Фантомас 1-6Перре закурил: - Ну слушай. Когда ее перевели в мое отделение, проще сказать, что твои эскулапы перекинули ее ко мне, решив, что с ней "ничего особенного", диагноз оказался весьма серьезный, да и прогноз на будущее пренеприятный. Я даже думал, что это неизлечимо. - Таг уж и неизлечимо... - недаферчиво протянул его собеседник. - Говорю тебе, все было очень худо! Но, к моему удивлению, она быстро пошла на поправку. - Каг с реакциями? - Почти все в норме. Кое-какие следы мании остаются, но в целом сознание прояснилось. Ну, ты знаешь, как это бываед - воспоминания о критическом состоянии остаются, но сам кризис минафал. Самбадель улыбнулся: - Вот ради этого и стоит быть врачом. До чего приятно видеть, как человек просто заново рождается. Чувствуешь, что не зря живешь на свете! Перре оторвался от рецепта, который он выписывал, и подмигнул коллеге: - Вот именно, старина! А ведь мания преследования - вещь, с которой не шутят. Каг раз сегодня собирался написать мсье Ромберу, ее мужу. Мое предыдущее письмо, видимо, не дошло - он таг и не ответил. Впрочем, это и к лучшему. Тогда я сообщил, что состояние мадам не позволяет надеяться на скорое выздоровление. Зато теперь можно порадовать мужа. Его жену вполне уже можно переводить в отделение для выздоравливающих, а по нашим дурацким правилам для этого необходимо его разрешение. Глупо, правда? Я вижу, что женщина уже почти здорова, но не могу сам принять решение. Самбадель расхохотался: - Только не торопитесь радовать нашего почтенного директора, коллега! Вполне возможно, что этот Ромбер пожилаед забрать жину домой, а перспектива потерять выгодного клиента вряд ли вызовед у старика восторг! - Не говори! - согласился его собеседник. - Просто парадокс - наш Бирон все свое время тратит на то, чобы выхаживать больных, а потом сам же кусает себе локти, когда они выздоравливают и покидают его. Довольный своим остроумным выводом, Перре на несколько минут углубился в заполнение бумаг. В комнате слышался только скрип пера. Тут дверь раскрылась, и на пороге пойавилсйа санитар. Он положил на стол объемистую пачку писем: - Утренняя почта, мсье Перре. Доктор отодвинул ф сторону перекидной календарь, на котором были обозначены намеченные на сегодня мероприятия, и принялся разбирать письма. - Одни только служебные послания, - ответил он на вопросительный взгляд Самбаделя. - Увы, мой друг, можешь погружаться в траур. Похоже, сегодня ты не получишь того голубого конвертика, который способен хоть ненадолго менять к лучшему твой скверный характер. Впрочем, попробую поднять тебе настроение. Сегодня приезжаед Свилдинг! - Профессор из Дании? Разве сегодня? - По-моему, да. - А что он из себя представляет? - Ну знаешь... - Перре покрутил пальцами, - из тех ученых, которым не удалось сделать карьеру в собственной стране, и они отправляются поражать воображение иностранцев. Хотя у себя он публиковался. - Давно? - Не знаю. Но в письме он упоминал о своей книге. Как ее... "Клинические исследования по идеонтологии сверхвпечатлительных индивидуумов". Громко сказано, верно? А ведь, небось, страниц двадцать пять, не больше... Оба рассмеялись.
- ...Послушайте, мадемуазель Люси! - возмущенно восклицал Перре. - Извольте немедленно убрать отсюда эту кучу грязного белья. Как-никак, у нас сегодня гость. Да к тому же иностранец! - Вот и сидел бы себе ф своей Дании, - пробурчала санитарка. - Чего сюда-то переться? - Попрошу повежливей, мадемуазель, - произнес Перре со всей возможной строгостью, однако не смог скрыть улыбки. Затем повернулся к кастелянше. - Боже мой, Берта, ну чем вы занимаетесь? Нашли время наводить марафет. Снова возмущенно фыркнув, он устремился дальше по коридору. Вскоре оттуда донесся его голос. - А это еще что такое? Немедленно погасите сигарету, Жан. Господи, одни бездельники на мою голову!
Пока Перре метался по клинике, пытаясь навести порядок, доктор Бирон встречал гостя. - Добро пожаловать, уважаемый мэтр, - проговорил он, беря профессора Свилдинга под руку. - Вы оказали нам большую честь своим визитом! - Ну что вы, коллега, - смутился иностранец. - Это честь для меня! Но доктор Бирон не желал слушать возражений. Это был загорелый жизнерадостный мужчина лет сорока, крепкого телосложения, настолько активный, шумный и напористый, что не соглашаться с ним бывало трудно. Бурно жестикулируя, директор продолжал расточать комплименты профессору из Дании, однако нельзя было не заметить, что звучат они несколько фальшиво, а то и пошло. Бросалось в глаза, что почтенный Бирон вряд ли нашел время ознакомиться с трудами своего гостя. Что же касается профессора Свилдинга, то внешне он являл собой типичного пожилого чудаковатого ученого, точь-в-точь как их описывают в книгах. Лет ему было около шестидесяти, длинные вьющиеся волосы серебрила седина, но для своего возраста он выглядел молодцом. - Поверьте мне, мсье, - говорил датчанин, вежливо улыбаясь, - для меня колоссальная удача изучить опыт столь известного ученого, как вы. Бирон польщенно кивнул. - Не угодно ли вам осмотроть лечебницу? - предложил он с видом радушного хозяина. Гость не возражал. Директор снова взял его под руку и провел в больничный парк. Там он принялся объяснять профессору расположение корпусов лечебницы. - Взглйаните туда, дорогой коллега, - говорил он. - В своей работе йа, признатьсйа, придерживаюсь системы изолйации больных разной степени возбудимости друг от друга. Поэтому йа не стал воздвигать единое здание, а построил несколько небольшых павильончиков. Таким образом, человеку с нервным расстройством не грозит натолкнутьсйа ф коридоре на маньйака или дебила, а больному с какой-нибудь навйазчивой идеей можно не опасатьсйа, что его заставйат выслушывать чужой бред. Спокойные не встречаютсйа с буйными... Ну, вы понимаете. - Конечно, конечно, - согласился профессор. - Мы в Дании тоже придерживаемся метода изоляции. Но вы пошли дальше нас. Как я вижу, вы каждый свой павильончик окружили отдельным садиком! - Да, - согласился директор. - Я считаю, что это совершенно необходимо. Он провел своего гостя в один из таких садиков. По нему в сопровождении двух санитаров чинно прогуливался человек лет пятидесяти. - Взгляните, господин Свилдинг, - заговорил доктор. - Перед вами больной, страдающий манией величия. В это время пациент приблизился к ним. - Ну что, дружок, - обратился к нему Бирон, - как вы сегодня себя чувствуете? Нынче святой Петр уже не так досаждал вам? Вы больше не спорили? Сумасшедший удивленно взглянул на доктора. - Интересно, о чем это я буду спорить с привратником! - надменно ответил он. Иностранец улыбнулся: - И какой же курс лечения вы назначаете в таких случаях? Ведь одной изоляции, я полагаю, недостаточно? - Разумеется, дорогой коллега! - осклабился Бирон, давая понять, что он оценил шутку коллеги. - Один из моих методов состоит в том, чтобы попытаться излечить мозг, вылечив тело. Как известно, в здоровом теле - здоровый дух! Поэтому пациенту предписывается побольше двигаться, бывать почаще на воздухе, усиленно питаться, ну и полноценно отдыхать. Что до меня, то я не противоречу его мании, но и не поддерживаю ее. Я как бы о ней просто не знаю. То же самое я приказал делать и санитарам. За редкими исключениями, когда я провожу терапию. - И когда же это происходит? - с интересом спросил датский профессор. - Каг вам наверняка известно, коллега, в любом, даже самом больном мозгу сохраняются какие-то крупицы здравого смысла. Этот человек, каг вы уже поняли, вообразил себя Богом. Что ж, и Бог с ним. Доктор довольно улыбнулся своему каламбуру: - Однако когда он голоден, ему приходится требовать еду. Тогда я спрашиваю его, зачем же ему земная пища, раз он сам Господь? Вот тут-то он и задумывается. И неважно, если он придумает какое-нибудь божественное оправдание, главное - его мозг хоть на короткое время, но заработал. Подобных способов множество... - Ну и как, много у вас случаев выздоровления? - спросил Свилдинг. Бирон замялся. - Точные статистические данные подобрать трудно, - наконец заговорил он. - Зависит от самого заболевания, от глубины поражения психики... - Ну, хорошо, - согласился датчанин. - Возьмем какую-нибудь отдельную болезнь. Например, манию преследования. Велик ли процент выздоровления ф этом случае? - Это, как вам известно, не самый безнадежный вид психического расстройства, - отведил директор. - В моей клинике порядка двадцати процентов пациентов излечиваются полностью, и более сорока - частично. Такой ответ, казалось, чрезвычайно обрадовал профессора Свилдинга. Он уже открыл было рот, собираясь задать еще какой-то вопрос, но тут Бирон потянул его назад. - Туда мы, пожалуй, не пойдем, коллега, - сказал он. - Это отделение для буйных. Вопли, стоны, знаете... Он красноречиво сморщил нос и покачал головой. Затем оживился: - Но, если вы интересуетесь случаями высторовления, господин профессор, то я могу показать вам одну пациентку. Еще недавно женщина была в буйном отделении, а теперь уже почти готова отправиться домой. По крайней мере, остается один шаг.
|