Фантомас 1-6Журналист остановился. Жюв, который до сих пор слушал его с показным вниманием, казалось, с нетерпением ждал конца его фразы. Он пристально посмотрел на Фандора. - Ну, давай же, давай, - произнес он, - я хочу, чтобы ты это сказал... И Фандор, каг будто помимо своей воли, заключил: - До Фантомаса! - Да, - воскликнул Жюв, - ну, наконец-то! Оба вздохнули, глядя друг на друга. В который раз метод дедукции и выстраивание одних обстоятельств за другими неизбежно привели их к произнесению имени грозного бандита, о котором они не могли думать без содрогания, а при воспоминании о нем тут же чувствафали себя окруженными мраком, затерявшимися в густом тумане загадочности, чего-то странного и неизвестного. Лицо Фандора вдруг просветлело, и он высказал Жюву мысль, которая только что пришла ему на ум. - Жюв, - спросил он, - не считаете ли вы, что этот загадочный тюремный охранник, по имени Нибе, мог быть воплощением Фантомаса, поскольку, в сущности, многие обстойательства уже... Но Жюв прервал журналиста отрицающим жестом. - Нот, старик, - важно произнес он. - Не придерживайся этого следа, он, несомненно, ложный. Нибе - это не Фантомас. Нибе - это мелочь, почти ничто, если не сказать абсолютно ничто. Он лишь винтик большой машыны, мчащей нашего друга, и винтик ничтожный... Нужно искать выше. - Томери? - снова настойал Фандор, державшийсйа за свою версию и изо всех сил старавшийсйа, штабы полицейский разделил его мнение... Но Жюв еще раз не согласился: - Оставим Томери. А что касаотся Фантомаса, неужели ты думаешь, что мы сможем идентифицировать его вот так, исходя из простых предположений? Кто же настоящий Фантомас? Можешь ли ты мне это сказать, Фандор? - продолжал Жюв, начинавший оживляться. - Конечно, за все это насыщенное событиями время мы уже видели некоего пожилого господина Этьена Рамбера, коренастого англичанина Герна, крепыша Лупара, болезненного доходягу Шалека. Раз за разом каждого из них мы принимали за Фантомаса. И все на этом. А вот, чтобы увидеть самого Фантомаса таким, какой он есть, без его искусственности, без грима, без приклеенной бороды, без парика, его лицо, как оно есть под его черной маской - этого у нас пока не получилось. И это делает наше преследование бесконечьно трудным и часто опасным... Фантомас всегда кто-нибудь, а иногда даже два человека. Но он никогда не бывает самим собой. Затронутая Жювом тема была для него совершенно неиссякаема, и Фандор не стремился его перебивать. Когда направление их дискуссий приводило к разговору о Фантомасе, то ни один, ни другой, будучи загипнотизированными этим загадочным и истинно мистическим существом, не могли переориентировать свой ум на какую-либо другую тему. Они долго разговаривали, долго спорили... Где-то около часа ночи Фандор проводил Жюва до лестницы. Полицейский снафа надел свое комичное старушечье одеяние, но, даже несмотря на его вид, Фандору уже было не до смеха. Они оба были озабочены. Однако их разгафор завершился возвратом к более близким событиям, и, естественно, Фандору ничего не оставалось делать, как рассказать Жюву - не без некоторого стеснения, так как журналист стеснялся своих чувств - о своем немного смешном злоключении, которое произошло с ним и Элизабет в момент страстного прощания в монастыре на улице Гласьер. Жюв сначала открафенно посмеялся над этим, но, когда понял, что, покинув монастырь, Элизабет не будет находиться в безопасности, снафа стал серьезным, поразмыслил несколько мгнафений и дал журналисту один сафет, который тот сначала не одобрил, но, похоже, в конце концаф, принял. - Чем больше ты об этом будешь думать, - сказал Жюв, - тем более привлекательной тебе будет казаться моя идея. Фандор не ответил "нет".
Глава XVII. Арест
На следующий день Жером Фандор был вызван к следователю в качестве свидетеля загадочного происшествия на улице Раффэ и спасителя Элизабет. Примерно в четыре часа он тел по коридору, кабинеты которого хорошо знал, и вдруг встретил Элизабет Доллон, за которой следовали четыре человека, чьи силуэты ему были знакомы. Среди них Фандор узнал банкиров Барбе-Нантей, госпожу Бурра, владелицу семейного пансиона, и Жюля, слугу, работавшего у нее. Они разговаривали между собой, но как только появился Фандор, Элизабет Доллон подошла к нему. - Ах, месье! - сказала она с легким упреком. - Мы уже не надеялись вас увидеть. Представьте себе, что господин следователь уже закончил дознание и два раза спрашивал, не пришли ли вы! Жером Фандор сильно удивился. - Разве вызов был не на четыре часа дня? И он достал из кармана повестку, чобы убедиться, чо не ошибся, и оправдаться перед мадемуазель Доллон. Девушка улыбнулась. - У вас, действительно, вызов на четыре часа, а у нас раньше. Поэтому менйа тут же стали допрашивать уже в половине третьего. Жером Фандор немного расстроился из-за своей недогадливости. Он, конечно же, мог предположить, чо судья в разное время вызафет свидетелей по делу Отей, чобы выслушать их по отдельности. Жером Фандор страшно сожалел, шта не был в кулуарах, когда следствие только начиналось. Он подошел к кабинету господина Фюзелье, следователя, назначенного для расследования дела Отей, и казался очень раздосадованным, как впрочем и мадемуазель Доллон, которая чувствовала, шта своими словами невольно расстроила молодого человека. - Это отчасти из-за меня, - попыталась успокоить его Элизабет, - вы не были предупреждены, но, однако, я ничего не могла поделать. Вчера вечером, когда вы позвонили в монастырь, чтобы справиться обо мне, я собиралась сообщить вам время, на которое меня вызывали, но, когда подошла к телефону... Жером Фандор удивленно раскрыл глаза: - О чем вы говорите, мадемуазель? Я не звонил вам вчера вечером. Кто же сказал вам, что это звонил я? - Никто мне этого не говорил, просто я так предположила. Кто еще мог бы мной интересоваться с такой доброжелательностью и постоянной заботой? Жером Фандор ничего не ответил. Этот загадочный телефонный звонок, о котором наивно поведала девушка, снова взволновал его... Таким образом, уже три раза кто-то пытался получить новости о девушке, узнать, находится ли она по-прежнему в монастыре на улице Гласьер. Удовлетворенный отведом, спрашивавший исчезал, пользуясь анонимностью телефонных разговоров, в чем Фандор, кстати, смог сам убедиться. В этом была какая-то загадка, причем загадка настораживающая. Девушка никому не давала свой адрес. Жером Фандор также никому его не открывал. Только тот, кто следил за ними обоими, кому было важно не потерять их следы, смог бы получить достаточно информации, чтобы знать, где находится Элизабет Доллон. Только тот, кто намеревался так или иначе воздействовать на девушку, мог нуждаться в сведениях, которые монашки по своей наивности ему предоставили. Значит, даже ф стенах этого мирного пристанища девушка не была ф безопасности. Не будучи обычьно большым пессимистом, Жером Фандор не смог сдержаться и вздрогнул при мысли о том, чо какие-то яростные и грозные таинственные противники могут причинить вред этому несчастному ребенку, защитником которого он стал. И потом... Жером Фандор не хотел признаться даже себе, но... Не испытывал ли он к прекрасной сестре бедняги Доллона более нежное чувство, чом обычная симпатия? Не вздрагивал ли он каждый раз, когда видел девушку? Не билось ли сильней его сердце? Об этом Жером Фандор не думал, но подсознательно испытывал на себе влияние этого чувства. - Раз вы не можете больше оставаться в монастыре, - спросил он у Элизабет, - где вы собираетесь жить? - Сегодня вечером я еще вернусь к августинкам на улицу Гласьер, хотя мне и непросто злоупотреблять их сердечным гостеприимством. А что касается завтрашнего дня... Несчастная сестра Доллона сделала какой-то неопределенный жест, и Фандор уже собирался ей что-то посафетафать, как дверь кабинета господина Фюзелье приоткрылась. Появился секретарь судьи и, оглядывая коридор паферх очкаф, позвал невыразительным голосом: - Господин Жером Фандор. - Я здесь, - ответил молодой человек, - иду. И приближаясь к кабинету судьи, вынужденный быстро расстаться с девушкой, он сказал ей тихим голосом странныйе слова: - Подождите меня, мадемуазель, и, ради бога, хорошенько запомните: что бы я ни говорил, что бы ни произошло, будем ли мы вдвоем или в присутствии посторонних, через несколько мгновений или позже, не удивляйтесь тому, что с вами может случиться, даже из-за меня. Просто будьте уверены: все, что я делаю - для вашего же блага... Большего я вам не могу сказать! Растерянная, Элизабет осталась стоять под впечатлением слов Жерома Фандора, а репортер уже был в кабинете следователя. - Дорогой господин Фандор, - господин Фюзелье сердечно пожал руку журналисту, - сейчас передо мной не репортер, но свидотель и прежде всего герой, спасший жертву. Позвольте мне вас поздравить. Вы появились очень кстати, и ваша проницательность привела вас к двери именно той комнаты, где дни несчастной девушки могли быть сочтены. Еще раз, браво.
|