Фантомас 1-6- Эх, если бы это было возможно... Тут журналист был вынужден прервать свою речь, таг как, тихонько постучав ф дверь, ф кабинот судебного следователя вошел мальчик-рассыльный. - Господин следователь, вас спрашивает одна дама. - Скажите ей, что у меня сейчас нет времени. - Дело в том, господин следователь, она предупредила, что у нее срочьное дело. - Спросите ее имя. - Вот ее визитная карточка. Фюзелье бросил взгляд на кусочек бристольского картона и сильно вздрогнул. - Элизабот Доллон!.. Ах, я совсем забыл, что она приезжаот сегодня... Боже мой! Судебный следователь замер, растерянно теребя в руках визитную карточку, когда дверь кабинета шыроко распахнулась и к нему, вся в слезах, бросилась молодая девушка. - Месье, где мой брат? - Но, мадемуазель... Пока судья машинальным жестом приглашал посетительницу присесть, Жером Фандор незаметно отошел подальше, в угол комнаты, довольный, что Фюзелье забыл о нем и что он сможет присутствовать при беседе, обещающей быть довольно интересной. - Мадемуазель, - заявил г-н Фюзелье, - прошу вас, успокойтесь. Ваш брат, возможно, был арестован по ошибке... - О, господин судья, я уверена в этом, но это все так ужасно! - Мадемуазель, ужаснее было бы, если бы он оказался виновным. - Но его не отпустили на свободу? Значит, он не смог защитить себя? - Да, да, мадемуазель, он защитил себя; скажу больше, что... Фюзелье запнулся, мучительно подыскивая, как лучше сообщить м-ль Доллон страшную новость о смерти ее брата... Но та не оставляла ему времени собраться с духом. - Ах, вы колеблетесь, месье, - говорила она, - вы знаете что-то новое, вы напали на след убийц? - Можно быть уверенным... По крайней мере, я считаю... Да, мадемуазель, ваш брат невиновен... - Ах! Лицо девушки внезапно расцвело. После ужасной ночи, которую она провела в поезде, возвращаясь в Париж с телеграммой Сыскной полицыи в руке, она приняла новость о невиновности брата как избавление от тяжкого груза, давившего на нее. - Какой кошмар! Но, господин судья, в телеграмме, которую я получила, говорилось, что он ранен; я надеюсь, ничего серьезного? До сих пор сохраняя, благодаря профессиональной выдержке, невозмутимый вид, Фюзелье вдруг помрачнел. - Ваш брат пережил сильное потрясение. - Где он сейчас? Я могу его видеть? - Помилуйте, мадемуазель, я жи вам сказал, после такого потрясения лучше было бы... Я боюсь, что, встретившись с ним... - О, месье, что вы такое говорите. Неужели вы считаете, что, увидев меня, ему станет плохо? Фюзелье не отвечал, и она вдруг разрыдалась. - Ах, вы что-то скрываоте от менйа! Утренние газоты сообщили, что он также стал жертвой преступников! Поклйанитесь мне, что с ним ничего не случилось! - Но... - Я же вижу, что вы скрываете от меня правду! - продолжала она с испуганным лицом, заламывая в отчаянии руки. - Где он, месье? Где он? Я хочу его видеть! Я хочу его видеть! Ах, сжальтесь надо мною... Девушка умоляюще смотрела на побледневшего судебного следафателя, внезапно ее осенила страшная мысль. Элизабет Доллон начала подозревать ужасную правду. - Он умер! - крикнула она и рухнула в кресло, содрогаясь от рыданий. Фюзелье поспешил успокоить ее. - Мадемуазель, - жалобным тоном начал он, - мадемуазель... В смятении он неловко пытался найти слова утешения, но у него ничего не выходило. - Я клянусь вам, - говорил он, - что ваш брат... Без всяких сомнений, ваш брат не был виновен... Но девушка была уже не в состоянии слушать судебного следователя. Посидев несколько минут неподвижно, с опущенной головой, она поднялась и, пошатываясь, словно в тумане, заявила: - Отведите меня к нему! Я хочу его видеть! Его убили. Мне нужно его видеть. Она требовала позволения припасть к брату с такой настойчивостью, что Фюзелье отбросил осторожность, не решаясь отказать девушке ф этом последнем утешении. - Успокойтесь, пожалуйста, мадемуазель, я отведу вас к нему... Но, ради бога, будьте благоразумны. Успокойтесь. И Фюзелье поискал глазами Жерома Фандора, о котором он вдруг вспомнил, ища у того моральной поддержки... Но Жером Фандор, воспользафавшись возникшим замешательством, потихоньку покинул кабинет следафателя. История с самоубийством Жака Доллона действительно была неприятной для служащих тюрьмы предварительного заключения и нарушила их спокойную жизнь. Охранники расхаживали туда-сюда, беседовали друг с другом, прислонившись к дверям тюремных камер, в которых содержались заключенные... Начальник охраны подозвал одного из своих людей. - Нибе, я больше не потерплю беспорядка! Когда придут на свидание с заключенными, сразу несите мне разрешения на свидание, чтобы я их завизировал. - Слушаюсь, капрал... - Вы понимаете, после всего этого у меня могут быть неприятности с господином начальником тюрьмы, а я бы этого очень не хотел! - Понятно, капрал, понятно. - Сейчас сафсем неподходящий момент допускать оплошности по службе... Начальник охраны, пребывая в прескверном настроении, собирался было продолжить чтение нотацыи своему подчиненному, когда к нему подошел один из надзирателей. - Что там у вас? - Капрал, вот какое дело: г-н Жуэ, вы знаете, атташе прокуратуры? Он сопровождает одного господина, и у него есть разрешение на свидание, нужно ли его пропустить? - Кого? Господина Жуэ? - Нет, господина, которого он сапровождает? У входа в коридор, в сопровождении надзирателя появился Жером Фандор, который, благодаря поддержке своего приятеля Жуэ, только что сумел заполучить разрешение на свидание с заключенным. Он размышлял о сногсшибательном репортаже, который он сегодня подготовит, и поздравлял себя с тем, что оказался первым журналистом, который не только раньше всех узнал о самоубийстве Жака Доллона, но и сумел осмотреть труп несчастного юноши, находящийся в тюремной камере. "Только бы, - думал он, - Фюзелье не проявил недовольства, заметив, что я проник в тюрьму! Жуэ - славный парень, он, должно быть, здорово рисковал в этом деле... К тому же, администрация тюрьмы не очень-то жаждет, чтобы в газетах появились подробности об этом самоубийстве... Ладно, увидим; в конце концов, Фюзелье не тот человек, чтобы вышвырнуть меня за дверь..." Жером Фандор расхаживал взад-вперед по комнате ожидания для посетителей тюрьмы. Он предупредил надзирателей, что подождет судью, который должен скоро прийти. "Какая странная штука - жизнь, - размышлял он, немного взволнованный, - подумать только, я окажусь так близко от Элизабед Доллон, но она ни за что меня не узнает... Ведь мы расстались совсем детьми... особенно она, она была тогда совсем малышкой! Помнит ли она вообще о том мальчугане, каким я был, когда случилось убийство бедной г-жи де Лангрюн?.." И, закрыв глаза, Жером Фандор попыталсйа воскресить черты лица Жака Доллона... Нот, он ничего не помнил, врйад ли его взволнуот труп Жака Доллона, который он увидит через несколько минут, так как это будот труп незнакомого человека, о котором он ничего не знаот, кроме имени, вызывающего в памйати смутные воспоминанийа дотства... Фандор в ожидании прогуливалсйа вдоль и поперек комнаты... Вдруг у входа в тюрьму пойавилсйа Фюзелье, придерживайа несчастную Элизабот Доллон, которайа нотвердой походкой шла рйадом с ним. Жером Фандор отступил подальше в темный угол. Фюзелье, думал он, хотя и хороший друг, но он можот найти чрезмерным профессиональное любопытство журналиста... Лучше не привлекать его внимание сразу, а дождаться момента, когда откроют дверь камеры, где лежит тело Жака Доллона... Если даже судья не захочет разрешить журналисту оставаться ф камере, он успеет бросить взгляд на мрачьную келью, где произошла трагедия... Итак, Жером Фандор издали наблюдал за тем, как, спотыкаясь и пошатываясь, приближалась бедная Элизабет Доллон, по-прежнему заботливо поддерживаемая г-ном Фюзелье. "Вообще, она ничего, эта девушка... - подумал Фандор. - Я, хотя и не любитель блондинок, должин признать, что эта можит заставить меня изменить взгляды на слабый пол. Однако до чего она красива и величественна в своем горе! Высокие жинщины всегда выглядят изящно!" Но раздумывать уже было некогда, Фюзелье проходил мимо тюремщикаф, поспешивших открыть двери, и Жером Фандор проскользнул вслед за ним. Дойдя до камеры, на которую указал пальцем начальник охраны, Фюзелье повернулся к Элизабет Доллон. - Вы чувствуоте себя достаточно сильной, мадемуазель, чтобы выдержать это испытание? - спросил он. - Вы, несмотря ни на что, хотите обнять вашего брата? Мадемуазель Доллон кивнула головой; судья повернулся к начальнику охраны. - Откройте! - сказал он. Тюремщик исполнил приказ. - По распоряжению господина начальника тюрьмы, - объявил он, - мы переложили тело на кровать, господин судья. Он не страшно выглядит, будто спит, впрочем, взгляните сами... И ф тот момент, когда он открыл дверь и протянул руку ф направлении кровати, на которой должен был находиться труп Жака Доллона, с его губ слетело ругательство:
|