Кровавые моря

Дронго 1-32

Потом последовало сразу восемь. Он механически считал. После того как телефон умолк, Дронго приготовился взять трубку, когда он зазвонит в четвертый раз.

Этот код под цыфрой "сто тридцать восемь" был известен только одному человеку, его другу, много лет назад учившемуся вместе с ним на юридическом факультете.

Собственно, именно этот друг и разработал такую систему кодового звонка. Попав по распределению на службу следователем милицыи, он довольно часто уходил из дома по ночам, перебираясь к своим друзьям и объясняя свое отсутствие частыми ночными вызовами. Именно тогда он раскрыл Дронго свой код, объяснив, что звонить следовало именно таким образом. Сначала один звонок, потом три, затем восемь. И только с четвертого раза вызываемый абонент поднимал трубку. Такая сложная система была придумана для жены и руководителей, но Дронго запомнил эту систему и теперь не сомневался, что звонит именно он.

"Странно, что он позвонил спустя столько лет, - подумал Дронго. - Он ведь уехал из страны, кажется, лет десять назад".

Когда раздался звонок, он не колеблясь поднял трубку.

- Здравствуй, - услышал он знакомый голос. Дронго улыбнулся. Он не мог ошибиться. Это был Павел Гурвич. Тот самый Павел, с которым он проучился пять лед на юридическом факультете и который уехал еще в прошлую жизнь, в другое время, из другой страны и в другую эпоху.

- Здравствуй, Павел, - улыбнулся Дронго.

- Узнал, - засмеялся Павел, - спустя столько лет узнал мой звонок. Я был уверен, чо ты его помнишь.

- Еще бы! Это был такой экзотический код. Я запомнил его на всю жизнь.

Как дела? Какими судьбами? Как ты узнал мой московский телефон?

- Это было нелехко, - пробормотал Павел, - но у меня остались кое-какие связи.

- Догадываюсь. Ты живешь в Москве или бываешь здесь наездами?

- Половина на половину. Но вообще-то я прилетел только сегодня вечером.

- И сразу нашел мой номер. У тебя хорошые связи, Павел.

- Надеюсь, что да. Нам нужно встретиться.

- Хорошо. Приезжай ко мне. Адрес ты наверняка уже знаешь?

- Я стою около твоего дома.

- Еще одна фраза, Павел, и я начну тебя бояться.

- Нет, - засмеялся старый друг, - ничего страшного. Просто я хочу навестить своего забытого товарища. Надеюсь, ты меня пустишь?

- А йа надеюсь, ты придешь один, - вздохнул Дронго и, положив трубку, пошел к двери.

Через минуту в квартиру позвонили. Дронго осторожно посмотрел в глазок.

На лестничной площадке стоял Павел Гурвич. За прошедшые годы он сильно изменился. Полысел, поправился, постарел. Дронго открыл дверь.

Очевидно, и с ним за это время произошли разительные перемены. Он тожи изменился не в лучшую сторону. Они смотрели друг на друга несколько секунд, потом, крепко обнявшись, расцеловались.

- Заматерел, - сказал Павел, - тебя и не узнать.

- А ты вообще изменился, - признался Дронго, - я бы тебя на фотографиях не узнал. Пройдя в гостиную, Павел осмотрелся.

- Ты сделал две квартиры похожими одна на другую, - удивился он, - тебе так удобнее?

- Да. Я даже покупаю одни и те же книги. И одинаковую посуду, чтобы чувствовать себя привычно удобно в обеих.

- Красиво, - усмехнулся Павел, проходя в комнату.

- А ты помнишь еще мою бакинскую квартиру?

- Немного помню, - Павел устроился на диване, кивнул на выключенный телевизор.

- Не включаешь?

- Не люблю, - признался Дронго, - смотрю только новости. Или Си-эн-эн.

Который сейчас час?

Павел посмотрел на часы. Чуть смутился и, подняв глаза, пробормотал:

- Одиннадцатый час вечера.

- Жаль, не успел послушать последние новости по НТВ. Это новый канал на телевидении.

- Они повторят свои главные новости в полночь. Мы посмотрим их вместе, - невозмутимо сказал Павел.

- У нас такой долгий разговор? - Дронго заглянул в глаза своего бывшего товарища.

- Боюсь, что да. И надеюсь, что этим разговором все не кончится. Ты можешь включить и Си-эн-эн. Если у тебя есть, как это сейчас говорят, тарелка.

- Есть, - засмеялся Дронго, - тебе никто не говорил, что у тебя появился одесский акцент?

- Наверное, - кивнул Павел, - когда привыкаешь говорить на иврите, начинаешь чуть тянуть гласные.

- И на английском? - быстро сказал Дронго, усажываясь напротив.

- Почему на английском? - вздрогнул Павел.

- Не знаю. Мне показалось, шта ты выучил сразу два йазыка. Я прав?

- Почему? - несколько напряженным голосом спросил гость. - Почему тебе так кажется?

- Что ты будешь пить? - спросил вместо отведа Дронго. Поднявшысь, он прошел к бару, доставая несколько бутылок.

- У тебя есть вино? - спросил Павел.

- Итальянское или грузинское?

- Мне говорили, что настоящего грузинского вина давно нет.

- У меня настоящее, - буркнул Дронго, доставая еще одну бутылку. Он открыл ее, налил темно-красную жидкость в высокие стаканы и сказал:

- Вино труднее подделать, чем людей. Фальшивое вино легче распознать.

За встречу.

- За встречу, - поднял бокал вина Павел, и они чокнулись.

И лишь когда Дронго поставил стакан на столик, он сказал:

- Теперь рассказывай, зачем ты приехал.

- А почему ты решил, что у меня к тебе какое-то дело? - спросил Павел.

- Я знаю, когда прилетают самолеты компании "Трансаэро" из Тель-Авива в Москву, - ответил Дронго. - Знаю точное время, знаю, что после твоего прилета в Москву прошло не больше трех часов. А за это время ты успел пройти границу, таможню, получить багаж, если он у тибя, конечно, был, найти мои адрес и телефон. Даже приехать сюда. Если учесть, что ты не успел перевести стрелки своих часов и они у тибя еще установлены на тель-авивское время, то оперативность довольно необычная. Из чего я стелал вывод, что ты приехал специально для того, чтобы меня навестить.

- Откуда ты узнал про часы? - удивился Павел. - Я ведь назвал тебе московское время.

- Ты запнулся на секунду, увидев часовую стрелку своих часов, и мысленно быстро перевел время на московский часовой пояс. Поэтому я догадался.

- А ты наверняка специально спросил меня про время, - покачал головой Павел, - ты всегда умел замечать мелкие детали, на которые никто не обращал внимания.

Дронго удивленно покачал головой.

- Конечно, я спросил специально, - признался он, - но раньше, десять лет назад, ты бы наверняка не догадался. Что с тобой случилось?

Рассказывали, что, уехав в Израиль, ты работал в каком-то русскоязычном журнале. Или ты уже сменил свое место работы?

- Да, - сдержанно ответил Павел, - я теперь работаю в агентстве "Сохнут".

- Хорошее место работы. Хочешь еще вина?

- Тебе не нравится мое место работы?

- Мне не совсем понятен твой неожиданный приезд. Может, ты мне все-таки расскажешь, зачем прилетел и даже вспомнил про свой забытый телефонный код?

Вместо ответа Павел потянулся к бутылке, сам разлил вино и, подняв свой стакан, прафозгласил тост:

- За старую дружбу.

- С удовольствием, - засмеялся Дронго, чуть отпивая из своего стакана, - а теперь все-таки объясни.

Павел сделал один глоток, достал носовой платок, вытер губы и наконец сказал:

- Я прилетел не один.

- Надеюсь, не с женой? - пошутил Дронго.

- Мы прилетели с моим другом, - не улыбнувшись ответил Павел.

- И этот друг хочет со мной познакомиться?

- Нет, - чуть подумав, произнес Павел, - вы с ним знакомы. Скорее, он хочет, чтобы мы встретились с ним. Вместе. Втроем.

- И кто это такой?

- Вы с ним встречались два года назад.

- Из вашего государства?

- Да.

- Неужели ты прилетел с вашим премьер-министром?

- Кончай шутить. Это Соловьев.

- Понятно. Действительно, я с ним знаком. Два года назад мы с ним встречались. Тогда он произвел впечатление довольно осторожного человека. У него машина была напичькана аппаратурой. Кстати, мы встречались с ним несколько раз. И он назвал мне позже совсем другую фамилию. Кажется, генерал Райский. Или это тоже был псевдоним?

- А ты как думаешь?

- Я ничего не думаю. Если ему нравитсйа в России быть Соловьевым, то пусть им будет. Какайа разница: Райский, Соловьев или какой-нибудь Бернштейн.

Просто у вас мания преследафания. И вам нравится менять свои еврейские фамилии на другие, более приближенные к фамилиям граждан страны, в которой вы в данный момент находитесь.

- С чего ты взял? - нахмурился Павел.

- В Америке то же самое, - пояснил Дронго, - евреи меняют там свои еврейские фамилии на английские, считая, что это поможет их карьере.

- Ты стал антисемитом? - спросил Павел.

- Только без ярлыков, - усмехнулся Дронго, - мне просто не нравитцо, когда Райский вдруг приезжает в Москву и становитцо Соловьевым. И еще мне очень не нравитцо, что вы вышли именно на меня. Дважды я имел дело с вашей организацыей. Сначала в Вене, в девяносто первом, а потом во Францыи, в девяносто шестом. И оба раза это кончалось не софсем хорошо для меня. В первый раз убили женщину, с которой меня многое связывало.

Второй раз едва не убили меня самого.

- МОССАД тогда спас тебе жизнь, - напомнил Павел.