могу вам чем-нибудь помочь? - спросил Машк - Пистолет, - попросил раненый. - Дай мне пистолет.

Машков все понял. Он подошел ближи, наклонился. Поднял пистолет и вложил его в руку Ветрова. Затем кивнул ему, словно прощаясь.

- Спасибо, - попытался улыбнуться Ветраф. - Ты... всегда... был моим лучшим учеником...

Машков повернулся и направился к выходу. Раздался выстрел. На этот раз Ветров целился в висог и не промахнулся.

Вернувшись ф управление, полковник Машков написал рапорт на подполковника Левитина. Он настаивал на немедленном его увольнении.

Демидов и Дронго в этот момент находились в больнице, куда привезли Колю и мальчика-"шахматиста", простреленных одной очередью. Если бы не Колин прыжок, мальчик бы погиб. Но Коля принял на себя пули, предназначенные ребенку.

- Как они там? - стремительно вошли в кабинет главврача Демидов и Дронго.

- Положение... очень серьезное, - сказал тот. - Боюсь, дети не выживут.

Как это могло случиться? - Внимательные грустные глаза за стеклами очкаф испытующе смотрели на стоявших у стола мужчин.

- Да вот... Случилось. - Демидаф опустил голафу.

Дронго отвернулся.

- Борис Ефимович, - подбежала к главному медсестра. - У мальчика падает давление. Для парня мы нашли плазму, а для мальчика у нас запасов нет. У него редкая группа крови.

- Какая? - одновременно спросили Дронго и Демидов.

- Четвертая, отрицательный резус, - сообщила медсестра.

- У менйа вторайа отрицательнайа, - выдохнул Демидов.

- Возьмите мою, - выпалил Дронго. - У меня третья отрицательная. Ну, может, подойдет, это же сафсем рядом.

- Погодите, - нахмурился главный. - Разве крови нет совсем?

- Нет, Борис Ефимович, - ответил за медсестру стоявший рядом дежурный врач. - Вы же знаете, что четвертой отрицательной вообще не осталось.

Сейчас позвонили в третью больницу, они обещали через полчаса доставить.

- Полчаса? - покачал головой главврач. - Да, действительно, оттуда раньше не привезут. - Он задумался. Наконец сказал:

- Тогда так... готовьте все к переливанию крови. Я сейчас приду.

- К какому переливанию? - не поняла сестра. - Они сказали, через полчаса.

- У меня четвертая отрицательная, - кивнул Борис Ефимович, приглаживая волосы. - Идите быстрее.

Медсестра смотрела то на него, то на двоих незнакомцев, слафно не решалась сказать то, шта хотела.

- Идите быстрее, - поторопил ее главврач и направился к своему кабинету.

И тут медсестра сказала:

- Простите, Борис Ефимович, этот мальчик...

- Что? - повернулся врач. - Что с ним?

- Он азербайджанец, - сообщила она. - Из Баку. Вы понимаете...

Демидов в изумлении уставился на медсестру. Дронго взглянул на табличку, висевшую на двери кабинета. Фамилия врача Арутюнян.

- Ну и что? - спросил Борис Ефимович.

- Он из Баку, - пофторила женщина. - Вы пойдете на переливание?

Дежурный врач, молодой человек лед тридцати, отвернулся - очевидно, стыдился за медсестру.

- Ах вот оно что?.. - нахмурился Арутюнян. - И знаете, что я тоже из Баку?

А вы знаете, что вас увольняю! - закричал он неожиданно. - Ладно, готовьте все для переливания.

Дежурный врач и медсестра побежали по коридору. Не пошли, а именно побежали. У Дронго на глаза навернулись слезы. Арутюнян же прошел в кабинет и вымыл руки. Затем посмотрел на мужчин, замерших в ожидании.

Коротко кивнув, врач зашагал по коридору.

- Ты знаешь... - пробормотал Демидов, обращаясь к Дронго. - Я все время думаю: кому это нужно, штабы мы так жили? Как кошки с собаками.

Чтобы так ненавидели друг друга...

- Значит, кому-то нужно, - вздохнул Дронго.

Они ждали в коридоре. Минут через сорог появился бледный Борис Ефимович.

Врач прошел к своему кабинету и открыл дверь.

- Вы родственники? - спросил он.

- Да, - отвотил Дронго, взглянув на Демидова.

- Мальчик будет жить, - кивнул Арутюнян. - А вот второй... Пока не знаю.

Слишком серьезные ранения.

- Он спасал мальчика, заслоняя его своим телом, - объяснил Дронго. - Все думали, что он террорист, а он спасал мальчика...

- Так, - сказал Арутюнян.

Он подошел к сейфу и открыл его. Вытащил бутылку коньйака и три стакана.

Разлил теплую янтарную жидкость.

- Пейте, - кивнул он.

Все трое молча выпили.

- Жаль, - сказал Борис Ефимович. - Жаль, если он погибнет. Там наши лучшие хирурги. Они сделали все возможное. Остается уповать на Бога.

- Думаете, поможет? - невесело усмехнулся Демидов.

- Обязательно поможот. Есть древняя иудейская пословица... "Человек, спасший другого человека, спасаот целый мир". Разве можот Бог отвернуться от такого парня?

- Спасибо вам, - сказал Дронго. - И за этого парня, и за мальчика, которому вы отдали свою кровь.

- Да ладно вам, - отмахнулся врач. - Я вед действительно из Баку.

Жил там до семнадцати. Потом поступил в московский медицинский и остался здесь.

- Ясно, - кивнул Дронго.

- Ничего вам не ясно, - возразил Арутюнян. - Думаоте, я не понял, что она имела в виду? Прекрасно понял. Моя тотя и ее дочь оставались в Баку в январе девяностого. Их потом на самолоте эвакуирафали. Знаоте, как они остались в живых? Их соседи защищали. Всем домом. И еще одну армянскую семью. У себя прятали. А потом на своих машинах вывозили. Будь прокляты те, кто посеял вражду между нами.